Сверхъестественное. Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сынов - Кит Р. А. ДеКандидо

– Похоже на список, – сказала Джулия.

– Точно, – пригляделся Дин.

– Ты разобрал, что там написано? – спросила Джулия.

– Имена.

– Имена? – встревожился Дин.

В том, чтобы обнаружить свое имя в свитке, который пытается защитить Сатана, было мало хорошего.

– Но это не самое любопытное, – проговорил Уолтер. – Некоторые имена принадлежат ангелам.

– Странно.

Дин посмотрел на брата. Нет ли там чего-то еще? Сэм тоже смотрел на него. Дин знал этот взгляд: «нам надо поговорить».

– По-моему, у меня было кое-что полезное в машине, – сказал Сэм. – Сейчас вернусь.

Братья вышли на парковку.

– Так что ты на самом деле обнаружил? – спросил Дин, едва они отошли на безопасное расстояние.

– Уолтер прав. Там имена. Человеческое в паре с ангельскими.

– Значит, Дон хотел, чтобы мы это нашли? Список ангельских имен?

– Дин, разве не понятно? Если у ангелов нет сосудов, то и войны не будет. И да, наши имена там тоже есть. Но есть еще кое-что. Это список всех участников битвы. Но мы оказались тут по другой причине.

– Так вот его план? Нет сосудов, нет драки? – Дин стукнул кулаком по капоту машины. – Это просто смешно. Я убью его, как только увижу.

Сэм кивнул:

– Демоны не собираются убивать этих людей… Абаддон хотел, чтобы это сделали мы.

Они вчетвером сидели в номере мотеля и молчали, пока Уолтер разбирал имена, медленно, но верно подбираясь к самому главному секрету ангелов.

В свитке имя каждого ангела было указано рядом с именами его возможных «сосудов». Иногда был указан только один сосуд, иногда – несколько. Когда Уолтер дошел до строчки: «Кастиэль, потомок Измаила – Грегори Новак, отец Джеймса Новака, отец Клэр Новак», Дин аж зубами щелкнул. Сэм поднял на него глаза. Они встречали сосуд Кастиэля, Джимми Новака, и его дочь Клэр, пока Каса допрашивали на небесах. Процесс затянулся, каждое имя нужно было обдумать. Сэм начал переводить конец страницы. Последним в списке стояло: «Михаил, рожденный Сынами Света, – Джон Винчестер, отец Дина Винчестера». У Уолтера уйдет еще час, пока он доберется до конца.

«А потом, – подумал Сэм, – они всё узнают».

* * *

– Хватит, – внезапно пробормотал Дин.

Все уставились на него.

– Хватит писать.

Уолтер раздраженно выдохнул, но продолжил рассматривать в лупу маленькие значки.

– Каждая минута, которую свиток находится под воздействием влаги, портит пергамент, – нетерпеливо буркнул он.

– Ну и хорошо, – сказал Дин, – потому что мы этого делать не будем.

Он схватил потрепанный хрупкий пергамент и направился к двери.

– Что ты делаешь?! – с болью в голосе воскликнула Джулия. – У нас, наконец, появился шанс прочесть эту штуку, а ты собираешься уйти?

– А ты не видишь? Проклятая штуковина хочет, чтобы мы замочили тысячу невинных людей.

– Больше, – спокойно поправил Уолтер. – Две как минимум.

Дин потряс свитком:

– Мы спасаем жизни, а не обрываем их. Этот список… эти люди не сделали ничего плохого.

Уолтер не отрывал взгляда от свитка, будто стоило ему отвести глаза, и тот рассыплется.

– Это ангельские сосуды, – спокойно проговорил он. – Обе противоборствующие стороны – ангелы… И если не будет сосудов, они не смогут сражаться. Не будет Апокалипсиса. Один человек из этого списка станет вместилищем Сатаны на Земле, и у нас есть шанс убить его.

Дин взглянул на Сэма, чтобы тот поддержал его, но брат смотрел в сторону, погрузившись в мысли.

– Дин, вспомни, зачем мы занимаемся этим. Все мы. – Джулия подошла ближе и протянула руку к свитку. – Мы хотим одного и того же. И мы его получим.

Мысли Дина путались. В конце концов, доводы были весьма убедительными: ангелы целиком и полностью ответственны за Апокалипсис, и если уничтожить их сосуды, они лишатся поддержки на Земле.

А еще это означает, что необходимо убить всех Винчестеров.

– Цена слишком высока, – тихо проговорил Дин, хотя думал иначе. «Если бы было достаточно умереть…»

– Что станет с человечеством, когда восстанет Люцифер? – спросил Уолтер. – «И поднялись они, и сошли с Небес и Преисподней в место, что находится посреди. И судьбы людские помещались на их мечах, в месте, называемом Армагеддон».

Дин узнал цитату из одного из самых мрачных изданий «Откровения» в коллекции Джона Винчестера.

– Погибнут миллиарды, – сказал Уолтер.

Погрузившись в свои мысли и ни на кого не обращая внимания, Сэм встал и вышел из комнаты. Дин смотрел ему вслед. Он представлял, каково ему сейчас.

«Свиток, написанный две тысячи лет назад, только что сообщил, что его семья должна погибнуть, чтобы он не уничтожил мир. Должно быть, ему непросто».

– Я знаю, – ответил Дин Уолтеру. – Клизма планетарного масштаба, полмира в огне и всё такое. Но это не меняет того, что правильно, а что нет.

– Нет ничего правильного. Но есть два варианта, и один из них гораздо менее неправильный. – От избытка эмоций у Уолтера дрожали губы. – На одной чаше весов три миллиарда людей, на другой – две тысячи.

– Разница в том, кто именно их убьет, – возразил Дин.

– Я не хочу никого убивать, – сказал Уолтер. – Но не смогу жить дальше, зная, что конец близко, и… бездействовать.

– А если это ошибка? – неуверенно проговорила Джулия.

Дин и Уолтер непонимающе посмотрели на нее.

– Что, если список неправильный и никто из этих людей не является сосудом? – пояснила Джулия. – Этот документ создан тысячелетия назад, но в нем упомянуты Крейг Мастерсон и Дэнни Фуллер. Разве эти имена похожи на древние?

– В нем говорится о будущем, – проговорил Дин. – Будущее может меняться.

– Не может, – возразил Уолтер. – Судьба не меняется.

– Какой будет моя жизнь, решаю только я, приятель, – выпалил Дин.

Уолтер побледнел и нахмурился.

– Найдется другой способ остановить Люцифера, – продолжал Дин. – Должен найтись.

Уолтер кивнул, сел и заговорил:

– Когда мне было восемь, отец купил автомобиль. Первый в нашем городе. Все мальчишки в моем классе мечтали, чтобы их отцы сделали то же, но… большинству пришлось бы копить годами. Через две недели отец стал первым в городе человеком, который разбил «Форд Модель Т». Первым, кто погиб в автокатастрофе.

Дин не знал, куда он клонит, но решил, что лучше слушать не перебивая. По собственному опыту он знал, что рассказы о погибших отцах – больная тема.