Сборник "Петля" - Сергей Павлович Бакшеев

Дисплей выдал очередное предупреждение на английском.

– Что ей еще надо? – возмутился оперативник. – Воду налил, зерна засыпал…

– Ты забыл сказать «пожалуйста».

– Чего?

– Попроси на хорошем английском: «please». Только вежливо.

– Ты что, серьезно?

Валеев погасил улыбку и с сочувствием покачал головой:

– Да-а, запущенный случай. Учите английский, чтобы понимать технику. Поддон с отходами вытряхни. Вон тот, под чашкой.

Ваня вытащил из аппарата емкость с отработанным кофе.

– И почему всё дерьмо достается мне? Видел, как Грищук на меня посмотрел?

– Как Ленин на буржуазию.

– Вот-вот! Рощин сам нахватал синяков, а меня обвиняет в избиении.

– Наглая ложь! Ты не такой! – возмутился Валеев, но в его голосе чувствовался подвох. – Грищук изучит тело твоей Гали и убедится, что был не прав.

– Что? – Лицо Вани перекосилось.

– Обычная практика в ходе проверок. Если ты проявляешь насилие на службе, то и в быту несдержан. Грищук попросит Галю раздеться, сфотографирует ее тело и, если не обнаружит синяков…

– Да я ему ноги повыдергиваю!

Ваня бросился к выходу. Марат еле успел перехватить рассвирепевшего напарника:

– Успокойся, дурень! Нервы у тебя ни к черту. Я пошутил!

– Ну и шуточки у тебя! – Ваня грубо стряхнул руки Марата, вцепившиеся в него.

– Грищук голую Галю фотографировать не будет. Ты сделаешь это сам! И покажешь всем: вот, полюбуйтесь, я даже свою бабу пальцем не тронул.

– Валеев, да я тебя за такие советы…

– Стоп-стоп! – Марат, выставив руки перед собой, пятился под напором набычившегося Майорова. – Тебе и русский надо подучить, чтобы понимать юмор.

– Идиотские шуточки! – Ваня наконец понял, что к чему, и вернулся к кофейной машине.

Аппарат наконец выдал порцию кофе. Ваня добавил сливки и сахар, пригубил, оценил насыщенный вкус и, прихватив упаковку мини-кексов, удалился к компьютеру. Но спокойствие оперативника продолжалось недолго.

– Марат, ты посмотри, что творится! – услышал Валеев возглас напарника из-за стеклянной перегородки.

Воспаленный взгляд Майорова пожирал текст на мониторе.

– В чем дело? – нехотя поинтересовался Валеев.

– Не успел я отнести бумагу на освобождение Рощина, а тут…

Майоров возмущенно указывал на монитор растопыренной пятерней. Марат подошел и увидел на экране броский заголовок: «Следственный комитет сажает невиновных!»

– Что это? – спросил он.

– Это блог журналюги Бойцова, который раструбил об избиении Белова.

– Забей ты на этого козла.

– Легко сказать. Грищук ему верит! Я вылечу со службы из-за этой подставы!

– Служба, так ее разэтак…

Валеев вдруг осознал, что среди полицейских принято поругивать трудности службы – ненормированный график, постоянные стрессы, смертельную опасность – но вот в чем парадокс: наибольшее наказание для полицейского – быть изгнанным со службы. Оперативника потянуло на философию.

– О нашей клятой службе надо помнить всегда. Мы стоим на пороге двух миров, Ваня. Тут – теплая, ласковая Галя и локоть друга, а там, за дверью, которую ты вышибешь, за рулем авто, которое ты остановишь – другой мир, точнее его изнанка. И каждый раз, переступая невидимую черту, ты должен помнить, что можешь не вернуться. Или вляпаться в дерьмо, как с Беловым.

– Я уже вляпался по самые уши и теперь должен выкарабкиваться. Поэтому приходится почитывать сетевой дневник этого урода Бойцова.

– И что же он пишет?

