Волчье солнышко - Александр Бушков

– Сообщил, конечно. Вы будете стрелять, если «мохнатые»попытаются нас задержать?

– Дорогой Лихов, – сказал Меншиков, – я судовольствием стал бы стрелять и в том случае, если бы они стали разбегаться свизгом. Тогда можно было бы кричать: «Что, гады, припекло?» И разные другиеслова. (Взгляд Лихова задержался на сумке Роми.) Нет, не нужно так обо мнедумать. Здесь погибли восемнадцать человек, и это дает мне неоспоримое правострелять.

– Даже зная, чем наши хозяева руководствовались? –как бы между прочим спросил Лихов.

– Садитесь, – сказал Меншиков. – Ирассказывайте, что вам известно. Вы, наверное, удивились, что я не удивился? Ноя не вижу ничего удивительного в том, что кому-то удалось наконец докопаться досути. Давайте побыстрее, уже темнеет, а мне скоро идти работать.

– Вы много охотились на Земле?

– Изрядно, и не только на Земле, – сказалМеншиков. – Но на меня охотятся впервые.

– Вы, как и все мы здесь, несомненно, ломали голову надтем, как объяснить нелогичное, жестокое, не укладывающееся ни в какие нашипредставления поведение этих существ, ведь верно?

– И безуспешно ломал, – признался Меншиков. –Маломальского объяснения нет.

– И вы не верите в садистов или религиозных фанатиковБольшой Золотой Черепахи? Нет? Я так и думал. Глупо было бы верить в такуючушь. Но ведь абсолютно нерационально так охотиться на будущих рабов и посылатьих – практически без оружия! – туда, где в тысячу раз продуктивнееспособны работать роботы…

– Знаете, не нужно длинных преамбул. Рассказывайте. Язаранее обещаю, что поверю вашей гипотезе, если она будет логичной.

– Вы обратили внимание, что в анкете, которую тут намдали заполнить, стоит вопрос: «Занимались ли вы ранее охотой?» На первый взгляд– странный вопрос. И глупый. О многих гораздо более важных вещах и не пыталисьрасспрашивать, зато с удивительным постоянством просят каждого новоприбывшегоответить, охотился он когда-либо или нет. Так вот, есть один-единственныйпризнак, объединяющий всех, кто попал сюда. Один-единственный, других нет. Язажгу свет?

– Нет, – хрипло сказал Меншиков. – я люблюразговаривать в темноте, она, знаете ли, располагает к большей откровенности иоткрытости (и прячет твое лицо, подумал он). Один-единственный признак? Но ведьне может же быть…

– Может. Все, кто попал сюда, охотились хотя бы раз вжизни. Одним, как, например, Роми или мне, случилось один-единственный развыстрелить по зайцу, а другие, как вы и Белаш, сделали охоту своим постояннымразвлечением. Но это не важно. Вообще-то был второй объединяющий признак –здесь собраны только земляне, – но после появления желтоволосых второйпризнак автоматически отпал… Теперь только охота… – Лихов отошел к окну иуселся на широкий подоконник. В комнате было уже совсем темно, и на фонеидущего снаружи слабого света биолог казался просто черным силуэтом. –Итак… О происхождении Хомо Сапиенс. Этот процесс выглядит как лестница сбольшим количеством ступенек. Если приблизительно: амеба – земноводные – ящеры– млекопитающие – праобезьяна – мы с вами. Ну а если бы не существовалоступеньки «праобезьяна», или «кроманьонец», не появилось бы и следующей – нас свами… Давно доказано, что предки Хомо Сапиенс сформировались в двух или трехточках планеты и в свое время это были крохотные стада. Предположим, что в силутех или иных причин – землетрясения, наводнения, вулканы, эпидемии, звери,космический катаклизм, – эти крохотные трибы наших предков исчезли бы. Чтотогда?

– Нас с вами, увы, не было бы, – сказал Меншиков,словно прилежный ученик на экзамене.

– Не только нас с вами, но и всего человечества. Ноозначает ли это, что на Земле вообще не появился бы сапиенс? Отнюдь нет. Ставразумными, мы заступили кому-то дорогу, заняли чье-то место, кого-то опередили.Еще в двадцатом веке было установлено, что некоторые виды животных приблагоприятном стечении обстоятельств могли стать родоначальниками разумнойрасы. Хотя бы медведи, и они не единственный пример. Может быть, таких«потенциальных кандидатов в сапиенсы» гораздо больше, чем мы сегодня думаем.Просто мы – те, кому повезло. Просто мы успели раньше. Но откуда мы знаем, чтообезьяне всегда и везде суждено успевать первой? Там, где обезьян не быловообще или обезьяна опоздала купить билет, образовавшийся вакуум заполнитдругой вид, на последней ступеньке обязательно появится сапиенс, пусть и нехомо… Такой, например, как наши мохнатые хозяева. Предположим, что существуетобщий для всей Вселенной закон, по которому в случае отсутствия или опозданияобезьяны кто-то другой непременно окажется на последней ступеньке эволюционнойлестницы. Предположим, что существует в космосе раса, открывшая этот закон иубедившаяся, что он верен. И предположим, что открытие этого закона наложилосвой, особый отпечаток на отношение этой расы к животным. Каким оно будет? Бытьможет, в некоторых случаях примет вид своеобразного комплекса вины перед теми,кому нынешний сапиенс загородил дорогу. Быть может, любой охотник станетказаться преступником, а преступников, как известно, ловили и наказывали. Что снами и делают. Стоит только предположить, что мы отбываем предписанное намнаказание, – автоматически не остается темных мест и загадок. Все логично игрустно. Никаких галактических пиратов – только исполнители приговоров. Нам свами мстят, Варгин. Нет, не наши тюремщики. Нам мстят мамонт, дронт, стедлеровакорова, тур, квагга. Мстят бескрылые казарки, странствующие голуби, львыПелопонесского полуострова, волки Англии, берберийские и кап-ские львы. Мстятвсе виды, начисто уничтоженные нашими предками, и мстят все звери, убитые намисамими ради развлечения. Мы перестали убивать друг друга, но по-прежнемусчитаем себя вправе убивать животных, которых и так однажды низвели на рольбратьев наших меньших, однажды опередив их.

– Не всех, – сказал Меншиков. – Мы опередилине всех. Ведь не считаете же вы, что любой вид мог развиться в сапиенса?

– Я и не говорю, что буквально каждый вид является«потенциальным кандидатом». Не о том речь. Разговор идет о мировоззрениисуществ, подобных в своем отношении к животным нашим хозяевам. Для них мы –преступники, и нас наказывают.

– Да… – сказал Меншиков. – Позвольте васпоздравить, Лихов.

– Вы мне верите?

– Вопрос так не стоит. Если это для вас так уж важно –верю. Ваша гипотеза объясняет если не все, то очень многое. Только оттого, чтоона окажется верной, наши хозяева не перестанут быть преступниками.

– Но почему?

– Следуя их логике, я должен теперь лобызаться с каждыммедведем. А я не хочу. Пусть где-то там, в далеком созвездии, отдаленныепотомки родичей нашего медведя водят космические корабли, но на Земле нашземной медведь остается низшим животным, так и не ставшим Урсус Сапиенс, и нетникакого преступления в том, что я на него охочусь. Наказывать меня за этостоль же бессмысленно, как за то, что в далеком прошлом люди одного со мнойцвета кожи истребили пруссов и маори. Никаких земных законов я не нарушал.