Горькие плоды смерти - Элизабет Джордж

Инспектор поднялся на ноги и поднял вслед за собой Стэтем, чтобы увести ее от стола, от фотографий, от всего, что в ее сознании было связано с той ночью. Нет, он прекрасно понимал, что если подведет Рори к балконной двери, если распахнет ее и выведет женщину на балкон, с которого открывался вид на заурядную лондонскую улицу, это вряд ли что-то изменит. Но лучше это, чем просто смотреть на ее страдания.

– Мисс Стэтем… Рори, – сказал он ей. – Любой скажет вам, что в ту ночь вы сделали все, что было в ваших силах. Да-да, то единственное, что было в ваших силах. Думаю, что и Клэр Эббот говорила вам это не раз.

– Говорила, – еле слышно прошептала редактор.

– Поэтому поверьте мне. Как-никак я полицейский и знаю, что говорю. Прошу вас, выслушайте меня, хорошо? – Рори кивнула. – Люди… Клэр… все скажут вам, что вы поступили правильно.

Виктория локтем вытерла глаза. Жест был таким подкупающе-детским, что у Томаса защемило сердце. Ему хотелось сказать ей, что ее все любят, что на ее месте любой поступил бы точно так же, что жизнь продолжается, а это самое главное. Увы, он знал: хотя с момента убийства Фионы прошло уже несколько лет, Рори предстоит пройти еще много миль, прежде чем она простит себя за то, что поступила, как любой человек.

– Обычно люди думают, что все так легко и просто, – сказала она. – Что, если понадобится, обидчика можно убить. Ведь вас двое, а он один. Даже сейчас люди смотрят на меня, и я вижу это в их глазах. Ведь вас же было двое, так почему же вы не смогли взять ситуацию в свои руки? У меня же нет ответа на этот вопрос.

– Его нет ни у кого.

– Я пытаюсь убедить себя, что у меня был шок. Что я собиралась звать на помощь. Я говорю себе, что от ужаса не понимала, что делаю. Чего только я себе не говорю! Увы, от правды никуда не уйти. Я бросила ее ему на растерзание. Дала ему возможность прикончить ее, как будто она была… нет, даже не собакой. Я бы никогда не позволила сотворить такое с собакой.

Инспектор не знал, как на это ответить, и поэтому смог лишь пробормотать:

– Прошу вас, не надо…

Нет, он знал, что такое потерять от рук убийцы близкого человека и потом тащить на себе бремя ответственности и не менее тяжкое бремя вины за то, что остался жить. В случае Рори все было гораздо сложнее – к стыду и раскаянию примешивались сложности ее отношений с Фионой. В отличие от нее, он потерял любимую жену, которая даже в самые последние мгновения своей жизни, когда она, истекая кровью, лежала на ступенях их дома, знала, что любима. Это служило Томасу пусть слабым, но утешением, за которое он цеплялся в минуты отчаяния. Увы, Стэтем была лишена даже этого. И он был бессилен ей хоть чем-то помочь.

Она повернулась к нему и даже выдавила из себя улыбку.

– Вам так кажется, инспектор. Клэр тоже так казалось, как и в ваших глазах, я была жертвой. Но в моих собственных? Этого я никогда не узнаю. Я поверила, что, если она хочет меня, если я могу сделать ее своей…

– Вы о Клэр?

– Да. Cумей я – называйте это как хотите – сумей я ее переубедить, это означало бы прощение.

– Но разве это было не то же самое, что попытаться вывести ваше собственное определение «я» из маловероятного? Или еще хуже, невозможного?

– Вы правы, – согласилась женщина. – Хотя это мало что меняет.

Шафтсбери, Дорсет

Барбару лихорадило. От нетерпения ей не сиделось на месте. Девушка ощущала, как оно буквально разливается по ее телу. Чему у нее имелось двоякое объяснение: либо ее клетки срочно требовали никотина, либо они с Нкатой вышли на финишную прямую. Она решила проверить первую версию, для чего вышла на крыльцо дома Клэр Эббот, где тотчас же попала в объятия свежего северо-восточного ветра, колыхавшего ветки кустарника в саду за домом. Здесь сержант зажгла сразу две сигареты и выкурила обе с гораздо более сильным кайфом, чем Нката счел бы приемлемым, будь он с ней рядом. Увы, даже наполнив легкие никотином, особой разницы в своем состоянии она не заметила. Из чего следовало, что ее инстинкты не ошибались, подсказывая ей, что они на верном пути, и путь этот ведет Каролину Голдейкер за решетку. При условии – Хейверс это знала, – что они сумеют представить все улики и доказательства так, что королевским прокурорам будет не к чему придраться. Одно дело полиция – тем ничего не стоит арестовать Каролину и посадить ее в кутузку. И совсем другое – убедить прокуроров. В противном случае эта особа уже на следующий день вернется домой, а полицейским придется в очередной раз расхлебывать кашу, доказывая свою правоту.

Так что проблемы наверняка будут. К сожалению, пока все имеющиеся в распоряжении полиции улики – косвенные. Если только они не выйдут на тех, кто собственными глазами видел, как Каролина Голдейкер подмешивала в зубную пасту азид натрия, как она паковала вещи Клэр, как «забыла» положить ей в чемодан зубную пасту, – им никогда не отправить эту гадину под суд.

Нет, конечно, бывало, что убийц привлекали к суду на основе лишь косвенных улик. Но когда такое случалось, этих улик было более чем достаточно. По тому, как Барбара представляла себе расследование, получалось так: чтобы выдвинуть против Голдейкер убедительные обвинения, требуется сделать пять вещей. Доказать, что она имела доступ к азиду натрия, найти доказательства тому, что ей было известно про разговор Клэр и Сумали, выявить в этом разговоре нечто такое, чего было достаточно, чтобы подтолкнуть помощницу Клэр на путь ее убийства, лишь бы та не сделала это достоянием гласности, укрепить связь между Каролиной и азидом натрия и обнаружить само вещество – желательно в доме Каролины.

Если честно, Хейверс была вынуждена признать, что последнее крайне маловероятно. Столь же маловероятно было и то, что яд обнаружится среди веществ, которые они изъяли из дома и пекарни. Увы, им не оставалось ничего другого, как искать улики в письменном слове. Впрочем, так они с Уинстоном и решили, обыскав пекарню с домом.

С этой целью Нката отвез оба компьютера – домашний и из пекарни – в управление полиции Дорсета, где ему в помощь выделили двух техников. В одиночку ему было просто не справиться с этой монументальной задачей. С этой же целью Барбара вернулась в дом Клэр. Она как раз завершила вторичный обыск ящика письменного стола писательницы – кто знает, вдруг в первый раз она пропустила что-то важное, что способно стать очередным звеном в цепочке косвенных улик? – когда зазвонил ее мобильный.

Звонил Линли. Инспектор хотел знать, как идут их дела. Сержант понимала: то, что они добились ордера на обыск, безусловно, его впечатлит, а вот результаты самого обыска – вряд ли. Она постаралась сделать хорошую мину при плохой игре.

– Мы вывезли оттуда все, в чем только можно спрятать азид натрия, – сказала девушка. – Сейчас все это на пути в лабораторию. Однако, сэр, мы с Уинни предполагаем, что анализы ничего не выявят.

– А вот это уже не самая лучшая новость, – сказал Томас. – И каковы ваши дальнейшие планы?

– Мы пытаемся выстроить убедительную цепочку улик от Каролины к азиду натрия. Такую, которой было бы достаточно, чтобы упечь ее за решетку, как только мы найдем подтверждение тому, что она знала: в руки Клэр попал компромат.