Мемуары генерала барона де Марбо - Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо

Французы, прибывшие на это место, забыли о сражении. Они видели только несчастных, которым надо было помочь, и они многих спасли от смерти, поступив намного гуманнее, чем португальские артиллеристы, которые из желания убить нескольких французов стреляли по своим согражданам! Наши солдаты преодолели разрывы с помощью досок и, оказавшись на правом берегу, захватили вражеские батареи и взяли пригород Вила-Нова. Переход через Дору был налажен. Казалось, несчастья города подходили к концу, когда стало известно, что 200 человек из охраны епископа закрылись в его дворце и отстреливаются из окон. Французы поспешили туда, а когда все переговоры оказались напрасными, они сломали двери и закололи всех этих «сеидов».

До сих пор наши войска действовали по законам войны. Имущество городов и их жителей оставалось в неприкосновенности. Но, возвращаясь, возбужденные, после штурма епископского дворца, наши солдаты увидели на большой площади три десятка своих товарищей, которых португальцы захватили накануне. Им вырвали глаза и язык, тела были изуродованы с жестокостью, достойной каннибалов! И большинство этих несчастных французов были еще живы!.. При виде такой жестокости солдаты думали уже только о мести. Начались ужасные репрессии, которые маршал Сульт, генералы, офицеры и более спокойные солдаты с трудом остановили. Число португальцев, погибших в тот день перед укреплениями, на мосту и в городе, доходило до 10 тысяч. Потери французов не превысили 500 человек. Генерал Фуа был освобожден, к большой радости армии. Что же до епископа, то, увидев с высоты монастыря Ла-Серра крушение всех своих честолюбивых планов — как говорили, он хотел отделить для себя от королевства северные провинции, — он бежал к Лиссабону. Там он помирился с регентом, который не только принял его, но вскоре сделал патриархом Португалии.

Падение Опорту позволило маршалу Сульту создать крепкую операционную базу. Непосредственным результатом победы стал захват огромных складов, полных боеприпасов и продовольствия. Нам достались также тридцать английских кораблей, задержавшихся в порту из-за непогоды. Сразу же приняв примиренческую позицию, как он сделал это и в Браге, Сульт попытался сгладить последствия войны и призвал бежавших жителей вернуться. Мудрость такой политики дала прекрасный результат, в некотором роде даже неожиданный, который историки не могли объяснить, а газеты в то время не осмеливались о нем и упомянуть.

Португальцы не могли простить принцу регенту, главе дома Браганса, что он бросил их, перенеся правительство в Америку. Они считали, что в результате этой войны Португалия может оказаться придатком Бразилии, Испании или английской колонией. Все это им было в одинаковой мере противно, и, чтобы сохранить свое государство, они хотели иметь наконец своего короля.

Сравнение, которое они сделали между правлением Сульта и ужасной анархией, царившей до этого, было в пользу маршала. Тогда пробудилась партия порядка, ее руководители пришли к маршалу Сульту с предложением возглавить их и образовать независимое правительство. Считая, что такими обстоятельствами надо воспользоваться, Сульт поддержал эту партию. Он произвел назначения на гражданские должности, сформировал Португальский легион из 5 тысяч человек и повел себя так умело, что уже через две недели Брага, Опорту и другие покоренные им города послали адреса, под которыми подписались более 30 тысяч человек из знати, духовенства и ремесленничества с выражением поддержки нового порядка. Герцог Ровиго, бывший министр императора, утверждает в своих мемуарах, вышедших во время Реставрации, что Сульт отказался от этих предложений. Однако очень многие офицеры, бывшие тогда в Опорту, в частности генералы Делаборд, Мерме, Томьер, Мерль, Луазон и Фуа, уверили меня, что присутствовали на приемах, на которых португальцы называли маршала Сульта королем и Его Величеством, что тот принимал с большим достоинством. Когда однажды я стал расспрашивать об этом генерал-лейтенанта Пьера Сульта, брата маршала, который был моим командиром и с которым я был очень дружен, он ответил мне искренне: «Посылая моего брата в Португалию, император предписал ему использовать все средства, чтобы вырвать эту страну из союза с Англией и привязать ее к Франции. Видя, что нация предлагает ему корону, маршал посчитал, что такой способ не был бы исключен Наполеоном. Он был даже не лучшим, а единственным способом, который мог связать интересы Португалии и Империи. Значит, он должен был им воспользоваться при согласии императора». Правоту Пьера Сульта докажет то, что Наполеон, не выразив ни малейшего недовольства тем, что Сульт мог стать королем Португалии, предоставил ему гораздо больше полномочий по сравнению с теми, которыми маршал обладал, когда только входил в эту страну.

