Тени Богов. Искупление - Сергей Малицкий

Хопер подхватил книгу, зашелестел страницами, прочитал ту же самую фразу в самом конце книги и увидел под ровными полустертыми, но черными рунами, отливающие синим строки – «Трижды пришедший – в каждом из нас». Но во фразе выше – «Спаси и спасешься» – слово «Спасешься» было зачеркнуто. Он судорожно перелистал в самое начало книги. на ставшую первой пятую страницу и вновь прочитал первую фразу – «Прими в себя то, что можешь…» Где были его глаза? Он снова открыл последнюю страницу.

– Что это значит, – в растерянности поднял голову Хопер.

– Он был воином покоя, – сказал Ло Фенг. – Трижды пришедший был воином покоя. Не выходцем из Храма Змеи, его и не было тогда, но настоящим воином покоя. Знаешь, как побеждает воин покоя? Когда он идет в схватку, он не думает о смерти. Он ждет ее. Он готов к ней. Во всякое мгновение. И если он кого-то спасает, то делает это не ради того, чтобы спастись самому. Делая шаг – думай об этом шаге. Возьми книгу, она бесценна.

– Сейчас будет последний залп, – обернулся Торн, сверкая глазами, – у них кончаются заряды.

Хопер посмотрел в небо. В окружающем его черном, не видимом никому колодце больше не было голубого проблеска наверху.

– Скоро все закончится, – прошептала Гледа.

– Возьми.

Хопер нащупал за отворотом рукава красный стручок болотного поминальника.

– Что это? – спросила Гледа. – Какой-то сухой листок? Это яд?

– Прикуси, – сказал Хопер. – Когда будут принесены в жертву три умбра, прикуси. Ты уснешь, и пока будешь спать, никакая богиня не исторгнет твой дух из твоего тела. Поверь мне. Это не яд.

И в это самое мгновение недолгую тишину разодрал на части грохот и треск пушечного залпа.

Фризы остервенели. Они лезли на стены, забыв о боли, о страхе, о смерти. И защитники крепости разили их, забыв о том же самом. Вскоре и Хопер забыл о собственном ранении. Наверное, он забыл бы обо все прочем, но странная мысль, что самым главным для него остается одно – уберечь Гледу, не давала ему поддаваться боли, которая все еще не могла овладеть им, но все сильнее напоминала тяжелый, неподъемный доспех. Тот залп, которым фризы отметили начало последнего штурма, и сам был последним. Верно, действительно кончился порошок, или ядра, или уже не было нужды крошить бастионы страшным оружием, но требушеты исправно выпрямлялись, отправляя то тяжелые камни, то обескровленные трупы на опакумский замок, фризы погибали сотнями, успев, обжигая ладони, облить кровью менгир или сцепиться с защитниками и все-таки попытаться отбить хотя бы участок стены. Внизу уже все обратилось в один огромный костер, горели сброшенные бревна, горела пролитая смола, горели, казалось, сами камни, а фризы все лезли и лезли, словно Опакум был последней, а не первой крепостью, Берканы, и взять его значило покончить с войной и со всеми напастями, что обрушились вместе с жатвой и на Беркану, и на Фризу. И отряды Ло Фенга и Торна, слившись в один, убивали, убивали и убивали врага, пытавшегося овладеть надвратным бастионом, удивляясь лишь одному, – не было на лицах фризов ни ненависти, ни жажды смерти. Они казались мертвецами, чьи жизни были отобраны загодя, дабы избавить их от страха и беспокойства.

Когда солнце начало клониться к вечеру, когда уже выдохнул с облегчением убитый случайной стрелой барон Стим, и король Хода в непонятном возбуждении промчался через главный бастион не менее трех раз, крича, что еще немного, и фризы выдохнутся, и что геллы на южных бастионах вовсе ничего не могут, мертвый менгир осыпался. Но только одно мгновение в стене Опакума зияла огромная трещина. Не успели фризы побросать лестницы и кожаные меха со страшной начинкой, не успели ринуться в проем, как менгир появился вновь, заставив откатиться фризские воинства в ужасе.

