Написано кровью моего сердца. Книга 1. Перипетии судьбы - Диана Гэблдон

Где сейчас Уильям? Он без оружия и не имеет права сражаться – значит, скорее всего, с Клинтоном. По крайней мере, он там должен быть. Но Грей хорошо знал сына.

– К сожалению, – пробормотал он.

Грей, не колеблясь, отдал бы за Уильяма свою жизнь и доброе имя. Пусть даже ему это не нравится. По счастью, в сложившейся ситуации Уильям не виноват. Как ни жаль, но часть вины лежит на самом Грее. Это он позволил Уильяму послужить разведчиком для Иезекиля Ричардсона. Нужно было лучше приглядеться к нему…

Ричардсон обвел его вокруг пальца, что так же неприятно, как и слова Перси.

Хорошо бы встретиться с Ричардсоном при таких обстоятельствах, чтобы его можно было втихаря убить. Но если придется лишить его жизни при свете дня на виду у генерала Клинтона и всего его штаба – что ж, так тому и быть. Он осознавал, что жаждет этого всей душой, но его это не волновало.

Грея нагоняла толпа американцев с повозками и ящиками, пришлось сойти с дороги и встать в тени дерева, пережидая, пока они пройдут.

Это оказался отряд американских солдат, везущий пушку. Десять мужчин с оружием и четырехфунтовая пушка в повозке, которую они тянули сами. За весь день это было единственное орудие, которое Грей видел у американцев. Неужели это все, что есть у Вашингтона?

Американцы не заметили его. Грей дождался, пока они скроются из виду, и пошел в ту же сторону.

* * *

Слева донеслись пушечные выстрелы, и Грей остановился. Англичане, слава богу! В начале своей карьеры он имел дело с артиллерией, и ритм стрельбы навек впечатался в его память:

Бань пушку!

Заряжай!

Пыж!

Огонь!

Здесь стоит артиллерийская батарея из шести десятифунтовых пушек. У них есть цель, но их не атакуют – стрельба не постоянная, не такая, как в жарком сражении.

Хотя сегодня любое действие можно охарактеризовать как жаркое. Грей доковылял до рощицы и, очутившись в тени, облегченно вздохнул и снял черный мундир. Он в нем, того и гляди, скончается от теплового удара. Может, выбросить его? Некоторое время назад Грей видел отряд ополченцев, раздетых до рубах и с повязанными на головы платками. Хотя в этом мундире Грей может выдать себя за хирурга, воняет он просто адски.

Грей пошевелил языком, пытаясь вызвать слюну в сухом рту. Почему он не догадался прихватить фляжку? Теперь его гнала вперед жажда.

В подобном одеянии его могут подстрелить прежде, чем он заговорит. Однако пушки хороши против отряда или полка, а не одиночки, который к тому же не настолько глуп, чтобы идти по прямой и дать артиллеристу время прицелиться.

К счастью, офицер, командующий артиллеристами, обычно вооружен мечом и пистолетом; бредущий пешком одиночка не опасен для него. Если повезет, Грея из любопытства подпустят на расстояние оклика. А из пистолета трудно попасть в мишень, которая находится дальше десяти шагов.

Не теряя бдительности, Грей постарался прибавить шаг. Солдаты Континентальной армии стали попадаться все чаще. Они могут принять его за способного самостоятельно передвигаться раненого солдата. Однако к позициям англичан Грей решил не приближаться до конца боя, чтобы случайно не стать неспособным передвигаться мертвецом.

Лучше дойти до артиллерии, засевшей в саду, хотя волосы дыбом встают при мысли о том, что придется идти под дулами орудий. Приглушенно выругавшись, Грей надел обувь и побежал.

* * *

Он бежал прямо на отряд ополчения, но солдаты куда-то спешили и едва глянули на него. Грей свернул к живой изгороди и, с трудом продравшись через нее, очутился на потоптанном поле. На другой его стороне среди клубов белого порохового дыма виднелись верхушки яблонь.

Грей поспешно нырнул обратно за изгородь – у сада кто-то двигался. Это оказались американские ополченцы в кожаной и домотканой одежде, кое-кто был и вовсе без рубах, и тела их блестели от пота. Они столпились у сада и явно планировали прорваться вглубь, надеясь захватить или обезвредить орудия.

Ополченцы сильно шумели, и пушки прекратили пальбу. Похоже, артиллерист узнал, что приближаются американцы, и готовится к сопротивлению. Да уж, не лучшее время, чтобы окликать его…

Вдруг откуда-то с восточной стороны сада раздался приглушенный барабанный бой. Английская пехота на марше. Это лучше, чем артиллерия в саду. Пока пехота идет, они не станут – да и не готовы – стрелять в безоружного одиночку, как бы он ни был одет. А если Грею удастся подобраться ближе и привлечь внимание офицера… но для этого ему все равно придется пересечь открытое пространство перед садом прежде, чем солдаты пройдут мимо.

Раздраженно кусая губы, он снова продрался через живую изгородь и побежал прямо сквозь клубы дыма. Чей-то выстрел прогремел совсем рядом, и Грей инстинктивно упал на землю, но потом поднялся и снова побежал, хватая ртом воздух. О боже, пушки охраняют стрелки! Егеря!

Впрочем, больше выстрелов не последовало – должно быть, стрелки готовились противостоять американскому ополчению. В боку кололо, Грей прижал его рукой. Он уже обежал сад, барабаны еще слышны, но звук все больше отдаляется… Только не останавливаться!

– Эй, ты!

Нужно бежать дальше, но Грей, задыхаясь и не зная, кто его окликнул, замер на миг и обернулся. И его тут же сшибли с ног.

Упав на локоть, Грей другой рукой вцепился в волосы мужчины – грязные и влажные, они скользили между пальцами. Он ударил противника в лицо, вывернулся из-под него как угорь, засадил ему коленом в живот и поднялся на ноги.

– Стой где стоишь! – прохрипел кто-то, сорвавшись на фальцет, и озадаченный Грей замер, тяжело дыша открытым ртом.

– Ты… грязный… недоумок… – Сбивший его наземь мужчина – нет, это оказался мальчишка, надо же! – поднялся с земли.

В руках у него был большой камень, а у его брата дубинка. Да, они братья – кем еще могли быть эти парни, оба глуповатые на вид, точно индюшата, и похожие, как две горошины в стручке?

Рука Грея потянулась к поясу, где висел подаренный Перси кинжал. Он уже видел этих парней – кажется, они сыновья командира одного из отрядов ополчения Нью-Джерси. Они его тоже запомнили.

– Предатель! Чертов шпион! – воскликнул один из них.

Они стояли между ним и уходящей английской пехотой, сад остался за спиной Грея, и вся троица была прекрасной мишенью для любого гессенского стрелка, который случайно посмотрит в их направлении.

– Послушайте… – сказал Грей, но понял, что это бесполезно. Что-то случилось, они казались обезумевшими… от страха, злости, горя? Их лица подергивались, а руки дрожали от желания сотворить что-нибудь жестокое. Еще мальчишки, они оба были выше Грея и вполне способны причинить ему вред.

– Генерал Фрэзер. Где он? – спросил Грей, надеясь вселить в них сомнения и отвлечь.

– Все отряды в сборе, сэр! – тяжело дыша, сообщил Роберт Маккэммон. Для такого грузного мужчины, как он, даже переход по полям и лугам стал тяжким испытанием: у подмышек мундира темнели пятна пота размером с тарелку.