Вокзал потерянных снов - Чайна Мьевилль

Они спеленали неподвижного Андрея какими-то лохмотьями, подняли. Старик почти ничего не весил, настолько источила его многолетняя болезнь.

И вот они тронулись в путь, неся на правых плечах Андрея, а левыми руками держа огромный мешок с аппаратурой. Несли бережно, как святые реликвии, как апостольские мощи. Шли, сутулясь и шаркая, точно нищие, в грязном убогом тряпье. Хмурое лицо Айзека под капюшоном было покрыто бурыми струпьями после неудачного бритья. Ягарек голову обмотал гнилой тканью, оставил только узкую смотровую щель. Он походил на безликого прокаженного, который прячет свою гниющую плоть.

В дверях они оглянулись, прощально кивнули Дерхан. Посмотрел Айзек и на Пенжефинчесс, провожавшую их безучастным взглядом, помедлив, кивнул и ей. Поднял брови, будто в немом вопросе: «Мы еще увидимся?» или: «Ты нам поможешь?»

Пенжефинчесс уклончиво махнула большущей рукой и отвернулась. Айзек, сжав зубы, шагнул за порог. И они с Ягареком пустились в опасное путешествие по городу.

Они не рискнули воспользоваться железнодорожным мостом. Случайно пройдет поезд — и машинист может не ограничиться предупредительным сигналом парового свистка. А ну как разглядит лица и сообщит в милицию или просто доложит начальству на станции Слай или Слюнный базар или на самом вокзале, что на путях трое глупых бродяг ищут себе неприятностей.

Поэтому Айзек и Ягарек ступали по скатившимся с насыпи камешкам, время от времени роняя Андрея и снова взваливая на плечи. Жара была сильна, но не убийственна, и это даже с непривычки казалось изъяном — как будто хирело солнце, как будто сила его лучей потрачена на борьбу с вечными городскими тенями, с прохладой изнанки зданий. Тем не менее Айзек потел в грязных лохмотьях и тихо ругался. Казалось ему, будто бредет в едва осознаваемом сне, и этот сон — о жаре.

Они несли, держа с боков, Андрея, как перебравшего дешевого пойла друга. Брели по улицам, направляясь к мосту Петушиный гребень.

Здесь они были чужими. Это не Собачье болото, не Худая сторона, не трущобы Каминного вертела. Лучше бы им здесь превратиться в невидимок.

Боязливо взошли на мост и двинулись по цветным камням мостовой, под смешки и шуточки лавочников и покупателей.

Ягарек тайком держал руку на шее Андрея, там, где можно было легко надавить на нервный узел и пережать артерию, и готов был с силой вонзить пальцы при малейшем признаке пробуждения старика. Айзек хрипло бормотал, ни к кому не обращаясь и не скупясь на ругательства, — сойдет за пьяный бред.

Айзек и Ягарек медленно шли по мосту, несли спутника и драгоценный мешок с аппаратурой, заставляли разделяться встречный поток пешеходов, но незнакомцы, обходя их, ничего злее насмешек себе не позволяли. Если какие-нибудь хулиганы от скуки пристанут, это будет катастрофа.

Но они благополучно одолели Петушиный гребень, где чувствовали себя одинокими и беззащитными, где солнце будто нарочно очерчивало их силуэты, превращая их в мишени, и проскользнули в Малую петлю. И город словно сомкнул губы позади них, и страх отпустил.

Тут хватало нищих. Они слонялись по тем же дорогам, где ходила местная знать, бандиты с серьгами в ушах, жирные ростовщики и спесивые бандерши. Андрей зашевелился, и Ягарек снова отключил его разум, с силой надавив куда надо.

Здесь хватало переулков и закоулков, и Айзек с Ягареком могли пробираться к своей цели, держась в стороне от главных улиц. Они прошли под бельем, развешанным на веревках между домами. Праздно облокотясь на перила балконов, флиртуя с соседями, на троицу в лохмотьях посматривали мужчины и женщины в исподнем.

Лженищие шли мимо груд мусора и канализационных люков с расколотыми крышками, а наверху из окон высовывались дети и беззлобно плевали в них или бросали камешки и прятались. Как всегда, Айзек и Ягарек искали железнодорожный путь. Нашли у станции Слай, где от Южной линии отходила ветка на Салакусские поля. Осторожно подобрались к дороге под арками, что хаотично виляла сквозь Каминный вертел.

Меркло солнце, и воздух над недобрыми толпами краснел. Арки были покрыты мазутом и сажей, на них выросли микролеса плесени, мха и цепких ползучих растений. А в этих лесах кишели ящерицы и насекомые, и асписы прятались там от жары.

Айзек с Ягареком свернули в грязный тупик рядом с кирпично-цементным фундаментом для рельсов, там передохнули. Над ними, в городской толще, шуршала жизнь.

Андрей уже давно не казался легким, напротив, как будто с каждой секундой набирал вес. Айзек и Ягарек потянулись, размяли ноющие мышцы, продышались хорошенько. В нескольких футах от них тянулся нескончаемый поток пешеходов. Вокзал выплескивал из себя вновь прибывших.

Немного переведя дух, они снова подняли ношу и тронулись в дальнейший путь, опять по переулкам в тени Южной линии, к центру города, к еще не видимым за обычными постройками Штырю и башням вокзала на Затерянной улице.

Айзек заговорил. Рассказал Ягареку, что, по его ожиданиям, должно этой ночью случиться.

Дерхан пробиралась по свалке Грисского меандра, к Совету конструкций. Айзек предупредил огромный искусственный разум о ее приходе. Она тоже знала, что ее ждут. И от этого было не по себе.

Когда приблизилась к котловине, логову Совета, услышала — или почудилось? — шелест голосов. Она мгновенно насторожилась, вынула пистолет. Убедилась, что в стволе есть пуля, а на полке — порох.

Она ступала аккуратно, высоко поднимая ноги, сторонясь любого звука. Пройдя до конца мусорного ущелья, увидела выход на ровное место. Впереди кто-то быстро прошел. Она осторожно двинулась дальше.

Но тут второй человек появился на пути, и она разглядела на нем спецовку, и он пошатывался под тяжестью ноши. На его широких плечах лежала изрядная бухта провода в черной изоляции, обвивала хищным удавом.

Дерхан чуть выпрямилась. Это не милиционеры в засаде — и то хорошо. Осмелев, пошла дальше. Туда, где ждал Совет конструкций.

Она вышла на площадку. Сразу бросила вверх взгляд — надо было убедиться, что поблизости нет воздушных судов. А затем посмотрела вперед и ахнула: толпа была огромной.

На площадке собралось около сотни мужчин и женщин, занимавшихся самыми непонятыми делами. В основном — люди, но была и горстка водяных, и даже два хепри. Все в дешевой грязной одежде. И почти каждый нес огромный моток промышленного кабеля или сидел над ним на корточках.

Провода были разные, в основном с черной изоляцией, но попадались на глаза и коричневые, и синие, и красные, и серые. Парочка крепышей сгибалась под тяжестью бухт толщиной с человеческое бедро. У остальных мотки не превышали в диаметре четырех дюймов.

Голоса мгновенно стихли, когда вышла Дерхан, и все взгляды обратились к ней. Мусорный кратер был под завязку полон народу. Дерхан проглотила комок в горле и присмотрелась к собравшимся. Увидела аватару — она ковыляла к ней на подламывающихся ногах.

— Дерхан Блудей, — тихо сказала она, — мы готовы.