– Скур? – не поверил своим глазам Хопер.

– Полчаса, – прохрипел Скур, пронзивший свою вторую руку прямо здесь, на камнях бастиона. – Может быть, час. Но не больше. Да и то, если лучники соберутся и никого не подпустят к дыре. Это ж только видимость. А потом я сдохну. Так что уж постарайтесь.

– Постараемся, – опустилась рядом с колдуном на колени Гледа и осторожно надела ему на руку браслет Чилы.

– Ух ты! – вытаращил глаза Скур. – Словно лучшего вина хлебнул! Что ж, может и два часа выдержу! Что это у тебя на лбу?

– Ничего, – прошептала Гледа, заматывая запылавший на лбу знак платком. – Держись.

– Что ты творишь, Гледа? – с болью окликнул дочь Торн, стирая с меча кровь, и тут же заорал во всю глотку. – Лучники! Все к менгиру!

– Так надо, папа, – сдержала слезы Гледа. – Так надо.

А потом пали ворота Опакума. Загремели, сползая по стенам, покореженные кованные створки. Заскрипела, выламываясь из каменных пазов тяжелая решетка. Огромный, брошенный таран покатился вниз по крутому подъему, давя и подминая под себя фризов, но те, что увернулись от него, ринулись в ворота, где их встречали берканские воины. И вслед за ними в крепость вошли энсы. И тогда Торн Бренин, метнув взгляд со стены, призвал самых лучших, самых проверенных отстоять ворота крепости.

– Ты куда, книжник? – разнесся над бастионом окрик Эйка, но Хопер уже бежал вслед за Гледой, за Рит, за Ло Фенгом к лестнице, чтобы скатиться на липкий от крови камень привратной площади и отбить ворота. Добежал до ворот и упал. Словно стальная рука стиснула его за горло. Стиснула и принялась нашептывать неразборчивую вязь увещеваний. И впервые за все долгие семьсот два года Хопер вдруг подумал, что те двенадцать его друзей, что обратились в камень, все чувствовали как обычные люди. И протыкая себе горло ножами, и каменея, и обращаясь в пепел… Голос…

– Что с тобой? – подскочил к Хоперу Ло Фенг.

– Не могу шевельнуться… – прохрипел Хопер, прикусывая губы в кровь. – Словно кто-то пытается овладеть мной. Зовет меня. Допрхал, раздери меня демон. Нет, Дорпхал! Не дождешься! Никогда! Святые боги!

– Как тебе помочь? – спросил Ло Фенг. – Что? Стриксы? Что тебе нужно?

– Нож, – услышал он голос Филии за спиной. – Отдай ему нож, Ло Фенг.

– Держи, – сунул в руку Хоперу каменный нож Ло Фенг.

В воротах кипела схватка. Искрились летающие мечи. Сверкали фризские секиры. Рычал, размахивая мечом, Торн Бренин. Разили врага девушки Ло Фенга, металась как молния – Гледа. Где-то там же очерчивал вокруг себя смертный круг эйконец. Хопер медленно выдохнул, стер со лба липкий пот, с трудом поднялся на ноги. Только что почудившийся ему властный призыв Дорпхала словно рассеялся в дыму. Голос затих. Хопер поднес к глазам каменный нож, вгляделся в его грани.

«Амма, Амма, – подумал он. – Какие глупости ты иногда прорицала. Где же ты теперь?»

– Все идет так, как должно идти, – услышал голос Филии Хопер и понял, что дочь Чилы уже и сама стоит с мечом в руках, и кровь стекает по ее рукам. – И когда случится то, что должно случиться, ничего нельзя будет изменить извне. Судьба всех нас будет в руках того, кто сам игрушка собственной судьбы.