Древний Рим - Владимир Миронов

Порабощенный галл

Армия Рима все более стала походить на армию ландскнехтов. Уже говорили, что во II–III вв. римская армия стала профессиональной. Но ведь профессионалы требуют денег, и немалых, а империя клонилась к упадку, экономика хирела, рабский труд был не эффективен, да и труд полусвободных общинников не приносил желаемых результатов (из-за тех кабальных условий, что возлагались на них латифундистами). Во второй половине IV в. рим-ское войско состояло уже преимущественно из варварских племен. После эпохи Септимия Севера легионы набирали по месту жительства. Те более или менее успешно защищали свою землю, но перебросить их в другие места для отражения внеш-них врагов, подавления восстаний было дело проблематичным. Мало того. Легионеры часто и сами становились головной болью для центральной власти. Рим целиком и полностью зависел от военных поселенцев и их вождей. Такое решение привело к катастрофическим последствиям и множеству злоупотреблений. Римские чиновники за весьма солидные взятки оставляли готам оружие, как оставили российские взяточники оружие в Чечне… При этом одновременно они выделили варварам минимум продовольствия, рассчитывая при этом еще продать им хлеб по завышенным ценам. Чтобы не умереть с голоду, готы вынуждены были продавать в рабство своих детей. Естественно, они возненавидели Рим и в конце концов восстали (во главе с Алавивом), а затем к ним присоединились и другие.

Коммод, сын Марка Аврелия

Римская империя становилась заложником армии, все более терявшей собственно римский, национальный облик. Ее войско, по словам М.И. Ростовцева, «разбило своими собственными руками государство, в корне подорвало его экономическую жизнь, разрушило его многовековую культуру, открыло границы соседним варварам». Но почему это произошло? Ведь в предыдущие века войско было надежной опорой и гарантом крепости римского государства. Виной тому извечные распри и политическая борьба, это массовое безумие, когда на смену одному властителю-честолюбцу стремится прийти другой, не думая об интересах народа и нуждах отечества. Тогда армия превращается из инструмента защиты и поддержания порядка в меч грабителя и разбойника, из скальпеля хирурга в топор мясника, используемый не для разделки туш быков, а для расчленения государства. Существует понятное соотношение: чем больше денег вынуждено тратить то или иное государство на армию и солдат, тем больше вероятность разорения трудящегося населения. Это и происходило в Риме с пугающим постоянством, особенно начиная с III в. н. э. Правда, жалованье солдат росло, но зато снижалась покупательная способность денег. Ростовцев пишет: «Правда, им позволялось грабить, насиловать и бесчинствовать, но зато их окружала бесконечная ненависть населения. Они, конечно, были хозяевами положения, но все их хозяйничанье сводилось к тому, что вместо одного императора ими командовал другой. А стоило им это удовольствие дорогого: тысячами гибли они в гражданской борьбе, на границах, от чумы и других болезней. Большинство попадало на службу не по своему желанию, а принудительно, по набору. Доля солдата, очевидно, не была сладка! Об этом так ярко свидетельствует восстание Матерна и дезертиров в Галлии в правление Коммода. Ряд больших городов в Галлии и Испании были ими безжалостно разграблены. Все солдаты имели родственников и близких и знали, как тяжко им живется в городах и деревнях… Уже Коммод оперся на войско и, когда встретил оппозицию сената к своей политике, и главным образом ко внешней политике, при помощи войска жестоко с ними расправился. Всем известно, как резко формулировал свою связь с войском Септимий Север в своем предсмертном слове к сыновьям: «Живите в согласии, обогащайте солдат, об остальном (или об остальных) не заботьтесь». Известна и та связь, что существовала между солдатами и императором Каракаллой. Тот, по словам Диона, часто говаривал: «Никто, кроме меня, не должен иметь денег, чтобы я мог дарить их солдатам». Политика обогащения солдат, их покупки, стала политикой почти всех без исключения императоров III в. Хотя было ясно, что подобная политика чревата многими опасностями для Рима. Во-первых, возросшие военные расходы, которые шли на внешние и гражданские войны, стоили огромных усилий, подрывая экономическое равновесие бюджета. Во-вторых, все имеющиеся средства уходили в военную пасть, оставляя голодными или полуголодными рты остального населения. Участились разного рода поборы и натуральные повинности на нужды войска, подарки императорам и военным начальникам. В-третьих, ощутимым грузом ложился на плечи населения и чрезвычайный рост расходов на тайную полицию. Жертвами налогов и грабежей стали не только простые граждане, но и богачи. Говоря о правлении Максимина, Геродиан пишет: в Риме и провинциях наблюдается повальное истребление богачей. «Каждый день можно было видеть вчерашних богачей сегодня нищенствующими. Такова была жадность тирании под предлогом постоянной необходимости денег на оплату солдат». Пока это делалось с отдельными лицами и бедствие касалось только ближайших двору слоев населения, остальное население об этом мало заботилось. Массы не проявляли интереса к катастрофам, постигшим тех, кто в их представлении являлся зажиточным или богатым. Завистники только радовались таким событиям. Но затем Максимин стал вовсю тратить общественные деньги. Все украшения, дары, всё, из чего можно делать деньги, всё шло в переплавку. Говоря об этом, Ростовцев называет Максимина «достойным предшественником русских большевиков». Итоги подобной политики военных императоров были поистине печальны и трагичны для Рима.

Военная сцена с колонны Траяна

Римские гарнизоны не смогли противостоять войску готов. Пришлось двинуть против них главную армию во главе с императором Валентом. Решающая битва между готами и римлянами произошла в 378 г. н. э. при Адрианополе. Причем римлян было больше на несколько тысяч. Вот как описал ее профессиональный солдат Аммиан Марциал, «солдат и грек». На рассвете 9 августа войска Валента быстро двинулись вперед. Весь обоз и вьюки были оставлены с охраной у стен Адрианополя. Долго шли войска по каменистым неровным дорогам, и знойный день стал близиться к полудню. Наконец, около 2 часов дня стали видны телеги неприятеля, которые, как доносили лазутчики, были расставлены в виде круга. Варвары затянули дикий и зловещий вой… Римские вожди стали выстраивать войска в боевой порядок. Правое крыло конницы выдвинули вперед, а большую часть пехоты оставили в резерве (позади). Левое крыло конницы выстроили с большим трудом, так как большинство предназначенных для нее отрядов были в пути и спешили к месту боя быстрым аллюром. Крыло это вытягивалось, не встречая пока противодействия. Варвары пришли в ужас от страшного лязга оружия и угрожающих ударов щитов один о другой, но главное: часть их сил с Алафеем и Сафраком, вызванная ранее, находилась далеко и пока не прибыла.

Изображение битвы