Офицерский штрафбат. Искупление - Александр Пыльцын

Одна из них произошла в конце 50-х годов прошлого века в Костроме, где я проходил службу заместителем по технической части командира 105-й Гвардейской Венской Краснознаменной воздушно-десантной дивизии, где я оказался после расформирования 8-го Гвардейского воздушно-десантного корпуса, штаб которого размещался в древнем белорусском Полоцке.

Поскольку в Костроме по должности я состоял в числе шефов местной организации ДОСААФ, то принимал участие во всякого рода «досаафовских» мероприятиях городского и областного масштаба. В 1958 году на областную отчетно-выборную конференцию ждали и маршала Буденного, куратора в те годы Всесоюзной организации ДОСААФ. К тому времени ему уже было присвоено звание Героя Советского Союза.

Приехал Семен Михайлович утренним поездом, дав накануне в штаб дивизии по ЗАС (засекречивающая аппаратура связи) телеграмму: «Почетный караул не выставлять». (А для встреч маршалов такая процедура была предусмотрена армейскими уставами.) Тогда наш комдив, генерал Симонов Михаил Егорович, как начальник гарнизона решил для встречи маршала Советского Союза выставить своеобразный офицерский «караул» из одних полковников. Только в управлении дивизии нас набралось 7 полковников, да еще 2 командира парашютно-десантных полков, среди которых Герой Советского Союза полковник Юдин. Так что вместе с генералом-комдивом нас на вокзале оказалась группа из 10 одетых в парадную форму, достаточно рослых военных. Да еще руководители обкома, горкома и соответствующих исполкомов примерно в таком же количестве прибыли на вокзал. Так что и без почетного караула встречающих набралось внушительное количество.

Платформы на уровне пола вагона на перроне в Костроме не было, и маршал, несмотря на свой уже довольно солидный возраст, проворно спустился из вагона по ступенькам. Несколько удивившись такой многочисленной группе, выстроившейся напротив вагона, в ответ на приветственные речи генерала и секретаря обкома заметил: «Ну и перехитрил ты меня, генерал, таким караулом!» Проходя вдоль «полковнического» строя и пожимая каждому руку, говорил какие-то добрые слова вроде «Успехов вам в службе!». Когда очередь дошла до меня, он, сказав примерно те же слова и отходя к другому офицеру, вдруг, словно запнувшись, остановился, снова повернулся ко мне и, прищурив свои добрые, под густыми бровями глаза, как бы про себя сказал: «А с тобой, молодой полковник, я, кажется, где-то уже встречался». Я был поражен! Ведь с той, лейпцигской, практически мимолетной встречи прошло больше десятка лет! Но успел в ответ выпалить: «Так точно, в Лейпциге, в 1946 году, товарищ маршал Советского Союза!» Семен Михайлович улыбнулся в свои знаменитые, ставшие еще более пышными, хотя и не такие уже смоляно-черные, чем тогда, усы и пошел дальше вдоль нашего строя и к группе гражданских представителей местной власти.

Открытие конференции состоялось в тот же день, в 12 часов в областном театре имени А.Н. Островского. Мы все уже собрались, и буквально за одну минуту до открытия в зал вошел маршал Буденный в сопровождении секретаря горкома КПСС И.Г. Лещева и руководителей области и города. Пока зал бушевал рукоплесканиями, все, кому там надлежало быть, уселись за длинным столом на сцене. Я оказался недалеко от маршала, который, увидев меня, приветливо кивнул и так же, как на вокзале, улыбнулся, но ничего не сказал. Я бы все равно ничего не услышал из-за бурных аплодисментов, которыми переполненный зал продолжал приветствовать легендарного маршала.

Когда наконец по просьбе самого Семена Михайловича зал утих, а все, в том числе и президиум, уселись, конференция начала работу. Маршал через сидящего с ним рядом генерала Симонова передал мне, чтобы я подошел к нему в конце дня после конференции.

