Танки решают все! Битва за будущее - Константин Мзареулов

— Ну, примерно на такое взаимодействие мы и надеялись, — пробормотал комкор и посмотрел на фон Бутова. — А вы, полковник? Ваша часть тоже не будет стрелять?

— Генерал не отказывается воевать, — хмуро проговорил Гюнтер. — Он не хочет первым начинать гражданскую войну. Вы должны завязать бой. А мой полк будет воевать уже завтра, у нас давние счеты с Ваффен. Мы должны деблокировать наших товарищей в Хемнитце.

— Отлично, полковник, только не завтра, а сегодня, — уточнил Серафимов. — Мы начинаем через час. Слышите?

Над ними проходили гудящие моторами эскадрильи.

Заремба стал настоящим мастером танковой тактики — просто идеально назначил маршруты и порядок выдвижения. Пока авиация обрабатывала позиции эсэсовцев, а дивизия Ханштайна уходила из Вайнау на северо-восток, 1-я гвардейская сосредоточилась на полях и в рощах к северу от Мозердорфа. В 11.00, когда холмы и деревья скрыли из виду немецкую колонну, а к танкистам подтянулись стрелковые батальоны, штаб армии приказал начинать. Как положено, первыми отправились в дорогу разведчики, за ними втянулись в марш танковые батальоны. Бригада шла по двум дорогам, правее двигался полк фон Бутова.

Машина комбрига возглавляла колонну, впереди пылило лишь передовое охранение — танковый взвод и рота на БТР-45. Дважды вспыхивали короткие перестрелки с патрулями эсэсовцев, но задержать стальную лавину небольшие группы противника не могли. Картина прямо по курсу радовала — там продолжалась бомбежка, но вот грунтовая дорога справа заставляла нервничать — непривычно было видеть, как совсем рядом идут «тигры». Черт его знает, что на уме у фон Бутова и какой финт выкинут союзнички, когда начнется бой. «Надо было приставить к нему заградотряд», — снова подумал Часов, хотя и весьма смутно представлял, какой заградотряд сумеет остановить громадные немецкие машины.

Для парирования неожиданностей полковник держал при себе роту автоматчиков Негуляева, самоходный артполк Раппопорта и батальон майора Зайцева, в который собрал самых опытных бойцов. Дюжина тяжелых самоходов ИСУ-152, шесть бронетранспортеров и восемнадцать ИС-2, включая командирский танк. Немалая силища, но в бою против лучшей вражеской дивизии ни в чем нельзя быть уверенным.

Часов опять посмотрел направо — на расстоянии примерно трех километров аккуратной вереницей ползли недавние враги. Взгляд влево показал, что дороги, по которым шли на север колонны его бригады, сближаются. Чуть дальше раскинулась на холмах роща. Здесь левая грунтовка раздваивалась: главная дорога огибала скопление деревьев, а боковое ответвление уходило в рощу. Впереди коптила небо горящая деревня Цоллербах, на подступах к которой лейбштандартовцы наверняка оборудовали хоть какую-то оборону.

— Рязань, будь начеку. Эта роща — удобное место для засады, — предупредил Алексей комбата Шовкунова, возглавлявшего полковую колонну Бедулина, и переключился на волну Низкохата. — Хабаровск, жду новостей.

— Мурманск, я — Хабаровск, — откликнулся командир разведроты. — Стою на Огурце. Сразу за железной дорогой — пашня, огороды, слева, на хуторе, крепкое хозяйство, парочка сараев для скотины, сенокосилки попрятаны, звери в скирдах.

Схему местности Часов помнил, так что представил себе обстановку, не заглядывая в карту. Разведчики расположились за высотой Огурец, в трех километрах южнее разбомбленной деревни. Между высотой и Цоллербахом, сразу за речкой, противник оборудовал опорный пункт, хутор на левом фланге превращен в крепкий узел обороны с двумя дзотами. Оборона усилена противотанковой артиллерией и танками, замаскированными под стоги сена-соломы. Он приказал Березе — командиру передового отряда капитану Полухину — закрепиться на рубеже вправо от Огурца, а Сосне — полку Сазонова — выдвигаться на тот же рубеж.

