Жуков - Владимир Дайнес

Некоторые советские и партийные органы до сих пор продолжают проявлять неправильное отношение к бывшим военнопленным, ничем себя не запятнавшим, относятся к ним с недоверием, устанавливают незаконные ограничения в отношении продвижения по службе, использования на ответственной работе, избрания депутатами в Советы депутатов трудящихся, поступления в высшие учебные заведения и другие, ущемляя их права и достоинство советских граждан.

Наиболее грубые извращения нарушения законных прав военнопленных были связаны с необоснованным привлечением их к уголовной ответственности. Значительное количество военнопленных, возвратившихся на Родину, было подвергнуто различным наказаниям, начиная со ссылки на спецпоселение и кончая высшей мерой наказания».

Маршал бронетанковых войск О.А.Лосик в этой связи отмечал: «В должности министра обороны Жуков совершил еще один крупный политический и, справедливо будет сказать, нравственный поступок. Речь идет о возвращении честного имени миллионам советских людей, прошедших через Дантов ад плена. Жукову, как и всякому, кто участвовал в войне, особенно в первый ее период, было хорошо известно, что подавляющее большинство из почти 5 миллионов солдат и офицеров оказались в плену совсем не из-за трусости или предательства, а стали жертвами бездарного командования, неразберихи, царившей порой на фронте, отсутствия оружия и боеприпасов либо по другим, независящим от них причинам.

Маршал Жуков одним из первых в нашей стране поднял вопрос о коренном изменении отношения к бывшим военнопленным. Он неоднократно обращался в высшие партийные и государственные органы с настойчивыми предложениями об устранении грубых нарушений законности к лицам, оказавшимся в плену, выступал против огульного обвинения их в измене Родине и неоправданных репрессий к ним, требовал снять с бывших военнопленных моральный гнет недоверия, реабилитировать незаконно осужденных, ликвидировать ограничения в гражданских правах бывших военнопленных. Его настойчивость дала свои плоды: в 1957 году был подписан указ Президиума Верховного Совета, устранявший многие незаслуженные ограничения для бывших военнопленных. Неожиданная отставка помешала маршалу довести до конца эту работу, а бывшие военнопленные были восстановлены во всех правах лишь в 90-х годах».[506]

Все это верно, если забыть о том, что подпись Жукова стояла под приказом Ставки В ГК от 16 августа 1941 года № 270 «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий». Именно этот приказ предопределил отношение к военнопленным и в годы войны, и после ее окончания.

Уместен штрих к портрету Жукова посла США в России Ч.Болена, присутствовавшего на последней встрече Георгия Константиновича с Эйзенхауэром в июле 1955 года на советско-американских переговорах в Женеве: «Советы захватили с собой старого солдата Жукова, очевидно, в качестве дружеского жеста по отношению к Эйзенхауэру. Жуков был большевик, неуклонно следующий партийной линии, но в первую очередь он был русским патриотом. Он верил в независимость армии, и одной из причин его конечного падения стала попытка упразднить систему политических комиссаров. Свойственная ему чистота помыслов резко контрастировала с неискренностью других большевистских вождей. Он проявлял толерантность и даже уважение по отношению к Соединенным Штатам, и я не сомневался, что его привязанность к генералу Эйзенхауэру искренняя, а не вызванная преходящими обстоятельствами».

Сам Эйзенхауэр не скрывал своего искреннего разочарования:

«Как только мы затронули серьезные вопросы, стало совершенно очевидно, что Жуков не тот, каким был в 45-м году. Во время наших встреч тогда он был независимым, уверенным в себе человеком, который, несомненно, принимал коммунистическую доктрину, но всегда был готов с радостью встретиться, чтобы обсудить любую текущую проблему и вместе искать ее разумное решение. Он делал это по своей собственной инициативе и однажды даже резко поставил на место своего политического советника Андрея Вышинского, приказав ему покинуть комнату, чтобы мы могли конфиденциально побеседовать вдвоем. По многим признакам было очевидно тогда, что Жуков был как раз тем, кем он хотел казаться, — в высшей степени важным человеком в советском правительстве, возможно вторым после самого Сталина. Во время моего визита в Москву в 45-м такая оценка его положения и влияния многократно подтверждалась. Теперь в Женеве, десять лет спустя, он выглядел встревоженным и явно подчиненным по своему положению. Он монотонно повторял мне аргументы главы советской делегации… Он был безжизненным, не шутил и не улыбался, как раньше. Мой старый друг выполнял приказ начальства. От этого личного разговора у меня не осталось ничего, кроме чувства горечи».

Старый вояка Эйзенхауэр смог сменить военный мундир на смокинг, Жуков в дипломаты не вышел.

Не был он дипломатом и когда переступил через историческую черту в 1956 году, организуя подавление восстания в Венгрии. Перед началом военной операции Георгий Константинович безуспешно пытался создать представление, прежде всего у американской стороны, что советские войска на Будапешт не пойдут. Приводил в пример Польшу, где народные волнения обошлись без военного вмешательства, хотя и предлагал Рокоссовский двинуть против демонстрантов танковый корпус. Но всем уже было очевидно: в Венгрии, где мятежники взяли власть во многих городах и имели сильное влияние в правительстве Имре Надя, Хрущев решится применить силу. 4 ноября в Закарпатье было сформировано альтернативное венгерское правительство во главе с Яношем Кадаром и по его «просьбе» советские войска под командованием маршала Конева двинулись на Будапешт. За неделю организованное вооруженное сопротивление восставших было подавлено.

После завершения венгерского похода Жуков был в четвертый раз удостоен звания Героя Советского Союза. В Указе Президиума Верховного Совета СССР официальной причиной награждения было объявлено 60-летие маршала.

Подводя итоги операции на совещании высшего комсостава в декабре 1956 года, Георгий Константинович отмечал: «Менее чем за полтора месяца в соединениях и частях, находившихся в Венгрии, имели место 144 случая чрезвычайных происшествий и грубых нарушений дисциплины, при этом более половины из них относятся к таким тяжелым преступлениям, как убийство, изнасилование, грабежи и избиения местного населения, а также ограбления складов и магазинов. Характерно, что некоторые офицеры, в том числе и старшие, вместо наведения строжайшего порядка, сами принимали участие во всех этих безобразиях. Особенно недостойно вел себя 114-й парашютно-десантный полк во главе с командиром полка. Факты аморального поведения советских военнослужащих в Венгрии были настолько нетерпимы, что ими был вынужден заниматься Центральный Комитет партии, который вынес по этому вопросу специальное решение. Все виновные в мародерстве, грабежах, насилиях и других преступлениях привлечены к судебной ответственности, в том числе и командир 114 парашютно-десантного полка. Мы должны сделать вывод, что с воспитанием личного состава у нас дело обстоит неблагополучно».

Далее Жуков изложил свое видение советской военной доктрины: «Танками мы будем обеспечены на 90 процентов в 1960 году. Я сторонник тяжелых танков. Нужно иметь в виду, что главный театр военных действий — Европа. Здесь будет решена судьба мира. И мы должны выйти в такой организации, чтобы наверняка разгромить противника… Нужно быстрее создавать подвижную ракетную систему С-75. Эта система может сыграть свою роль и при отсутствии в известных условиях истребительной авиации… К 1960 году вооружить танковую армию подвижной ракетной системой С-75…»