Десятое Правило Волшебника, или Призрак - Терри Гудкайнд

В итоге их вера становилась не более чем надуманным богословием – абсурдом, повторяемым как заклинание в попытках придать правдоподобие, чтобы сами слова стали священными.

– Я уже видела эти игры джа-ла, – сказала Кэлен и отвернулась от него. – У меня нет никакого желания смотреть еще раз.

Он стиснул ее плечо, разворачивая ее лицом к себе.

– Понимаю, тебе не терпится, чтобы я затащил тебя в постель, но придется подождать. А прямо сейчас мы отправляемся наблюдать за игрой джа-ла.

Распутная улыбка медленно расползлась на его лице, подобно жирному навозу, вытекшему из прогнившей души.

– Если тебе не доставляет удовольствия наблюдать за стратегией и состязательной стороной этих игр, ты можешь наслаждаться видом крепких тел соперников. Уверен, подобное зрелище поможет тебе стать более благосклонной к тому, что произойдет несколько позднее этой ночью. Но постарайся не быть слишком нетерпеливой.

Неожиданно Кэлен осознала, что глупо протестовать по какой-либо причине, стараясь избежать его постели. Но игра джа-ла происходила снаружи, а у нее не было никакого желания снова выходить туда.

Но выбора нее не было. Она ненавидела необходимость пребывать среди этих мерзавцев. Кэлен тут же напомнила себе, что следует сдерживать свои чувства. Солдаты все равно не увидят. Так что возражать просто глупо.

Он взял ее за руку и повел к выходу из шатра. Она шла, не оказывая сопротивления. Сейчас был неподходящий момент, чтобы сопротивляться.

Снаружи их поджидали пятеро особых стражей. Они все обратили внимание на то, что Кэлен одета, но ни один из них не проронил ни слова. Они стояли, высокие, прямые и внимательные, по внешнему виду – готовые броситься на кого угодно, если последует приказание сделать это. Без сомнения, стоя перед их императором, они были максимально готовы ко всему, желая произвести на него впечатление.

Кэлен полагала, что быть лучше, чем остальные, неплохо, если ты император, и это положение никогда не сделает тебя хуже каждого. Он боролся за догмат, из которого исключил самого себя, и так же поступали все до одного его люди. Кэлен понимала, о чем это говорит.

– Вот это, – сказал он ей, – твои новые стражи. Недавний инцидент не должен повториться, поскольку эти люди могут видеть тебя.

Все мужчины выглядели вполне довольными как самими собой, так и, несомненно, предполагаемым безвредным характером женщины, которую им выпало охранять.

Кэлен бросила короткий, но внимательный взгляд на первого из тех, перед кем сестры поставили эту новую задачу, партнера того, что был с перебитым носом. Одним взглядом она оценила оружие, которое тот носил – нож и грубо сделанный меч с деревянной рукояткой из двух половинок, примотанных друг к другу, – и то, как непривлекательно он выглядел, нося их таким странным образом. Этот взгляд подсказал ей, что это те самые орудия, которые он, без всякого сомнения, с показной храбростью использовал, когда резал невинных женщин и детей. Она сомневалась, что он хоть когда-то пользовался им в рукопашной схватке с другими мужчинами. Для нее он был обычным подонком, ничего более. Устрашение – вот было его оружие.

Самодовольно улыбаясь, он всем своим видом показывал, что она не произвела на него впечатления. В конце концов, он едва не затащил ее в свою палатку. По его представлениям, он находился всего лишь в паре шагов от того, чтобы заполучить ее.

– Тебя, – сказала она, указывая ему пальцем прямо между глаз, – тебя я убью первым.

Все ее стражи негромко фыркнули. Она метнула вдоль них и их оружия оценивающий взгляд, запоминая все, что заслуживало внимания.

Затем указала на человека с перебитым носом.

– Ты умрешь вторым, после него.

