Новогодняя коллекция детектива - Татьяна Устинова

Она пожала плечами и показала ему вымазанные черным подушечки пальцев.

Адвокат присел рядом и посмотрел на часы.

Из кабинета выглянул Карнаухов, посмотрел на Хворостинина и спросил:

– Вы свидетель? Заходите!

Дмитрий обернулся и, отдавая букет, подмигнул девушке.

– Не волнуйся, все будет хорошо.

– Будем надеяться, – ответил ему адвокат. – А Даша попыталась улыбнуться, но веселой улыбки не получилось. – Вы держались молодцом. Причин для ареста у них нет, – сказал Кульков.

Через некоторое время Леонид Сергеевич вновь посмотрел на часы.

– О-о, – удивился он, – третий час почти. Надо же, как время летит!

– Ровно сутки назад я в это время ехала в электричке, – вспомнила Даша, – и даже не представляла, чем все это может закончиться.

– Будем надеяться, что сегодняшним допросом все и ограничится. – Он откинулся на спинку стула. – Нам с вами, Даша, еще надо подписать договор на оказание адвокатских услуг, чтобы в случае чего ордер лежал в деле, а я мог знакомиться с материалами следствия. Но это как-нибудь в другой раз…

– Спасибо вам большое, – от души сказала девушка. – И вчера меня спасли, и сегодня.

Он улыбнулся:

– Я же говорил, люди должны помогать друг другу. Сейчас ваш друг выйдет, и все закончится. Его показания, конечно, проверят… Но камеры наблюдения есть, запросить видеоматериалы следствие обязано, если они этого не сделают, это сделаю я… Вам ничего не угрожает.

– Простите, но сколько я должна буду заплатить за ваши услуги?

– Договоримся, я думаю, – ответил Леонид Сергеевич, – оплата моих услуг дифференцированная: зависит от сложности дела и от результата. Но в первую очередь от финансовых возможностей клиента. А вы, как я понимаю, – девушка небогатая…

– Так получилось, – вздохнула Даша.

Хворостинин из кабинета следователя не выходил долго. В коридоре появились двое полицейских, они остановились возле Даши, и один произнес:

– Гражданка Шеина, следуйте за нами.

– Куда она должна следовать? – вскакивая со своего стула, воскликнул адвокат.

– Нам приказано доставить ее для подписания протокола.

– Какого еще протокола? Она же все подписала. Погодите! – возмутился Леонид Сергеевич и открыл дверь кабинета.

– Господин следователь, – обратился он к Карнаухову, – Дарью Сергеевну собираются уводить подписывать еще какой-то протокол. Почему я ничего не знаю?

– Сейчас и узнаете. А вашу клиентку я распорядился задержать на сорок восемь часов, пока проводится доследственная проверка. Уголовное дело по факту убийства господина Копатько заведено, и я имею полное право задержать подозреваемую. Вы же знаете, задержание не является мерой пресечения, и судебного решения на это не требуется, и согласования прокурора тоже.

– Я знаю. А также знаю, что задержание проводится в том случае, если подозреваемый пытался скрыться, если личность подозреваемого не удается установить, если подозреваемый не имеет постоянного места жительства. В отношении госпожи Шеиной причин для задержания нет.

– Вы забыли, господин адвокат. Поводом для задержания могут послужить следы преступления на теле и одежде подозреваемого. В данном случае есть отпечатки пальцев и отпечатки следов обуви. Но вы напрасно так волнуетесь. Ей сидеть у нас всего двое суток, за которые мы получим более веские улики, а если нет, то обязательно выпустим. Да и вы всегда можете обжаловать меру дальнейшего пресечения в суде.

Пока они разговаривали, Хворостинин поднялся и вышел в коридор. Но Дашу уже увели. На стуле, где она сидела, остались лежать букет орхидей и связка ключей от квартиры.

Дмитрий обернулся, за лацкан пальто схватил адвоката и сказал:

– Если с моей девушкой что-то случится, то вы мне ответите. – Он ткнул пальцем в Кулькова, а потом сердито глянул на следователя: – И ты ответишь… – После чего быстро зашагал по коридору, бросив через плечо: – Я не закончил. Ждите, сейчас вернусь.

Адвокат потер ладонью свою грудь и хмыкнул:

– Этот сумасшедший чуть не сломал мне ребро. – И посмотрел на Карнаухова: – Кто он такой? Вам представился?

Но следователь развел руками:

– Это же ваш свидетель! Он назвал только имя. А где работает и кем, говорить не стал. Что-то ляпнул по поводу того, что служит государству. Мне показалось сначала, что он разумный человек. Ну, пусть только вернется сюда.

Хворостинин вернулся быстро. Сказал, что он ничего к своим показаниям добавить не может. А если Следственный комитет не заинтересован в поиске настоящего убийцы, то он сам его проведет.

– Бог в помощь! – пожелал Карнаухов. – Только прошу не мешать ходу расследования. А Дарье Александровне у нас будет спокойнее.

– И тебе дай бог так успокоиться.

Дмитрий подошел к столу и подписал протокол.

Следователь молча смотрел, как он это делает. А когда Хворостинин подошел к дверям и попрощался, произнес вслед:

– Мой совет – никогда не пытайтесь запугать того, кто сильнее вас.

Дверь со стуком закрылась. Карнаухов выждал немного, а потом произнес, обращаясь к Кулькову:

– Скоро у вас, господин адвокат, кажется, будет еще один клиент. А у этого деньги водятся, я не сомневаюсь.

Обыскивать Дашу не стали. Только забрали все ценные вещи: золотую цепочку, тонкие часики-браслет и мобильный телефон. Составили опись и повели куда-то по коридору без окон. Потом спустились на несколько ступенек вниз и остановились у толстой решетки, преграждающей весь коридор. С той стороны за потертым письменным столом сидел дежурный сержант. Он открыл решетку, а полицейский, что сопровождал Дашу, завел и с усмешкой сообщил:

– Смотри, какую я тебе красавицу привел.

– В какую ее определили? – равнодушно спросил сержант, отпирая замок.

– Во вторую. Много там?

– Пока три.

Конвоир расписался в журнале, оглядел Дашу с ног до головы, а потом подмигнул ей и улыбнулся, по-видимому довольный своим обаянием. Передний зуб у него был золотой.

Сержант подвел Дашу к металлической двери и приказал снять сапоги. Возле стены уже стояли три пары обуви: небольшие, почти детские замшевые угги, кожаные зимние женские сапоги со сбитыми носами и военные берцы из кожзама, в одном из которых вместо шнурка был вставлен тонкий проводок в зеленой оплетке.

Даша сняла и дубленку, которую успела надеть, выйдя от следователя, но ее оставлять снаружи было не надо. Дверь открылась, а когда девушка вошла внутрь, глухо захлопнулась за спиной, словно отрезая ее от свободного мира.

Свет в камере был слабый. Потолки невысокие, окно единственное, узкое и длинное под самым потолком, за ним была полоска серого неба – неподвижного и потертого, как заношенный пластырь на старой ране.