Екатерина Великая - Николай Павленко

Благосклонность императрицы к секретарю обрела материальное выражение: в 1779 году Безбородко был пожалован чином бригадира и 1220 душами крепостных.

Рост влияния Безбородко не остался незамеченным и современниками. Даже известный недоброжелатель России и ненавистник всего русского Гельбиг отмечал исключительное умение Александра Андреевича составлять деловые бумаги: «Никто из государственных министров даже в труднейших случаях и по какой бы то ни было отрасли государственного управления не мог представить государыне такого ясного доклада, как Безбородко. Одним из главнейших его дарований было искусство в русском языке». На составление бумаги ему требовались минуты. «Когда императрица, — продолжал Гельбиг, — давала ему приказание написать указ, письмо или что-либо подобное, то он уходил в приемную и, по расчету самой большой краткости времени, возвращался и приносил сочинение, написанное с таким изяществом, что ничего не оставалось делать лучшего»[485].

С Гельбигом вполне солидарен секретарь Екатерины Грибовский, вблизи наблюдавший за манерой работы Безбородко: «При острой памяти и при некотором знании латинского и русского языков Безбородке нетрудно было отличиться легким сочинением указов там, где бывшие при государыне вельможи, кроме князя Потемкина, не знали русского правописания»[486].

Сардинский посланник маркиз де Палермо высоко ценил в Безбородко умение находить компромиссы в самой запутанной ситуации и улаживать конфликты. Эта черта характера (между прочим, определяемая императрицей как податливость) привлекала и Екатерину, которую нередко раздражало упрямство Панина. Именно поэтому императрица питала к Безбородко полное доверие и делилась с ним сокровенными тайнами и планами.

Влияние и значение Безбородко подчеркивалось тем, что он в числе очень немногих вельмож имел непосредственное общение с императрицей. В его ведении находились дела о прошениях частных лиц, не всегда добивавшихся удовлетворения своих просьб. Маркиз де Палермо, чрезвычайный посланник Сардинии при русском дворе с 1783 по 1789 год, писал: «Граф Безбородко, имея в своем ведении более дел, чаще других бывает вынужден навлекать себе такие нарекания; поэтому неудивительно, что, несмотря на его вежливость, приветливость, кротость, отовсюду слышатся жалобы на него. Впрочем, изо всех министров я гораздо более склонен верить в его честность, чем в честность кого-либо другого из них»[487].

Доверие, которым пользовался у императрицы Безбородко, до 1792 года было безграничным. Добавим, что он им не злоупотреблял, слыл честным человеком, не брал взяток, хотя возможностей для этого было немало, поскольку все дела просителей проходили через его руки. Впрочем, дела челобитчиков, хотя и являлись основным источником неприятностей, не относились к главным обязанностям статс-секретаря. Главная его забота заключалась в составлении манифестов, именных указов и рескриптов, резолюций на донесения правительственных учреждений, составлении конфиденциальных писем и т. д.

Не менее важная обязанность Александра Андреевича состояла в выполнении роли докладчика. Во многих случаях императрица смотрела на дела глазами Безбородко, ибо не имела возможности лично знакомиться с огромным потоком информации, стекавшейся со всей страны и из-за рубежа в ее кабинет. Выдерживать колоссальную нагрузку, ложившуюся на его плечи, Безбородко помогала необыкновенная память — он считался первейшим в стране знатоком законов и прецедентов, что помогало ему быстро справляться с поручением. Одним словом, Безбородко выполнял функцию приводного ремня от махового колеса к колесам и колесикам сложного государственного механизма. Само собой разумеется, что, докладывая императрице, он пользовался результатами трудов остальных пяти секретарей с их канцеляриями.

О доверии к Безбородко со стороны императрицы можно судить по записочкам, отправленным ею: «Я писала к тебе в разные времена конфиденциальные записки, кои я не читала, думая, что выедешь»; «О продолжении вашей болезни много сожалею. Тысячу и одну вещь я имею с тобою переговорить ежедневно»; «Я не знаю, приедешь ли сегодня, только мне есть кое-что говорить с тобою»; «Я разучилась писать; прикажите составить примерный ответ»[488].

В 1780 году круг обязанностей Безбородко расширился — Екатерина решила доверить Александру Андреевичу более самостоятельный пост, позволявший ему проявить качества не услужливого секретаря, а государственного чиновника высокого ранга, вельможи, которому иногда удавалось принимать вполне самостоятельные решения: 24 ноября 1780 года он был определен в Коллегию иностранных дел со званием «полномочного для всех негоциаций» и пожалован в генерал-майоры.

Назначению предшествовало составление Безбородко двух дипломатических документов, импонировавших императрице. Первый из них — Манифест о вооруженном нейтралитете[489], второй — «Мемориал по делам политическим», предназначавшийся для австрийского двора и предлагавший ему план совместных действий против Османской империи. Меморандум положил конец так называемой Северной системе, ориентировавшейся на Пруссию, и установил союзнические отношения с Австрией.

Третьим важным документом, составленным Безбородко, был Манифест о присоединении Крыма.

Зная громадную работоспособность Безбородко, Екатерина привлекала его и к делам внутренней политики. В 1783 году была организована комиссия для «приумножения государственных доходов». В ее состав помимо генерал-прокурора князя А. А. Вяземского, графа А. Р. Воронцова и графа А. П. Шувалова был включен и Безбородко. Нельзя отнести предложенные комиссией меры к достаточно мудрым, в значительной степени они ущемляли интересы трудового населения. Суть их заключалась в увеличении налогового бремени. Комиссия сочла возможным «не в тягость народную» взимать с государственных, экономических и дворцовых крестьян вместо двухрублевого оброка три рубля; повышены были налоги с крестьян некоторых регионов (Харьковская, Ревельская, Могилевская и другие губернии) — они были уравнены с налогами, уплачиваемыми русскими крестьянами. Повышение налогов коснулось и других слоев населения: с купцов было решено взыскивать за поставку рекрутов по 500 рублей вместо 360. Цена соли в местах ее добычи ранее была ниже, чем в районах, отдаленных от них; теперь ее уравняли, и она составила 35 копеек за пуд. Усердие Безбородко императрица оценила пожалованием ему в 1783 году 2 тысяч крестьян на Украине.

В феврале 1784 года Екатерина назначила Безбородко вторым присутствующим Коллегии иностранных дел, президентом которой числился после смерти Панина И. А. Остерман, занимавший при Панине должность вице-канцлера. Остерман являлся личностью достаточно бесцветной. Иосиф II называл его «соломенной чучелой», человеком, не оказывавшим влияния на дела; фактическим руководителем ведомства был Безбородко, кстати, выражавший недовольство своим формально подчиненным положением. В письме к Г. А. Потемкину он претендовал на чин вице-канцлера: «Пожалование меня сим званием было бы для меня знаком большой государской милости».