Мы просили у вечности рай - Виктория Вайт

На них запечатлены разные праздники, которые должны навеять радужные воспоминания. Но вместо этого, вглядываясь в собственные изображения, понимаю, что на всех эти фото изображен совершенно другой человек. Я больше не та Клео. Съеживаясь, дергаюсь вперед, все же выходя из этой комнаты. Замираю в коридоре, решительно закрывая дверь в свою прошлую жизнь. Наверное, единственное место в этом доме, где я смогу ощутить себя более комфортно, была комната моего отца. Располагавшаяся дальше по коридору второго этажа. И если там я не смогу обрести хоть чуточку покоя, на некоторое время уеду подальше. Оборачиваюсь, убеждаясь, что рядом никого нет. Направляюсь к спальне своего папы, все еще не веря, что его больше нет. По инерции. Как делала это практически каждый день. Смело распахиваю двери в просторную комнату, проходя внутрь. Тихо прикрываю ее, чтобы остаться наедине со своими воспоминаниями. Ведь на большее рассчитывать не могу. Невообразимо, но мне мерещиться, что я чувствую его присутствие в этой комнате. Будто папа сейчас выглянет с дверей ванной комнаты и по-своему скупо улыбнется. Слез больше нет. Сквозная рана на сердце, которая не заживет до последнего вдоха. После того, как фотограф спас меня, что-то надломилось внутри. На секунду я даже поверила в собственные силы, но потом реально поняла, что их больше нет. Осматриваясь, понимая, что здесь ничего не изменилось. Отец любил минимализм, и очень редко позволял себе менять атмосферу в своей спальне. Делая несколько шагов, добираюсь до кровати, тут же на ней устраиваясь. Прикрываю ноги пледом, а затем, обнимая руками подушку, закрываю глаза. Удивительно, но в последнее время мне удавалось засыпать очень быстро. Возможно потому, что лишь во сне я не испытывала этой раздирающей на части адской боли. Постель папы все еще пропитана его запахом. Его больше нет, и не будет рядом со мной, но незримо чувствую теплые объятия. Воображая, крепкие руки, которые с любовью всегда к себе прижимали. Боже. Сглатываю, понимая, что дико хочется плакать, но на это абсолютно нет никаких сил. Единственный человек, который мне сейчас чертовски нужен, ушел из жизни, так и не дождавшись моего возвращения. Равномерно дыша, пытаюсь задремать, но в голову начинают лезть другие мысли. Эмир. Он ведь до сих пор не знает о том, что со мной произошло. Ничего не знает о нашем сыне, который бесследно исчез. Никто и никогда не заставит поверить, что моего мальчика нет в живых. Кто-то зловеще коварно разыграл эту драму, чтобы раз и навсегда вышвырнуть меня из мира Кинга, сделав виноватой. Черт! Я должна попытаться связаться с ним и поговорить. Только я виновата в том, что произошло. Сухой ком застревает в глотке, когда я представляю наш разговор. Сложно разбивать мечты, который он строил вместе со мной. Израненное сердце верит, что Эмир сходит с ума от неизвестности. Мучается, не находя себе места. Подхватываюсь, садясь на кровати. Вытираю руками пот выступивший от волнения на лице. Быстро соображаю, кого можно попросить о помощи. Виктор. Он сделает все, что бы я ни попросила. И не выдаст этой тайны моему брату. Господи, только не Нику. Пока я находилась в клинике, он задавал множество вопросов, пытаясь узнать, кто удерживал меня в плену на Востоке. Требовал назвать имена, не сдерживая гнева и злости. Но я упорно молчала, ничего не отвечая. Задала всего лишь один вопрос, на который Николас так и не смог дать мне вразумительного ответа. Если он видел моего мертвого сына, почему не забрал тело, чтобы похоронить его должным образом? Ощущая щемящую боль за грудиной, запрещала себе всеми силами думать об этом. Скинув покрывало, достала из кармана платья мобильный телефон, вспоминая номер Виктора. Несколько раз путаясь, все же набрала номер, дожидаясь заветных гудков. Руки подрагивали. Понимая, что возможно играю с огнем, но по-другому поступить не могу.

— Слушаю. — Всего одно слово. Уверенным тоном, поднося телефон к уху, делаю глубокий вдох.

— Виктор, добрый вечер. — Волнуясь до одурения. Голос предательски дрожит, но назад дороги нет.

— Клео, привет. — Кажется, он даже рад меня слышать. Узнает всего по одной сказанной фразе.

— Виктор, — начинаю заикаться, теряя ход мыслей, — мне очень нужна твоя помощь. — Рассчитывая на поддержку. На понимание. — Только, прошу, об этом разговоре не должен знать Николас и моя семья. Пусть это останется между нами. — На одном дыхании. Проявляя смелость в каждой сказанной букве. Пришло время рисковать, и я должна воспользоваться этим моментом.

— Да, что случилось? — Несдержанно спрашивает, проявляя явный интерес.

— Помоги мне найти номер Эмира Кинга или хотя бы его помощника. Он очень известный бизнесмен на Востоке. Что я тебе рассказываю, ты ведь явно знаешь, о ком я говорю. — Горько усмехаюсь, понимая, что прожив рядом с Кингом долгое время, я ничего так и не узнала. Ни адреса. Ни телефона. Ничего.

— Клео, ты уверена, что хочешь этого? — Настороженно и немного грубо. Уверена, что Виктор уже во всех подробностях знает мою историю, но не выдает ее Нику.

— Хочу. — Решительно и смело. Давая понять парню, что решение обдуманное.

— Ничего не обещаю, но постараюсь что-то узнать. — Голос Виктора смягчается. Знаю, что он сохранит в тайне эту просьбу, ничего не доложив Нику.

Глава 48 Часть 2

— Как твоя жена? — Словно по инерции. Скорее всего, из вежливости спрашиваю, пытаясь быть внимательной. Просто мечтая отрешиться от той реальности, в которой сейчас нахожусь. Понимая, что мне совершенно безразлична жизнь Виктора. Да и моя тоже.

— У нас все хорошо. — Ощущая мою растерянность, отвечает отстранённо.

— Буду ждать новостей. — До боли в пальцах, сжимая мобильный телефон, мечтаю как можно скорее завершить этот разговор. — Спасибо за помощь.

— Всего доброго, Клео. — Виктор первым заканчивает разговор, и я слышу в трубке короткие гудки. Замираю на кровати, бесцельно смотря в одну точку. Рассчитывая, что Виктор быстро сможет узнать что-то для меня.

Не знаю, решусь ли я позвонить Эмиру, если получу его номер? Задумываясь, я даже не могла подобрать слов, которые бы ему сказала. Все настолько сложно, что дышать невыносимо. Время замирает. Бесчисленное количество минут будто исчезают в темной бездне. Тону в воспоминаниях и боли, осознавая, что никто не поможет мне из этого выбраться. И самостоятельно не смогу этого сделать. Слишком мало времени прошло. Да, и бороться больше не за что. Рад и самой себя бессмысленно. Не обращая внимания на разговоры за пределами моей комнаты, продолжаю неподвижно сидеть, изредка посматривая в сторону окна. Замечая, что солнце понемногу садится, и на город