Мир глазами Гарпа - Джон Ирвинг

Претендентку за номером 1048 звали Чарли Пуласки.

— Я думал, они все должны быть женщинами, — удивился Гарп. — Мне казалось, уж этот-то критерий соблюдается достаточно жестко.

— Но Чарли Пуласки и есть женщина, — пояснила Роберта. — У нее просто имя такое — Чарли.

— И я бы сказала, этого вполне достаточно, чтобы ее дисквалифицировать, — заметила Марсиа Фокс, весьма тощая и весьма свободолюбивая особа, поэтесса, с которой Гарп не раз скрещивал шпаги, хотя ее стихотворения ему очень нравились. Ему самому никогда не удавалось быть таким экономным в выразительных средствах.

— И чего же эта Чарли Пуласки хочет? — спросил Гарп совершенно механическим голосом. Одни претендентки просили только немного денег; другим хотелось немного пожить в Догз-Хэд-Харбор. А кое-кому хотелось и побольше денег, и отдельную комнату в Догз-Хэд-Харбор — причем навечно.

— Ей нужно немного денег, — сказала Роберта.

— Чтобы переменить имя? — спросила Марсиа Фокс.

— Нет, она хочет оставить работу и написать книгу, — сказала Роберта.

— О господи! — простонал Гарп.

— Посоветуй ей не бросать работу, — сказала Марсиа Фокс, она была из тех писательниц, которые презирают как своих собратьев по перу, так и тех, кто хочет стать писателем.

— Наша Марсиа презирает даже мертвых писателей, — заметил Гарп, обращаясь к Роберте.

Однако же и Марсиа, и Гарп, прочитав рукопись мисс Чарли Пуласки, согласились, что ей непременно надо держаться за любую работу, какую она сможет получить.

Претендентка за номером 1073, преподаватель микробиологии, тоже хотела на время расстаться с работой и написать книгу.

— Роман? — спросил Гарп.

— Нет, исследования в области молекулярной вирусологии, — ответила доктор Джоан Экс; она получила академический отпуск в университете, чтобы закончить собственные исследования. На вопрос Гарпа, каковы эти исследования, она весьма таинственно ответила, что ее интересуют «некоторые скрытые заболевания кровеносных сосудов».

У претендентки номер 1081 муж, погибший в авиакатастрофе, оказался не застрахован. Старшему из ее троих детей еще не исполнилось и пяти; кроме того, ей не хватало пятнадцати академических часов, чтобы получить диплом магистра по французскому языку. Она хотела вернуться в колледж, получить степень магистра и подыскать приличную работу; для этого ей требовалась определенная сумма денег и отдельная комната для детей и их няни в Догз-Хэд-Харбор.

Члены правления единодушно решили предоставить молодой женщине искомую сумму, чтобы она могла получить диплом и оплатить услуги постоянной няни для детей, однако и дети, и няня, и прежде всего сама эта женщина должны жить там, где она будет завершать свое образование. Догз-Хэд-Харбор — не место для детей с нянями. Иные из тамошних обитательниц просто с ума бы сошли от одного лишь звука детского голоса. А у иных жизнь превратилась в сплошной кошмар именно из-за нянь, которые приходили к их детям.

В общем, этот случай разрешили очень легко.

Зато номер 1088 вызвал некоторые проблемы. Эта женщина оказалась разведенной женой человека, который убил Дженни Филдз. У нее было трое детей, один из которых учился в исправительной школе, а выплачивать детское пособие прекратили, когда ее бывшего мужа, убийцу Дженни Филдз, застрелил полицейский из Нью-Гемпшира; пальбу открыли тогда и полицейские, и охотники, и шальная пуля прикончила убийцу.

Номер 1088 развелась с покойным Кении Тракенмиллером менее года назад. Он не раз признавался приятелям, что алименты на детей в итоге сломают ему хребет, и твердил, что всему виной эти феминистки, они до такой степени затрахали его жене мозги, что она все-таки развелась с ним. Адвокат, которая выиграла дело в пользу миссис Тракенмиллер, была «разведенкой из Нью-Йорка». Кении Тракенмиллер нещадно бил жену по крайней мере дважды в неделю в течение почти тринадцати лет! Он также неоднократно физически и морально оскорблял и всячески унижал всех своих детей. Однако миссис Тракенмиллер очень мало знала о собственных правах и возможностях, пока не прочитала «Сексуально подозреваемую» Дженни Филдз. Эта книга подтолкнула ее к размышлениям, и в итоге она пришла к выводу, что, возможно, и ее страдания, связанные с еженедельными побоями, и оскорбления детей на самом деле — вина Кении Тракенмиллера; в течение тринадцати лет (!) она считала, что это только ее проблема, ее «несчастная доля».

Кении Тракенмиллер сразу обвинил женское движение в том, что его жена занялась самообразованием. Между прочим, миссис Тракенмиллер всегда и сама работала, имея профессию «парикмахер-стилист»; трудилась она в городе Норт-Маунтен, штат Нью-Гэмпшир. И она как раз занималась с очередной клиенткой, когда Кении по суду вынудили убраться из ее дома. Но теперь, когда Кении уже не водил свой грузовик и не платил алиментов, миссис Тракенмиллер приходилось содержать все семейство в одиночку, только за счет своего парикмахерского искусства. В своей практически неудобочитаемой заявке она написала, что была вынуждена скомпрометировать себя, «чтобы как-то свести концы с концами», но ни за что не собирается повторять это в будущем.

Миссис Тракенмиллер, которая ни разу не назвала себя по имени (казалось, его у нее вообще нет), сознавала, что ненависть к ее бывшему мужу среди членов правления, вероятно, столь велика, что ей вполне могут отказать. И была заранее готова принять их отказ.

Джон Вулф, который (против собственной воли) состоял почетным членом правления — причем его особенно ценили за четкость решений и цепкую финансовую хватку, — тут же заявил, что ничто не создаст Филдз-фонду лучшей и более широкой рекламы, чем выделение «этой несчастной, бывшей жене человека, убившего Дженни», той суммы, какую она просит. О таком решении мгновенно заговорят, оно явится отличной демонстрацией абсолютно неполитической природы фонда. В общем, это себя окупит сторицей, заявил Джон Вулф, прежде всего тем, что в фонд безусловно начнут поступать несчетные суммы в качестве добровольных пожертвований.

— Мы уже и так получаем немало пожертвований, — попытался обороняться Гарп.

— А что, если она просто шлюха? — поддержала его Роберта. Все так и уставились на нее. Подобное предположение относительно несчастной миссис Тракенмиллер со счетов не сбросишь. Тем более Роберта имела определенные преимущества: она была способна мыслить одновременно и как женщина, и как мужчина, бывший игрок «Филадельфия Иглз». — Вы только на минутку задумайтесь, — продолжала Роберта. — Предположим, она обыкновенная проститутка, кто-то ее все время шантажирует и все время что-то от нее получает — вот уж этот кто-то вдоволь посмеется над нами!

— Значит, нужны дополнительные рекомендации, — жестко сказала Марсиа Фокс.

— Да нет, кому-то попросту надо повидать эту женщину, поговорить с ней, — миролюбиво предложил Гарп. — Выяснить, достойная ли это особа, и вправду ли она пытается жить независимо.

Теперь все уставились уже на него. — Ладно, — сказала Роберта. — Но я, по крайней мере, не собираюсь выяснять, шлюха она или нет!