Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ - Владимир Першанин

Он им что-то оживленно рассказывал, возможно, острил, а оба офицера, совсем молодые, весело смеялись. К компании присоединился шофер, который по статусу в погрузке-разгрузке не участвовал, а крутился возле начальства.

Покурят, посмеются и заработают «самовары». Мин привезли много. Могут и не тридцать, а все шестьдесят выпустить по чертовым азиатам. Не жалко! Андрей вспомнил, как вчера чудом избежал гибели их взводный, Костя Чурюмов.

Объяснял что-то пулеметчикам, передвигал прицел и, прижимая приклад к плечу, показывал, как надо правильно вести огонь. Андрея тоже когда-то этому учили. Отдача у «дегтярева» сильная, и при стрельбе необходимо плотно прижимать приклад к плечу, надежно вдавив сошки в землю.

Чурюмов, с которым они неплохо подружились, шел к землянке, когда начали падать мины. Одна из них взорвалась в окопе, где стоял «дегтярев». Командира расчета, изрешеченного осколками, выбросило на бруствер. Второй номер был перемолот, словно его пропустили через бетономешалку. Сквозь изорванную шинель виднелось смятое кровоточащее тело, сломанные кости.

Обстрел продолжался недолго, но и этих нескольких мин хватило, чтобы исковеркать и убить двух ребят из деревни под Курском. Они были двоюродными братьями, и один из них прибавил в документах себе год, чтобы не отстать от брата. До восемнадцати лет он не дожил.

Вспомнив вчерашний день и убитые исковерканные тела братьев, Андрей от ненависти потерял выдержку. Передернув затвор, прицелился в офицера-минометчика, прикидывая, что успеет также уложить фельдфебеля, а в начавшейся суете наверняка срежет и розового, как поросенок, лейтенанта из службы боевого обеспечения.

В последнюю секунду стало жаль себя и Максима. В этой ситуации у них не останется шансов выбраться. Во взводе не меньше двух десятков минометчиков, они прикончат и его, и Максима. Черт с вами, встретимся еще!

Утешало, что он все-таки выследил минометную батарею и передаст координаты артиллеристам. Вот заслуга! Хорошо, если у батальонных минометчиков наберется два десятка мин, которыми ничего не сделаешь, стреляя наугад, без наблюдателя. Может, гаубичники с того берега заинтересуются.

Осенний пасмурный день тянулся невыносимо долго. Внизу пытался унять кашель Максим, зажимая рот рукавицей. Кашель, может быть, и не услышали, но минометы открыли стрельбу. Огонь корректировал наводчик – вот кого бы снять!

Сначала ударили три пристрелочных выстрела, а через минуту дружно замолотили все четыре трубы, выпустив десятка два мин. Потом фрицы ужинали, а один решил прогуляться к развалинам дома.

Шагал он задумчиво, но о дисциплине немцы никогда не забывали. И горох со свининой жрали, не снимая касок, и фриц прогуливался с противогазом в чехле на боку, фляжкой и карабином за плечом.

Дальше события стали развиваться совсем неожиданно, и Андрей с запозданием сообразил, что он все же снайпер, а не разведчик. Кой черт понес его к фрицам в зубы! Подстрелили бы тех двоих с термосами, считай, результат есть. А сейчас, пожалуй, все повернется в совсем дрянную сторону.

К развалинам, где вели свои ценные наблюдения Ермаков и Быков, уверенно шагал унтер-офицер с биноклем на шее. На ходу он что-то сказал прогуливающему минометчику, видимо, отправил его на позицию, а сам внимательно осмотрел обрушенный подъезд и шагнул в выбитый дверной проем.

Андрея спасла мгновенная реакция. Он скользнул вниз по раскачивающейся лестничной клетке, умудрился быстро перебраться через дыру. Бесшумно не получилось. Отвалился кусок штукатурки и упал рядом со съежившимся Максимом, державшим наготове винтовку.

Унтер-офицер с биноклем был, видимо, наблюдателем. Наткнись он на Максима, тот бы от растерянности сразу пальнул. Но Андрей достаточно побыл на передовой и научился реагировать на такие неожиданные штуки. Они столкнулись на лестничной клетке. Немец был с кобурой на поясе, винтовка Ермакова висела за спиной.

Да и держал бы ее в руках, все равно бы не стал стрелять – верная смерть, если услышат звук выстрела на минометной позиции. Несколько секунд оба рассматривали друг друга. Но преимущество было на стороне Андрея, он был готов к схватке, а для унтер-офицера появление русского стало неожиданностью.

В своем районе мало кто уступал Андрею на соревнованиях по пятиборью. И пудовую гирю ловил, и подкидывал он не меньше десятка раз. Но и солдаты вермахта еще со школы готовились к будущей военной профессии, занимались спортом, и взять их было не просто.

Немец попытался крикнуть, вызывая помощь, но Андрей, перехватив его за шею, опрокинул на бетонный пол. И сразу почувствовал, как напряглись тренированные мышцы, разжимая руки сержанта. Оба покатились по полу, причем немец успел сдавленно крикнуть:

– Хилфе! На помощь.

Это слово Ермаков помнил еще со школы. В учебнике утверждалось, что немецкие коммунисты всегда готовы прийти на помощь братьям по классу. Дожидайся, пришли! Изловчившись, Андрей выхватил из-за голенища нож и всадил своему противнику в бок.

Подскочил Максим и с силой ударил немца прикладом в шею. Но этого уже не требовалось, нож глубоко вошел в левое легкое унтер-офицера и пробил сердце. Несколько минут сидели молча и тяжело дышали, глядя на застывшее тело с полуоткрытым ртом.

Кой черт нес тебя именно в этот разваленный подъезд навстречу своей смерти! И на нашу землю, по которой ты весело катил, никто тебя не звал. Со дня на день ждал, когда остатки упрямых русских опрокинут в Волгу, добьют, и сам получил удар ножа в неожиданной стычке.

– Крепко ты его уделал, – проговорил Максим, нервно перебирая ремень винтовки. – Вон бугай какой, а даже не пикнул.

– Винтовку на предохранитель поставь, – хрипло отозвался Ермаков, – а то шарахнешь с перепуга.

Андрей достал из кобуры убитого «парабеллум», запасную обойму, документы из внутренних карманов. Но самой ценной находкой оказалась очень качественно выполненная топографическая карта наших позиций. На ней с немецкой скрупулезностью были отмечены траншеи, пулеметные точки, отсечные ходы, ведущие к обрыву.

На левом берегу в виде мелких якорей были отмечены причалы, стоянки судов, артиллерийские позиции и даже места, где часто ожидали погрузки маршевые роты.

– Вот сволочи, – выругался Ермаков. – И как точно все снято. Наверняка, аэрофотосъемка. Самолеты-разведчики целый день над городом висят, все, как на ладони, видно.

– Зато у нас теперь бинокль появился, – невпопад похвалился Максим, разглядывая шестикратный цейсовский бинокль. – И чехол классный.

Быков не был таким дурачком, за которого его можно было посчитать в эту минуту. Он отлично понимал и ценность карты, и во что они вляпались. Пока им повезло лишь в том, что никто не слышал короткой схватки. Но сколько осталось у них времени в запасе и когда хватятся наблюдателя?

– Через полчаса или час от силы, – скрипнул зубами Ермаков.

– Закурить бы, – тоскливо проговорил Максим.