— Командир, меня обстреливают! — хлестнул по перепонкам вопль Шовкунова.

Взгляд влево подтвердил, что комбат прав: два ИСа горели, затем на глазах комбрига заполыхал еще один. Кто-то расстреливал колонну в борт, и этот кто-то мог прятаться только в роще, о чем Алексей предупреждал Шовкунова еще десять минут назад, но заносчивый и обидчивый майор из бывшего барчуковского полка не принял мер предосторожности.

Узнав об измене Ханштайна и прорыве русских танков, бригадефюрер Монке выдвинул тяжелую танковую роту в рощу, лежавшую на вероятном маршруте противника. Незадолго до полудня командир роты гауптштурмфюрер Михаэль Виттман, стоя на башне своего «тигра», увидел на дороге облако пыли. В голове вражеской колонны шли бронетранспортеры, за ними, отставая на километр, спешили тяжелые русские танки. С этими машинами танкисты «Лейбштандарте» уже имели дело под Минском и возле озера Балатон. Во встречном бою «сталинские мамонты» были практически равны «тиграм», но теперь они подставили борт, а по скорострельности немецкие танки имели почти двойное превосходство.

Стоявший рядом наводчик обершарфюрер Балтазар Волль по прозвищу «Бобби», также получивший Рыцарский крест из рук предательски убитого фюрера, злобно прорычал:

— Они ведут себя так, словно уже выиграли войну.

— Сейчас мы покажем большевикам, что они ошибаются, — флегматично ответил Виттман.

По его приказу замаскированные зелеными ветками «тигры» медленно проползли между деревьями к восточной границе рощи. Русские машины двигались совсем близко, на расстоянии каких-нибудь 500–600 метров. Пропустив колесные и гусеничные броневики разведчиков, Виттман приказал открыть огонь по танкам. Как всегда бывает, далеко не каждый снаряд попадал в цель, но ИСы загорались один за другим. К моменту, когда неприятельские командиры поняли, что происходит, и начали отвечать, было подбито не меньше десятка ИСов, причем шесть горели, а один даже взорвался.

Большевики поспешно разворачивали свои машины в сторону рощи, подставляя под выстрелы толстую лобовую броню, впрочем, с такой короткой дистанции немецкие снаряды поражали «мамонты» и в лоб. Ответный огонь русских получался не слишком эффективным — вражеским наводчикам непросто было разглядеть «тигры» среди деревьев.

После пятиминутной перестрелки, когда пламя охватило одиннадцатый ИС и был поврежден первый «тигр», русский командир догадался отвести свои машины, чтобы укрыться за корпусами подбитых танков. Одновременно полтора десятка танков ИС-2, замыкавших колонну и не попавших под обстрел, сошли с дороги и на большой скорости ринулись на западную оконечность рощи. Виттман немедленно бросил навстречу противнику взвод оберштурмфюрера Гердера. При этом было понятно, что Гердер опоздает — обоим подразделениям предстояло пройти около километра, но русские двигались по ровному полю втрое быстрее, чем «тигры», которые едва обгоняли улиток, маневрируя между деревьями.

Теперь бой шел примерно на равных, и начало сказываться численное преимущество большевиков. Оставив три танка на месте и предупредив командира взвода, чтобы почаще менял позиции, гауптштурмфюрер во главе отряда из четырех «тигров» совершил короткий марш-маневр к северу и, вырвавшись на полной скорости из рощи, устремился к дороге, наваливаясь на голову русской колонны, которая сейчас превратилась в правый фланг. По его подсчетам, вражеская часть состояла примерно из 40–50 машин, из них 15 были подбиты, примерно столько же завязли в роще, то есть ему противостояло 10, от силы 20 сильно растянутых по фронту ИСов. Виттман не сомневался, что сумеет расправиться с ними, прогулявшись стальными граблями вдоль дороги, а потом вернется в рощу и покончит с остальными. К тому же со стороны Цоллербаха подтягивался батальон «пантер», за которыми бежали группы гренадеров.