След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше - Стивен Эриксон

тем безопаснее будет для меня… в смысле, для нас.

— Крошке и так безопасно, — заявил Крошка. — Мошка?

— Безопасно, — подтвердил Мошка.

— Блоха?

— Хряск, — сказал Блоха. — Кости ломаются. С хряском. Ха!

Борз Нервен повернулся и злобно уставился на Апто:

— Вставлю тебя в мою следующую эпическую поэму. В которой ты умрешь самой жуткой смертью, может даже не однажды!

— Будучи проницательным знатоком искусства, Борз, я уже тысячу раз умирал, слушая каждую спетую тобой песню, каждую сочиненную тобой историю, каждое издевательство над языком, которое ты именуешь поэзией.

Борз сжал кулаки, беззвучно шевеля пухлыми губами, словно не в силах от ярости найти подходящие слова. В конце концов он просто потряс кулаком перед лицом Апто.

— Боги, — проговорил Апто. — Творец ждет, когда на него снизойдет вдохновение… Разбуди меня, когда будешь готов, ладно?

Тульгорд Виз бросил взгляд на них обоих:

— Хватит уже измываться над несчастным поэтом, критик.

— Он угрожал подвергнуть сомнению мое имя и репутацию!

— Вовсе нет. Впрочем, о тебе в любом случае никто не слышал.

— Я за счет этого живу!

— Если не заткнешь пасть, скоро перестанешь, — неприятно усмехнулся Крошка. — Ясно?

— Пасть, — сказал Мошка.

— Ясно? — сказал Блоха.

— Я напишу эпическую поэму про всех вас, — заявил Борз Нервен. — Про негемотанаев, про то, как они преодолели полмира, преследуя злобных некромантов Бошелена и Корбала Броша, и как наконец убили их в проклятом городе Фарроге! Я уже представляю по крайней мере двадцать тысяч строф…

— Наверняка всего лишь в качестве пролога, — предположил Апто Канавалиан.

— Все герои нуждаются в поэтах, — не обращая на него внимания, продолжал Борз, — в ком-то, кто засвидетельствует их… гм… героизм и кто сможет спеть о них песню, сделав знаменитыми, чтобы их имена остались жить в веках.

— Крошке не нужен поэт. Крошка сам останется жить в веках.

— Не важно, — не уступал Борз Нервен. — Я придам всем вашим деяниям больший вес, сделаю их увлекательнее и так далее.

— Все деяния Крошки уже достаточно весомы и увлекательны. Например, когда Крошка хватает поэта за шею и сворачивает ему голову.

— Подобное воистину достойно поэмы, — проговорил Апто.

— А потом заставляет критика сожрать голову поэта, и тот давится словами поэта и его волосами.

— Знаешь, Крошка, — заметил Апто, — над этой остротой следует чуть поработать. Предлагаю убрать пассаж про волосы.

— Крошка уберет критика.

— Волосы, — сказал Блоха.

Шарториал и Стек подошли к ведущей наверх узкой лестнице и остановились. Стек поднял руку.

— На этих ступенях кровь, — прошептал он. — Лучше помолчите.

— Крошка не внимает ничьим приказам.

— Ничьим, — согласился Мошка.

Стек потер лицо:

— Слушайте, это всего лишь мера предосторожности. Не забывайте: как только мы заполучим наше оружие, мы снова станем грозными и опасными и сможем прорубить себе дорогу во дворец.

— Крошка ничего не боится.

— Что ж, прекрасно, — прорычал Стек. — Тогда иди первым. Готов?

— Ты не можешь приказывать Крошке. Крошка приказывает тебе, и тебе, и тебе, и тебе, и тебе! — Он протиснулся мимо Стека и Шарториал. — Крошка пойдет первым. Вы все пойдете следом и будете молчать, иначе Крошка заткнет вам рты, возможно навсегда.

— Да ты совсем озверел, — заметил Тульгорд Виз.

— Верно. Озверевший Крошка сам убивает зверей голыми руками. Крошка озверел еще до того, как родились вы сами и ваши мамочки.

— Крошка оторвал ноги мулу, когда ему было шесть лет, — сказал Мошка.

— Мы теряем слишком много времени, — прошипела Шарториал.

Крошка послал женщине воздушный поцелуй, забрызгав ее лицо слюной. Стек Маринд предупреждающе рыкнул, но Крошка уже был на лестнице, и Шарториал одной рукой удержала Стека, вытирая другой лицо.

— Госпожа, — услышал Апто шепот Маринда, — за подобное оскорбление он умрет. Клянусь.

— Не важно, — ответила она. — Но в любом случае убейте его при первой возможности.

— Обязательно.

Апто посмотрел на Мошку и Блоху, встретившись с их каменными взглядами. Улыбнувшись, он помахал им рукой.

Взяв женщину под руку, Стек повел ее вверх по лестнице следом за Крошкой. Оттолкнув Борза, Апто пристроился позади Шарториал. Выругавшись, поэт попытался врезать ему по левому уху, но споткнулся и ободрал голень на первой ступеньке. На творца тут же наступил Мошка, а за ним Блоха.

Тульгорд Виз помог Нервену подняться:

— До чего же ты нескладный, поэт.

— Не дайте им меня убить, — проскулил Борз.

— Пока я жив, можешь не бояться, — сказал Смертный Меч. — В конце концов, мир без поэтов был бы… гм… куда менее нескладным.

— Но…

— Шагай и веди себя как подобает мужчине, иначе я сам тебя убью.

— Вы все настоящие чудовища, — прошипел Борз Нервен, карабкаясь по лестнице. — В моей эпической поэме не будет ни слова лжи ни о ком из вас! К тому времени, когда я закончу «Негемотанаев», слушатели будут аплодировать долбаным некромантам!

При этих его словах Апто развернулся кругом:

— Наконец-то я услышал от тебя нечто интересное!

Осторожно повернув засов, Лурма Спилибус приоткрыла тяжелую дверь. В коридор упала полоска света, заставив всех напрячься. Прищурившись, она заглянула в щель и тут же отпрянула, потирая глаз.

— Что там? — прошептала Плакса.

— Очень тесное караульное помещение. Стен не видно, но я разглядела, что там пусто. Только клочья мяса, костей, волос и разорванной одежды.

— Кто-нибудь тебя видел? — спросил Ле Грутт.

— Нет, — ответила Лурма. — Я же только что сказала: там пусто.

— Клочья мяса, костей, волос и разорванной одежды, — кивнула Плакса.

— Ну да. Клочья…

— Кто-то неплохо повеселился, — заметил Симон Нож.

— На бабулиных поминках мы отлично повеселились, — вставил Мортари. — Хотя она просто пропала невесть куда, но прошло уже несколько недель, а вряд ли кому-то требуется столько времени, чтобы набрать воды из колодца на заднем дворе. Так что мы решили, что она умерла, — вполне разумно, верно? А потом, через пару месяцев, я наткнулся прямо на нее — в смысле, в колодце. И у всех тех кошек были связаны вместе хвосты.

— Иди, Лурма, проверь, что там, — махнула рукой Плакса.

Лурма поколебалась:

— Там могут быть ловушки.

— Какого рода?

— Если бы я знала, какой от них был бы толк? Ладно, кому же еще идти, как не мне? А вы оставайтесь здесь и ведите себя тихо.

— Хорошая мысль, — одобрила Плакса.

Они присели на корточки в коридоре. Лурма Спилибус приоткрыла дверь чуть шире,