Здесь император подчинился обстоятельствам, в которых Сульт был ему необходим. Действительно ли Наполеон писал Сульту: «Я помню только ваше прекрасное поведение при Аустерлице»?.. Эта подробность никогда не будет выяснена до конца, так как маршал Бертран рассказал мне, что в долгих беседах, которые он вел с Наполеоном на Святой Елене, он много раз пытался перевести разговор на тему о призрачном королевстве Сульта, но император всегда хранил молчание и ничего не говорил по этому поводу. Бертран сделал вывод, что император не одобрил, но и не осудил того, что сделал Сульт, чтобы получить португальскую корону, и что успех этого предприятия извинил бы его крайнюю дерзость.

Сначала у императора был замысел объединить весь Пиренейский полуостров в единое государство, королем которого был бы его брат Жозеф. Но, признав, что взаимная ненависть испанцев и португальцев делала этот проект невозможным, желая в то же время любой ценой вырвать Португалию из-под господства англичан, он согласился бы дать корону этой страны одному из своих помощников, чьи интересы были бы интересами Франции. Поскольку маршал Сульт получил признание большой части нации. Бертран считал, что Наполеон мог бы пойти на одобрение этого выбора. Так император мог бы укрепить трон Жозефа и способствовать изгнанию англичан из Испании и Португалии, так как война на Пиренейском полуострове начинала его утомлять и мешала обратить свой взор на север Европы.

Как бы там ни было, как только армия узнала о предложении, сделанном Португалией Сульту, в ее рядах появились разногласия. Младшие офицеры, очень любившие маршала, осуждали этот проект только потому, что считали его противоречащим намерениям императора. Когда же распространился слух, что маршал действовал с его согласия, огромное большинство в армии, привлеченное той славой, которую даст ей победа в Португалии, встало на сторону Сульта и было готово поддержать его во всем, что им было представлено в свете соответствия интересам Франции и императора. Однако многие высшие офицеры и некоторые генералы опасались, что, если Сульт вступит на португальский трон, император должен будет поддержать его тем, что оставит надолго 2-й корпус в этой стране, чтобы провести колонизацию на манер римской. Они волновались, что будут втянуты в бесконечную войну, и пытались договориться о перемирии с англичанами, занимающими Лиссабон. Они решили выбрать себе предводителя, обратиться к французским войскам, вернувшимся в Испанию, и идти всем вместе во Францию, чтобы вынудить императора заключить мир.

Был ли этот проект, инспирированный английским правительством, поддержан всеми армиями и большинством французского народа? В этом можно сомневаться. С одной стороны, его было легче придумать, чем исполнить. С другой, начало его реализации было положено. Английский генерал-лейтенант Бересфорд, служивший в португальской армии маршалом, был душой этого заговора и через одного торговца из Опорту по имени Виана поддерживал связь с недовольными французами, которые дошли до такой низости, что предложили арестовать маршала Сульта и передать его аванпостам. Можно понять, в какое трудное положение поставило маршала раскрытие этого заговора, тем более что он не знал заговорщиков. Перед ним разверзлась пропасть, однако решительность его не покинула.