Дитя Всех святых: Перстень с волком - Жан-Франсуа Намьяс

12 октября жестокая схватка с гарнизоном города Ю задержала англичан на целый день, а вечером с ними встретилась, наконец, армия Бусико.

На следующий день произошло еще несколько незначительных стычек. Английская армия шла в боевом порядке: авангард, центральный корпус и арьергард. Адам Безотцовщина ехал в центральном корпусе, поскольку имел почетный знак отличия, свидетельствующий о его принадлежности к королевской гвардии. Он улыбался. Он по-прежнему не терял оптимизма, несмотря на то, что нынешнее положение было весьма сомнительным.

Враг находился здесь, совсем рядом. Со своей позиции в середине войска Адам не мог ни увидеть его, ни тем более сблизиться с ним, но он его чуял! Он вдыхал свежий октябрьский воздух, возбужденный, как охотник. Час битвы приближался.

***

Французские силы были полностью готовы к бою и выглядели устрашающе. Коннетабль д'Альбре расположился в Абвиле, где решил устроить всеобщий сбор. Маршал Бусико присоединился к нему первым. За ним подоспели около двадцати тысяч солдат из различных провинций, а также бретонцы графа Ришмона. Всего насчитывалось пятьдесят тысяч человек, из них — пятнадцать тысяч рыцарей и оруженосцев. Англичанам предстояло сразиться вдесятеро меньшими силами.

И это было еще не все. Генрих V, который находился в ту пору чуть южнее, непременно наткнется на непреодолимую преграду — реку Сомма. Поскольку все броды охранялись, англичанину придется сделать большой крюк и повернуть на восток, чтобы обогнуть реку. А между тем его припасы подходят к концу; вскоре у него останутся лишь голодные, до предела измотанные солдаты, из которых французы легко сделают месиво.

15 октября Генрих V достиг Соммы напротив Корби. Разумеется, он тут же понял, что брод находится под охраной. Противник был не слишком многочислен, но все равно — пытаться переправиться на тот берег в подобных условиях, когда вода доходит почти до пояса, было равносильно самоубийству. Значит, следовало повернуть и идти вдоль берега реки на восток.

Началось долгое блуждание. Английская армия шагала по левому берегу Соммы. По мере продвижения англичане постоянно видели на противоположном берегу большие группы солдат, что безошибочно свидетельствовало о наличии брода. Делать нечего, оставалось лишь продолжать путь.

Утром 18 октября Генрих V и его люди оказались в окрестностях городка Нель. Уже двенадцать дней прошло с тех пор, как они покинули Арфлёр. Из политических соображений — коль скоро король считал, что находится на собственной территории, и не желал причинять зла своим подданным, — он пытался запретить войскам грабежи и мародерство. Но у нужды свои законы. Необходимо было добыть хоть какое-то пропитание у местных жителей — либо самим умереть от голода. И английские солдаты повели себя подобно всем захватчикам, сея на своем пути разрушения и смерть.

Грабежи в Неле шли уже вовсю, когда королю доложили, что с ним хочет поговорить один из жителей. Горожанин, мол, настаивает, что это в высшей степени важно. В конце концов, его привели к королю. Он был чисто и аккуратно одет, вид у него был лживый и алчный одновременно. Никаких сомнений — то был предатель.

Он бросился на колени.

— Я открою вам одну тайну, сир. В обмен на пару золотых монет.

— Говори!

— Совсем близко отсюда, в Бетанкуре, есть один брод. О нем мало кто знает, и французы не охраняют его.

— Проведешь нас туда. Если это ловушка, ты умрешь первым. Если говоришь правду, получишь свое золото…

Предатель проводил английское войско до скромной деревушки Бетанкур, прошел через нее и остановился на берегу реки. Это место ничем не отличалось от других.

На противоположном берегу не было видно ни одного французского солдата. Генрих V послал двоих пехотинцев обследовать дно. Брод действительно существовал, но был очень неудобным: человеку среднего роста вода доходила до груди, а невысокому — до самого подбородка. К тому же проход был очень узким: двигаться можно было лишь цепочкой по одному. Переправа явно затянется на несколько дней.

Король не колебался ни минуты. Он доказал, что является человеком действия и что, когда необходимо, в состоянии поступиться принципами, в данном случае нежеланием вредить местным жителям — «английским подданным». Взмахом руки Генрих указал на хижины Бетанкура.

— Необходимо расширить брод. Снесите деревню!

Несчастные жители разбежались, и разрушение началось. Солдаты превратились в землекопов и плотников, они отбивали камни ударами мечей, дробили их на куски, топором рубили балки; по длинной линии, выстроившейся до самой реки, на берег передавались строительные материалы. Было около десяти утра. Король приказал, чтобы сооружение переправы завершилась к вечеру.

Работа только началась, когда на противоположном берегу реки появилась группа всадников; они остановились и некоторое время разглядывали, что происходит. За дело взялись лучники: в воздухе просвистели стрелы. Всадники развернулись и уехали. Они успели увидеть все.

Адам Безотцовщина не принимал участия в разрушении деревни. Как и другие королевские стражники, он оставался рядом с королем, чтобы при необходимости защитить его. При виде убегающих французов он почувствовал дрожь. Должно быть, вражеская армия совсем близко. Вскоре ей станет известно о том, что происходит, и она, без сомнения, тут же выступит.

Французам достаточно будет напасть на англичан, когда те начнут переправу и превратятся в беспорядочную толпу, беспомощную и неуклюжую в намокшей одежде. Солдаты Генриха станут уязвимы, как ягнята на скотобойне. Брод Бетанкура превратится в их общую могилу, и все его мечты утонут в холодных водах Соммы!

***

Французская армия и в самом деле находилась неподалеку, в Амьене, куда рыцари прискакали уже через два часа. Они тотчас встретились с коннетаблем д'Альбре и сообщили ему, какой невероятный шанс им предоставляется. Рядом с коннетаблем находились маршал Бусико, граф Ришмон и еще несколько дворян самого высокого ранга, среди которых был и Гильом де Танкарвиль.

Красивое, выразительное лицо юного Ришмона озарилось радостью.

— Немедленно трубить сбор! Мы прибудем на место, когда они начнут переправляться!

Но коннетабль д'Альбре покачал головой:

— Об этом не может быть и речи. Это не по-рыцарски.

Ришмон широко распахнул глаза от удивления.

— Мы же не на турнире, а на войне. Надо атаковать — мы их одолеем!

В отличие от Ришмона, Альбре был человеком зрелым и рассудительным, к тому же он был не солдатом, но политиком. Слишком легкая победа его не устраивала; ему требовался красивый успех, успех по всем правилам рыцарской чести, который мог бы увенчать его славой.

— Мы их одолеем во время битвы. Встретимся с врагом на поле боя.

Такого вспыльчивый бретонец вынести не мог.

— В таком случае я сам отправлюсь туда со своими людьми. Нас будет вполне достаточно, чтобы разбить их.