Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг. - Николай Платошкин

В августе 1968 года власти крупных городов, особенно Праги, забили тревогу – на улицах не хватало полиции, ее там было меньше, чем в 1939-м. При этом за последние года полицейских стало меньше на 11 тысяч человек (полицию сокращали еще при Новотном в духе «демократизации»). Теперь надо было срочно перебросить только в Прагу 2 тысячи постовых[632]. Павел как истинный «либерал» предложил бросить на улицы бывших сотрудников органов госбезопасности и разведки. Тем самым он бы заодно и сократил органы госбезопасности, что было популярным среди «реформаторов». Но против такого откровенного маразма выступили уже сами пражские власти.

Кстати, одной из причин слабой работы полиции, как признавали власти Праги, было растущее недоверие к ней граждан, наслушавшихся и начитавшихся разного рода «разоблачений» из эпохи «деформаций».

Между тем в стране сильно выросла уголовная преступность. Еще в 1967 году было зарегистрировано в два раза больше преступлений, чем в 1960-м, и, как отмечало МВД, в 1968-м «эта неблагоприятная тенденция, к сожалению, продолжалась». Больше стало не только краж, но и преступлений против личности с применением насилия.

Сотрудники МВД не знали, что им делать в условиях «пражской весны». Когда Павла спрашивали об указаниях, он лишь советовал читать его выступления в прессе.

Правда, прессе сам Павел то ли не говорил правды, то ли и сам не знал, что происходит у него в министерстве. Например, он объявил, что никаких советских советников в МВД больше нет, хотя генерал КГБ Котов продолжал сидеть на том же этаже, что и сам Павел. Скорее всего, министр прессе врал, так как в августе 1968 года требовал от Дубчека сократить аппарат представителя КГБ и перестать делиться с ним наиболее важной информацией. Дубчек, как всегда, колебался. Тогда последний пункт Павел выполнил сам – теперь советским «друзьям» давали лишь материалы разведки, затрагивавшие СССР или Варшавский договор. Никаких данных о внутренней и внешней политике Чехословакии уже не поставляли.

Внешняя разведка МВД фактически прекратила работу после того, как ее начальника полковника Гоуску сотрудники, взбудораженные «либеральной» прессой, просто не пустили на рабочее место. Павел постфактум узаконил этот произвол и уволил Гоуску. Не помогло даже личное заступничество председателя КГБ Андропова. Гоуска немедленно вышел на контакт с представительством КГБ и предложил свои услуги в деле борьбы против «реформаторов».

В МВД Павла, мягко говоря, не любили. Сотрудники 2-го управления (контрразведка) по-прежнему использовали в квартире своего собственного министра подслушивающую аппаратуру. Прослушивали также служебный кабинет и квартиру Смрковского, который, став членом Президиума ЦК КПЧ при Дубчеке, «курировал» МВД.

В мае 1968 года из тюрьмы выпустили бывшего министра внутренних дел Рудольфа Барака. Но тот отказался сотрудничать с «либеральными» газетами в деле «разоблачения сталинизма». Наоборот, Барак наладил связь с офицерами КГБ в ЧССР и заявил о готовности всячески помогать «здоровым силам» в КПЧ.

Очень тонко почувствовав политические настроения «пражской весны», он потребовал полной реабилитации. Военная прокуратура изучила дело и пришла к выводу, что Барак действительно присвоил много казенных денег (143268 швейцарских франков, 20000 австрийских шиллингов, 2 000000 итальянских лир, 72 000 долларов США и 20000 французских франков, а также 765 000 «отечественных» крон), но саботажем не занимался, а значит, часть обвинений нужно снять[633]. Из сведений, полученных от адвокатов Барака, выяснилось, что их подзащитный давал на следствии показания «под давлением». Часть своих подписей на протоколах допросов он вообще объявил поддельными.

Барак объяснял свое «дело» непримиримыми политическими противоречиями с Новотным. Он, Барак, оказывается, на посту шефа МВД активно продвигал реабилитацию и вскрыл участие Новотного в репрессиях. В своих показаниях перед сенатом (палатой) Верховного суда в июле 1968 года Барак дошел до того, что обвинил Новотного и зятя Готвальда Чепичку в том, что именно они и срежиссировали «дело Сланского». Это был, конечно, оговор, но ругать Новотного тогда было модно.

Непосредственную причину своего ареста Барак объяснил вообще как-то фантастически, но очень хитро с точки зрения тогдашней политической конъюнктуры. Дескать, он в лицо критиковал Новотного за «субъективизм» в стиле руководства и малую образованность, а в январе 1962 года даже пригрозил ему, что поставит на пленуме ЦК вопрос о разделении функций президента и первого секретаря. Выходило, что Барак на пять лет предвосхитил самого лидера «пражской весны» Дубчека, а посему должен быть немедленно реабилитирован. Ведь именно из-за этой своей смелости он и пострадал.

Густав Гусак, не стерпев столь явной лжи, в интервью «Руде право» прямо заявил, что уже сидел в тюрьме, когда Барак стал министром внутренних дел, и с приходом того ничего не изменилось. «Я имею в виду методы допросов и грубое нарушение действовавших тогда законов. Мой процесс готовился тогда, когда министром был Барак… Барак несет полную ответственность за нарушение законности»[634].

Тем не менее Верховный суд отменил 18 июля 1968 года приговор по делу Барака. Но отправил дело на новое расследование.

Естественно, в СССР Павла оценивали очень невысоко, и когда в самом же руководстве КПЧ возникла мысль создать отдельный орган госбезопасности и вывести его, таким образом, из состава МВД, в СССР эту идею горячо поддержали. Так же положительно в Москве отнеслись и к мысли создать единую чехословацкую разведку из 1-го управления МВД и разведслужбы генштаба ЧНА. Однако, как обычно случалось при Дубчеке, все эти идеи бесконечно обсуждались, но никакого решения не принималось. А аппарат МВД и разведка к лету 1968 года фактически прекратили всю работу. Резиденты и агенты чехословацкой внешней разведки в 72 странах напрасно ждали каких-либо инструкций из Праги. Зато Павел распорядился прекратить разведывательную деятельность против Югославии и Албании (Албания тогда занимала резко антисоветские позиции и поддерживала маоистский Китай в борьбе против СССР).

По настоятельной просьбе СССР в заместители Павлу в июне 1968 года назначили человека, пользовавшегося доверием Москвы, – словака Вильяма Шалговича (он стал отвечать за госбезопасность). Он родился в 1919 году, выучился на работника типографии, в годы войны был призван в словацкую армию. В 1943 году перешел на сторону Красной армии, окончил советское военное училище, затем служил политработником в частях Свободы. В 1945-1951 годах служил в военной разведке. Был членом ЦК КПС и депутатом как национального, так и словацкого парламента. В 1962-1968 годах был заместителем председателя контрольно-ревизионной комиссии ЦК КПС (то есть работал в Словакии под руководством Дубчека).

Интересно, что как только Шалговича назначили заместителем министра, в СМИ на него обрушилась волна критики – его обвиняли в репрессиях 50-х годов. В новой Чехии (после 1992 года) Шалгович стал символом предательства (так как поддержал ввод войск ОВД в ЧССР в августе 1968 года), и для борьбы против президента Вацлава Клауса в Интернете даже распустили слухи, что его жена Ливия – дочь «предателя Шалговича». Как будто, даже если бы это была и правда, дочь отвечает за отца. Утверждалось, что на момент своего назначения в июне 1968 года Шалгович был «агентом КГБ».