– Продолжает фыркать дерьмом. Первая статейка была об избиении Белова, а теперь он втаптывает нас в грязь из-за ареста Рощина. Смотри, он заявляет, что мы прессуем невинных людей, требуем у них признания и неохотно отпускаем их даже под напором оправдательных фактов. Просто травля какая-то!

– Интересно. – Валеев пробежал глазами текст на экране, нашел упоминание об видеофиксаторе поезда. – Бойцов слово в слово повторяет то, что доложил Устинов насчет алиби Рощина. Откуда он знает?

– А вот это я и выясню. Я прижму этого писаку и всё из него вытрясу!

Майоров вскочил со стула, опрокинув недопитую чашку кофе. Брызги попали ему на брюки.

– Что за невезуха!

Марат поспешил предупредить напарника:

– Ваня, даже не дыши в его сторону! А то журналист грохнется в обморок и предъявит фотографию своей синей задницы. Не отмоешься!

– Я должен с ним поговорить.

– Если Борис Бойцов действительно существует.

– Что ты имеешь в виду? – опешил Майоров.

– У нашего Миши есть подружка Маша. Она не только журналистка, но и бой-баба. Понимаешь, о чем я толкую?

– О чем?

Валеев взял приятеля под локоть.

– Среди пишущей братии принято брать псевдонимы. А вдруг Борис Бойцов – это Маша Луганцева? Кстати, она заходила сегодня к Устинову. Умной девице ничего не стоит вытянуть информацию из влюбленного парня.

– Ты думаешь, Головастик способен на такие подлянки?

– Причем тут он? Представь себя и Галку. Она ведь может из тебя веревки вить. Если ей понадобится что-нибудь узнать, ты сам не заметишь, как выложишь всю подноготную.

– Ну, у нас с Галей друг от друга секретов нет…

– То-то! Как говорит Петелина, во время расследования нельзя исключать самые безумные версии.

Майоров на мгновение задумался, но от прежней мысли не отступился. Взгляд его сузившихся глаз словно нащупывал будущую цель.

– Бойцов, Луганцева… А вот мы и проверим!

– Ты о чем?

– Я хочу увидеть рожу Бойцова.

– Только не порть ее! – крикнул вдогонку напарнику Валеев.

27

По мере того как Елена Петелина просматривала язвительную статью Бориса Бойцова, ее и без того безрадостное настроение затягивали грозовые тучи. Обиднее всего, что факты в статье приводились правдивые, но как ловко они были подтасованы и какие выводы сделаны…

Одно название – «Следственный комитет сажает невиновных!» – сразу настраивало читателя на праведный гнев. А то, что речь шла о судьбе несчастного студента, потерявшего любимую девушку и обвиненного в ее гибели, лишь усиливало психологический эффект. Читатель волей-неволей становился на сторону Игоря Рощина и негодовал по поводу его незаконного ареста. Журналист умело создавал впечатление, что некомпетентное следствие спешит свалить вину на кого угодно.

Петелина вздохнула. Оправдываться было бессмысленно, это только подольет масла в огонь. И самое противное то, что публичных обвинений можно было бы избежать, если бы Грищук не раструбил о поимке опасного преступника раньше времени. Кто его просил бежать впереди паровоза?

Целая гамма негативных эмоций отражалась на лице следователя. Елена Павловна не стала надевать маску вежливости, когда в ее кабинет вошел Грищук. Подполковник сразу же уловил ее настроение и ощетинился.

Атмосфера в кабинете наэлектризовалась. Елена Павловна не предложила подполковнику сесть в кресло, наоборот, сама поднялась ему навстречу, оперлась руками на столешницу и подалась вперед.

Грищук принял вызов и занял такую же позу. Коллеги-противники пожирали друг друга глазами. Они походили на дуэлянтов. Их разделял лишь стол с импровизированным барьером в виде раскрытого ноутбука, на экране которого красовался кричащий заголовок.

– Спасибо за