Разящий клинок - Майлз Кэмерон

Кронмир состроил непонимающую мину:

– Простите?

– Я о том, что если они слишком хорошо осведомлены, то не лучше ли просто от них избавиться? – пояснил герметист.

– Так вот каковы ваши взгляды? А ведь эти люди честно послужили герцогу.

– Разумеется, – пожал плечами Аэскепилес.

Кронмир встал.

– Мне кажется странным, что я – шпион и наемный убийца – пекусь о наших людях больше, чем вы с Деметрием, благородные борцы за благородное дело.

Речь Кронмира осталась ровной, как будто он иронизировал, и маг предпочел именно так и понять.

Он рассмеялся.

– Даже если и так, я сделаю эти вещицы. Такое мне по плечу. И повторю вопрос: вы властны над жизнью Красного Рыцаря?

Кронмир не улыбнулся. Взгляд его холодных, как у ястреба или ящерицы, глаз впился в глаза герметиста, и Аэскепилес испытал секундное отвращение.

– Да, – ответил шпион.

– Ошибка невозможна? Ваш агент уверен, что сможет подобраться к узурпатору? – спросил Аэскепилес.

– Ошибка возможна всегда, – сказал Кронмир. – Для нас это не пустая игра королей.

– Агент надежен?

Кронмир откинулся на спинку.

– Вы не настолько облечены доверием герцога, господин чародей, и для меня это неожиданность. Я вам больше ничего не скажу. – Он отвернулся. – Герцогу нужны эти сведения.

Аэскепилес, отчасти рискнувший своим положением из-за мятежников, покачал головой.

– Проклятье, Кронмир, я вовсе не враг. Мне просто хочется знать, есть ли шанс на победу. У меня имеются веские причины предать императора. Провал восстания ни на йоту не приблизил меня к цели.

На лице Кронмира наконец проступила эмоция – удивление.

– Ладно. Это было сказано честно, господин чародей. Со своей стороны я ничего не гарантирую. Я простой наемник и работаю по контракту. Мы с герцогом не первый день сотрудничаем, и я согласился заниматься этим делом на определенных условиях. Кто император – мне безразлично.

Аэскепилес раздосадованно развел руками.

– Я-то думал, что вы приближены к герцогу и вхожи в совет!

Кронмир поднялся и закутался в плащ.

– Даже если и так, я бы вам не сказал. И если нет – не сказал бы тоже. Значит, лучше вообще ничего не говорить. Всего хорошего, господин магистр.

Он отошел от стола, а затем, взмахнув плащом, вновь вырос рядом с колдуном.

– В каких вы отношениях с университетом? – спросил он вдруг.

– Примерно в таких же, как вы с герцогом, – ответил Аэскепилес. – С той же ремаркой.

Кронмир рассмеялся. Аэскепилес подумал, что впервые слышит, как смеется этот шпион.

– Сам напросился, – признал тот. – Что с посланием?

– Незамедлительно, шпион.

Кронмир поклонился и вышел.

Аэскепилес потратил уйму времени, сбивая снег с капюшона, пока бестолковые слуги суетились вокруг его сапог.

– Будь ты проклята! – окрысился он на служанку. – Мне нужно видеть герцога Андроника.

Мажордом дворца Лоники отвесил низкий поклон.

– Магистр, великий герцог находится с деспотом в палате посольств.

Дворец Лоники во многом являлся зеркальным отражением Великого дворца Ливиаполиса – великолепные мозаичные потолки, золоченые колонны; покои, полные мебели, инкрустированной бриллиантами и слоновой костью. Но все устроено по меркам земным – сам дворец был не больше харндонской ратуши, а слуг насчитывалась всего сотня. Кроме того, в силу сравнительного богатства герцогов Фраке меньшие размеры дворца означали, что печи в исправности, полы нагреваются, дымоходы труб в альбанском стиле чисты и тепло просачивается даже в наружные коридоры, а пребывание в главных покоях трех основных этажей поистине приятно.

Придворный мажордом проводил магистра по двум величественным лестницам в большой зал, где было темно, зато теплее, чем снаружи. Они молча шагали по прогретым мраморным плитам. В тишине Аэскепилес различал далекий рев огня в подвальных печах.

Они миновали низкий арочный коридор, после чего мажордом постучал в маленькую мозаичную дверь. Красивый юноша, открывший ее, глубоко поклонился.

Аэскепилес вошел в комнату, обшитую деревянными панелями, где каждая из них являла иллюзию себя самой, но распахнутой, и были как бы видны шлемы, секстанты, рисовальные кисти, кинжалы и свитки – мужская фантазия об идеальной коллекции, запечатленная в красивой резьбе, слоновой кости и золоте. По сути, это было факсимиле императорского кабинета Влахернского дворца.

Аэскепилес считал эту поделку воплощенной вульгарностью, но она, ненавистная, всякий раз притягивала его взор.

Герцог Андроник и его баловень-сын восседали за великолепным столом из северной вишни, бивня мамонта и золота, на стульях слоновой кости. Они играли в шахматы. Фигуры были мастерски вырезаны из кости амронта и редкой черной кости.

– Аэскепилес! – воскликнул Андроник с радушием откровенно фальшивым.

Придворная политика истребила в герцоге человеческие чувства, и его отношение к чему бы то ни было угадывалось с превеликим трудом.

Деметрий, которого не допускали ко двору, презрительно нахмурился при виде мага. Он своих чувств не скрывал.

– Мы играем в шахматы, – сказал он. – Почему ты не уважаешь нашу личную жизнь и не приходишь в удобное для всех время?

Слова были вежливы, но посыл – ни в коей мере.

Общегородскую нелюбовь к Деметрию Аэскепилес презирал.

– Милорд, я не стал бы вторгаться, но у меня есть две новости. Во-первых, боюсь, что я сомневаюсь в лояльности Кронмира – шпиона.

– Согласен, он себе на уме, – ответил Андроник. – Но это входило в сделку. Он обладает рядом замечательных способностей.

Аэскепилес уселся за стол.

– Он заявляет, что может в любое время убить Красного Рыцаря, но не выдает своих методов и источников.

Герцог Андроник заметил почтовый футляр дворцовой расцветки и потянулся за ним.

– Порой мне кажется, мой герцог, что вы мне не вполне доверяете, хоть я и был в числе инициаторов нашего общего восстания. И несмотря на то что я вручил вам императора. – Аэскепилес выхватил у герцога футляр и силой шепота и мысли поднял его повыше, под потолок. – Милорд мой герцог, я тоже содействую вам ради выгоды, и мне сдается, что моя выгода учитывалась не часто. У меня есть определенные цели. Я хочу ознакомиться с положением дел.

Герцог Андроник скрестил руки, как муж, который ссорится с женой.

– Все?

Тем временем его сын уже обнажил короткий меч.

– Не угрожай нашему гостю, – сказал ему герцог.