Случилось так, что не суждено было продолжиться тогда нашим контактам. Я вдруг почувствовал резко усиливающиеся боли в правой части живота и ощущение все разрастающегося жара во всем теле. Едва дождавшись перерыва, выходя из зала, подошел к своему комдиву, доложил ему о необходимости уехать в медсанбат для выяснения. Тот сказал, чтобы я срочно ехал туда, а маршалу, если я к концу дня не вернусь, он доложит, как нужно. Как определили в медсанбате, у меня случился гнойный аппендицит «на грани перфорации», и буквально через час я уже лежал на операционном столе под ножом командира медсанбата майора медслужбы Ашихмана. Попросил его срочно сообщить комдиву о случившемся. Так и не получилось у нас разговора с маршалом, который, как я предполагал, мог быть очень интересным.

Спустя еще лет пять-шесть другая встреча с Семеном Михайловичем Буденным произошла на Всеармейском совещании военных автомобилистов в 1961 году, которое проводил генерал-полковник Смирнов, бывший тогда первым заместителем начальника Центрального автотракторного управления Минобороны СССР. К тому времени после операции на щитовидной железе я был признан по состоянию здоровья негодным к службе в ВДВ и был начальником автослужбы 38-й Общевойсковой армии Прикарпатского военного округа, участником такого совещания был впервые.

Наша автомобильная служба, возглавляемая часто болеющим генералом И.Т. Коровниковым, была, мягко говоря, не фаворитом в Вооруженных силах, и совещание это А.Т. Смирнов, наверное, и организовал, чтобы изменить ситуацию. Может, именно поэтому в работе этого форума организаторов нашей службы в войсках принимали участие маршалы Советского Союза С.М. Буденный и И.Х. Баграмян, генералы армии А.С.Жадов и Д.Д. Лелюшенко. Известность и популярность маршала Буденного были такими, что пробиться к нему во время перерывов, когда Семен Михайлович не сидел за столом президиума, было очень непросто. Позвольте здесь мне привести фрагмент из книги генерал-полковника А.Т. Смирнова «50 лет в Автобронетанковой службе Министерства обороны», руководителя этого совещания.

«Сбор проходил организованно. Выступали представители видов Вооруженных сил, округов и флотов и высказывали деловые предложения по улучшению работы службы. Один из выступающих высказал мнение, что автомобиль сейчас обеспечивает маневр войск, как раньше обеспечивала его конница, что мы — автомобилисты — являемся преемниками и учениками славных конников, все лошадиные силы теперь в моторах наших машин. Зал разразился аплодисментами, а С.М. Буденный встал и несколько раз поклонился, и я увидел на его глазах несколько слезинок умиления и благодарности».

Хочу добавить к этому и то, что, кроме приведенного в книге, запомнилось мне. Этим выступающим был начальник автослужбы Северной Группы войск (Польша) полковник Золотов. В заключение своего выступления он попросил маршала, «поскольку сейчас почти все „лошадиные силы“ заключены в моторах автомобилей, взять под свое маршальское крыло нашу автомобильную службу». Конечно, это не могло не растрогать маршала, тем более что ему тогда было под 80 лет! Во время перерывов каждому хотелось хоть прикоснуться к этому любимому всем нашим народом человеку, и каждому, кто протискивался к нему, он пожимал руку и говорил какие-то слова. Когда и мне удалось оказаться напротив маршала, он, прищурив свои добрые глаза и протягивая для пожатия руку, вдруг сказал: «Ну как, полковник, здоровье? Без аппендикса-то легче?» Мое удивление, наверное, было таким неподдельным, что Семен Михайлович, широко улыбаясь в совсем уже побелевшие, но такие же, как всегда, пышные усы, добавил: «Многое еще помню, хоть и постарел!» Наверное, какая-то искорка гордости вспыхнула во мне за то, что помнит меня прославленный маршал, ставший дважды и трижды Героем значительно позднее. Многие удивлялись, почему эти почетные награды приходили к нему так поздно.