Глаз бури - Тэд Уильямс

Дымки бесчисленных очагов вились ввысь со дна долины, и над ней, как покрывало, парило сероватое облако. Обычно, насколько знала Мириамель, морской ветер уносил все облачка с синего неба, но сегодня не было ни ветерка.

— Так много народу, — поражалась она. — А в самом городе еще больше.

— В сущности, это не показатель важности города, — заметил отец Диниван. — Эрчестер почти в пять раз меньше, но Хейхолт — столица, известная во всем мире. А слава Наббана осталась в прошлом, конечно, это не относится к Матери Церкви. Наббан сейчас ее город.

— Замечательно, не правда ли, что те, кто казнил Господа нашего Узириса, теперь прижимают Его к груди своей? — промолвил Кадрах, ехавший несколько впереди. — У человека всегда оказывается больше друзей после смерти.

— Не понимаю тебя. Кадрах, — сказал Диниван, причем его симпатичное лицо посерьезнело. — В твоем замечании больше горечи, чем прозрения.

— Да? — спросил Кадрах. — Я просто говорил о том, как полезны герои, которые уже не могут постоять за себя. — Он нахмурился. — Да простит меня Господь, как бы я хотел выпить. — Он отвернулся от вопросительного взгляда Динивана и не продолжил разговора.

Струйки дыма что-то напомнили Мириамели.

— Сколько этих огненных танцоров, которых мы видели в Гранисе? Они есть в каждом городе?

Диниван отрицательно покачал головой.

— Думаю, по несколько человек приходят из разных городов, объединяются и вместе переезжают с места на место, проповедуя свое страшное учение. Пугает не их число, а то, что они сеют отчаяние, как чуму. Кроме тех, кто присоединяется к ним в разных местах, есть десятки таких, что уносят в сердце своем сомнение в Господе.

— Люди верят в то, что видят, — заметил Кадрах, устремив пристальный взор на Динивана. — Они слышат послание Короля Бурь и видят, на что он способен вдохновить. Они ждут, что Господь покарает еретиков. Но Бог ничего не делает.

— Это ложь, Падреик, — возмутился Диниван. — Или Кадрах, если хочешь. Все зависит от выбора. Бог дает каждому возможность выбрать. Он не заставляет себя любить.

Монах фыркнул, но продолжал смотреть на священнослужителя:

— Этого-то он как раз не делает.

У Мириамели было какое-то странное чувство, что Кадрах молит Динивана о чем-то, как будто пытаясь показать секретарю Ликтора что-то, чего тот не замечает.

— Господь хочет… — начал священник.

— Но если Господь не упрашивает, не заставляет и не отвечает на вызов Короля Бурь или кого-то еще, — перебил Кадрах голосом, хриплым от подавляемых эмоций, — почему, почему вы удивляетесь, когда люди считают, что Бога нет или что Он беспомощен?

Отец Диниван пристально посмотрел на него какое-то мгновение, затем сердито тряхнул головой.

— Для этого и существует Мать Церковь. Распространять слово Божие, а люди уж сами решат.

— Люди верят в то, что видят, — грустно повторил Кадрах, затем снова погрузился в молчание, пока они медленно двигались вниз в долину.

* * *

К середине следующего дня они добрались до запруженной народом Анитульянской дороги. Потоки людей шли по ней в обоих направлениях, лавируя меж телег, которые катили с рынка или на рынок. Мириамель и ее спутники привлекали мало внимания. К закату они проделали долгий путь по долине.

Вечером они остановились в Беллидане, одном из десятков городков, которые так разрослись вдоль дороги, что почти невозможно было сказать, где заканчивается один и начинается другой. Они переночевали в небольшом монастыре, где ликторский перстень и высокий сан Динивана сделали их центром внимания. Мириамель рано ускользнула в отведенную ей келью, не желая выдать своего истинного лица. Диниван объяснил монахам, что его спутник нездоров, а затем принес ей вполне приличную еду, состоявшую из перлового супа и хлеба. Когда она задула свечу и приготовилась заснуть, перед ее глазами снова возник образ огнетанцовщицы, этой женщины в белом, которая вспыхнула, как факел, но здесь, за стенами монастыря, видение не было таким уж страшным. Это было просто еще одно неприятное событие в мире, исполненном неприятностей.

* * *

К вечеру следующего дня они достигли места, где Анитульянская дорога пошла вверх, через горные перевалы к самому Наббану. Они обогнали десятки паломников и купцов, устало сидевшиих вдоль дороги и обмахивавшихся широкополыми шляпами. Некоторые просто остановились отдохнуть, а иные оказались отчаявшимися торговцами, упрямые ослики которых отказывались тащить в гору перегруженные товаром тележки.

— Если мы остановимся до наступления темноты, мы можем переночевать в одном из горных городишек. Тогда нам останется совсем немного до столицы. Но есть причины, по которым мне бы не хотелось растягивать наш путь более, чем необходимо. Если мы продолжим путь после заката, мы доедем до Санкеллана Эйдонитиса к полуночи.

Мириамель оглянулась назад, потом посмотрела вперед на бесконечно вьющуюся горную дорогу.

— Я бы не прочь остановиться, — сказала она. — Я очень устала.

Диниван выглядел обеспокоенным.

— Понимаю. Я меньше вас, принцесса, привык ездить верхом, и зад мой болит нестерпимо. — Он покраснел и рассмеялся. — Прошу прощения, леди. Но я чувствую, что чем быстрее мы приедем к Ликтору, тем лучше.

Мириамель взглянула на Кадраха, чтобы узнать его мнение, но монах был глубоко погружен в собственные мысли, покачиваясь на спине своей лошади.

— Ну, если вы считаете, что в этом есть какая-то необходимость, — промолвила она, — тогда можно ехать хоть всю ночь. Честно говоря, однако, я даже не знаю, что мне сказать Ликтору или что он мне может сказать такого, что не могло бы денек подождать.

— Многое меняется, Мириамель, — заметил Диниван, понизив голос, хотя дорога в этом месте была пустынна, лишь деревенская телега тащилась впереди. — В такие времена, как наше, когда все так непрочно и далеко не все опасности известны, упущенная возможность поспешить часто вызывает запоздалые сожаления. На это у меня хватает разуменья. С вашего разрешения, я последую этому принципу.

* * *

Они продолжили путь в сгущающихся сумерках и не остановились, когда звезды начали появляться над горами. Дорога вилась через перевалы вверх и вниз, пролегала между многочисленными поселками, и наконец они достигли предместий огромного города, огни которого затмевали свет звезд.

На улицах Наббана было полно народу, несмотря на полночный час. Жонглеры и танцоры выступали на улицах в свете мигающих фонарей, надеясь на подачки подвыпивших прохожих. Таверны с незашторенными в этот прохладный летний вечер окнами проливали свет и шум на мощеные улицы.

Мириамель устало покачивала головой. Они свернули с Анитульянской дороги на Фонтанную аллею, ведущую вверх на Санкелланский холм и увидели перед собой Санкеллан Эйдонитис. Его знаменитый шпиль казался тонкой золотой нитью в свете фонарей, но сотни его окон излучали теплый желтый свет.