Мы убили их в понедельник - Джон Данн Макдональд

Таким образом, Уэбер был идентифицирован как пропавший Бергаманн. К тому времени он уже ожидал казни, но при этом выглядел удивительно невозмутимым и уверенным в себе. Позже вспоминали, что эту странную самоуверенность он приобрел после того, как получил с севера письмо, напечатанное на машинке. Вся почта заключенного предварительно просматривалась и только потом передавалась ему в руки. Бергаманн уничтожил письмо после того, как провел над ним большую часть дня, перечитывая его снова и снова.

Охранник, который проверял корреспонденцию, оказался полуграмотным.

— Там было много всяких слов, — сказал он. — Ничего запрещенного. Печать такая жирная, что в некоторых местах даже пробиты дырки. Содержание какое-то расплывчатое.

Как бы там ни было, когда за Бергаманном пришли, он вежливо спросил, не собираются ли они сообщить ему о помиловании, но ему ответили, что нет, как раз наоборот, настало время привести приговор в исполнение.

Говорили, что после этого он стал сопротивляться, бесноваться и кричать: «Подождите, подождите!» Им пришлось держать его вчетвером. Он все время продолжал кричать, называя имена, даты, места и суммы денег. Он выкрикивал их, как безумный, воющим высоким голосом, но, поскольку все эти имена были никому не знакомы, его скрутили, притащили к креслу и затянули ремни. Он все еще вопил, умоляя подождать, и не мог расслышать ни одного слова из речи, сказанной священником. Ему дали три разряда, зафиксировали смерть и быстро похоронили за счет благотворительного фонда. Тела никто не затребовал, и все оставшиеся деньги, сэкономленные покойным за счет его умеренной жизни, которую она вел до ареста, достались адвокату.

Но еще до суда, чтобы собрать все требуемые доказательства, для следствия было очень важно найти тела убитых.

Это самые тяжелые воспоминания. Я предпочел бы их забыть, но они слишком крепко отпечатались у меня в памяти и готовы ожить в те редкие ночи, когда меня мучают кошмары.

На основании показаний Мартино можно было надеяться, что «рено» удастся найти. Он заявил, что они шли на «Королеве моря» прямо от залива Хорсшоу в течение примерно двадцати пяти минут, после чего Уэбер-Бергаманн заглушил двигатели. Еще на причале они сняли одну секцию перил. Машину вкатили на палубу. Борт яхты и причал стояли почти вплотную, и между ними перекинули две доски. Мартино рассказал, что, когда Бен снял ручной тормоз и машину отвязали, яхту как раз качнуло на волне, и «рено» врезался в перила на корме. Потом он покатился обратно и переехал Уэберу ногу. Тот начал материться, выть и хромать, потом закричал, чтобы они поймали машину, но тут последовал новый крен, и автомобиль проскочил точно в проем, оставленный на месте снятой секции. Окна в машине были закрыты.

— Она чертовски долго плавала на поверхности, — говорилось в записи устных показаний Марти. — Бен хотел протаранить ее лодкой и утопить, но Мори сказал, чтобы мы подождали. Она торчала из воды примерно на фут, чуть задрав нос, и луна блестела у нее на крыше. Потом она утонула. Я не видел на этом месте ни пузырей, ни кругов. Она просто исчезла, и Мори завел моторы, и мы поплыли назад, а потом включили огни. Но перила здорово покорежило. Их смяло и погнуло. Мори даже не знал, что он скажет Чейзу, которого он под каким-то предлогом услал в Тампу, чтобы тот не путался под ногами.

Долгое время все местные водолазы были одержимы мыслью найти эту машину. Но сильный ветер и грозовые штормы затрудняли поиски.

Через два дня после того, как Пегги вернулась обратно в Ричмонд, погода достаточно наладилась, чтобы начать настоящие поиски. Залив был как гладкое синее зеркало. Мне удалось пролезть на борт большого вертолета береговой охраны, и за полчаса до полудня я поднялся с земли, не подозревая, как часто буду сожалеть потом о своем поступке.

Оказавшись над заливом, мы увидели внизу большую моторную лодку с тросом и с сигнальным буем на борту. Предполагаемый район поисков был отмечен на карте. Исходя из того, что яхта двигалась около получаса со скоростью пятнадцать миль в час, мы решили начать искать в пяти милях от берега, пролетая примерно три мили параллельно береговой линии, поворачивая затем на 180 градусов и отступая на сотню или две ярдов дальше. При этом мы должны были бросать в воду маленькие сигнальные пакеты с желтой краской, чтобы быть уверенными в том, что не выходим из нужного района. Моторный катер потащился вслед за нами, разогнав несколько частных лодок, которые хотели присоединиться к нашей экспедиции.

Поэкспериментировав с высотой, пилот обнаружил, что три сотни футов над поверхностью давали наилучшее сочетание расстояния и видимости. При чистой воде и стоявшем над головой солнце мы могли разглядеть внизу светлое песчаное дно и зеленые пятна водорослей. Было вполне реально, что мы сможем заметить и маленький черный автомобиль.

Довольно быстро я потерял счет кругам, которые делал вертолет. Глаза начали уставать от напряженного разглядывания морского дна. Я и один молодой служащий береговой охраны лежали лицом вниз на полу узкой кабины, свесив головы в открытую дверь наружу и чувствуя, как вихревые потоки от несущего винта с ревом треплют наши затылки. У охранника была еще одна обязанность. Когда его толкали в ногу, он должен был сбрасывать пакеты с краской.

— Есть! — закричал парень позади меня.

Я посмотрел, куда он нам показывал, и сразу увидел то, что мы искали. Выглядело это довольно нелепо. Черная машина на самой большой парковочной площадке в мире, она аккуратно стояла на всех четырех колесах.

Мы снизились и сделали круг. Ниже ста футов видимость становилась гораздо хуже. Пилот неожиданно разозлился, обнаружив, что он не может связаться по рации с моторной лодкой. Легкие порывы ветра стали морщить поверхность воды, а на западе собирались черные облака. Я прикинул, что нам осталось еще минут сорок солнечной погоды. Что-то испортилось в приемном устройстве рации на моторной лодке. Люди на катере не обращали внимания на наши попытки просигналить им о нашей находке и только беспомощно разводили руками.

Я подошел к пилоту и, перекрывая шум двигателя, прокричал ему в ухо:

— Спуститесь ниже, я прыгну в воду и доплыву до катера, а вы будете нас вести.

Я разделся до трусов. Пилот завис над самой поверхностью, слегка накренив вертолет, чтобы мне было удобней нырнуть через открытую дверь в смятую и взбаламученную винтами воду. Я доплыл до катера, и мне помогли залезть наверх.

— Черт бы побрал эту дурацкую рацию, — сказал капитан моторки.

— Мы нашли машину. Они будут висеть в трехстах футах на водой прямо над этим местом и следить за нами, пока мы не окажемся в нужном квадрате. В этот момент он резко сбросит высоту, чтобы дать нам знак, и мы станем на якорь.

— Какое там дно?

— Кажется, песок.

— Судя по эхолоту, под нами семьдесят футов, а в якорной цепи всего сто футов. При таком приливном течении на песке мы не удержимся. Барни, приготовь трос и сигнальный буй. Бас, ты нырнешь вниз и прицепишь конец троса, как только нам дадут сигнал.