– А как насчет нас троих? – спросил один из оставшихся, едва сдерживая смех. – В каком порядке ты будешь убивать нас?

Кэлен пожала плечами.

– Узнаете перед тем, как я перережу ваши глотки.

Все мужчины рассмеялись. Не рассмеялся лишь Джегань.

– Советую вам относиться к ее словам серьезно, – сказал император. – Последний раз, когда в ее руки попал нож, она убила двух моих самых доверенных телохранителей – людей, более искушенных в боевом ремесле, нежели вы, – и сестру Тьмы. Убила собственноручно и в течение короткой минуты.

Установилась тишина.

– Вы все должны быть постоянно начеку, – сказал им Джегань грубым рыком, – или я сам выпотрошу вас, если мне только покажется, что вы недостаточно внимательны к своим обязанностям. А если она сбежит из-под вашего наблюдения, я отправлю вас в шатры для пыток и прикажу, чтобы ваша смерть тянулась целый месяц, а плоть сгнила и омертвела прежде вас.

Теперь в головах этих людей не осталось никаких сомнений относительно серьезности намерений Джеганя или ценности его приза.

Как только император целенаправленно отъехал верхом от своего шатра, многочисленный эскорт из сотен, если не тысяч, наиболее преданных и опытных людей из ближайшего окружения сам собой сформировался вокруг него. Пятеро особых стражей окружали Кэлен со всех сторон, кроме той, где находился сам Джегань. Они все двинулись через лагерь, в доспехах и с обнаженным оружием. Кэлен сначала решила, что Джегань, как лидер, просто принимает обычные предосторожности против шпионов и лазутчиков, но затем поняла, что здесь кроется нечто большее.

Он был лучше, чем вообще кто-либо.

К тому времени, когда они после соревнований в джа-ла вернулись к императорскому лагерю и его большому шатру, беспокойство Кэлен усилилось. Это был не просто страх остаться одной с таким непредсказуемым и опасным человеком, – и даже не ее обычная паника по поводу того, что ей известно о его намерениях по отношению к ней.

Это все было, конечно, но вместе с его затаившейся жестокостью, бурлившей под самой поверхностью. К его лицу прилила кровь, движения стали более нетерпеливыми, возросла уверенность в себе, короткие замечания стали более острыми, взгляд чернильных глаз приобрел пронзительную интенсивность. Наблюдение за играми привело Джеганя в еще более вспыльчивое состояние, нежели то, которое, по ее представлению, было нормой. Эти игры разжигали его. Они возбуждали его – во всех смыслах.

Во время игр ему показалось, что одна из команд играет не в полную силу, не вкладывает в игру все свои способности. Он решил, что они специально сдерживаются и не выкладываются на предварительных соревнованиях.

Когда они проиграли, он казнил их всех прямо на поле.

Толпа одобрительными возгласами больше приветствовала это, нежели саму скорее скучную и утомительную игру. Джеганя бурно приветствовали, когда он приказал отправить игроков на смерть. Последующие игры прошли со значительно большей страстью, и к тому же на земле, еще влажной от крови после отсечения голов. Джа-ла была игрой, в которой мужчины бегали, делали обманные движения, стрелой проносились друг мимо друга, или блокировали проход, или преследовали человека с тяжелым мячом – называющимся брок, – пытаясь захватить его, или уйти с ним в нападение, или заработать дополнительные очки. Во время игры люди часто падали или оказывались сбитыми с ног. Когда такое случалось, они катились по земле. В летнюю жару и без рубашек, они очень скоро становились скользкими, не столько от пота, сколько от крови. Как могла видеть Кэлен, наблюдая за женской частью зрителей, смотревшей игру с боковой линии, их нисколько не смущало наличие крови. Скорее, даже склоняло еще больше стремиться к тому, чтобы ловить внимание игроков, которые теперь приводили толпу в неистовство своими быстрыми атаками и агрессивной тактикой.