Семь сестер. Сестра ветра - Люсинда Райли

– О господи! – Пип рухнул на колени и разрыдался. Но в этот момент Карин заметила вдалеке взвод немецких солдат, марширующих по дороге.

– Поднимайся с колен! – рявкнула она на мужа. – Сию же минуту!

Пип послушно поднялся с земли, и оба они почтительно склонили головы, когда солдаты поравнялись с ними, очень надеясь на то, что со стороны они смотрятся как обычная влюбленная парочка, и только.

* * *

Утром в тот день, на который когда-то планировалась премьера его «Героического концерта», Пип, проснувшись, не обнаружил Карин в спальне. Феликс еще безмятежно спал в своей кроватке, примостившейся у них в ногах. Пип быстро оделся и спустился вниз. Зашел на кухню и увидел на столе записку.

«Ушла за хлебом и молоком. Скоро вернусь».

Пип ринулся к дверям, выскочил на крыльцо, потом выбежал на улицу в поисках жены. Какого лешего она потащилась в город одна, лихорадочно соображал он. Вдали явственно слышались звуки канонады и отрывистые хлопки случайных автоматных очередей. Разрозненные отряды норвежской армии все еще пытались противостоять врагу, сражаясь до последнего. Хотя уже никто более не питал никаких иллюзий, все понимали, кто выйдет победителем из этой схватки.

Улицы словно вымерли. Вокруг ни души. Даже не у кого спросить, куда именно могла податься его жена. Пип быстро вернулся домой и пошел будить сынишку. Феликс, которому недавно исполнилось семнадцать месяцев, самостоятельно выбрался из кроватки и, забавно ковыляя, зашагал по лестнице вниз, держась за руку отца. Внезапно совсем рядом раздался громкий взрыв.

– Бум-бум! – повторил малыш, весело улыбаясь. – А где мама? Ням-ням!

– Мама скоро вернется. Пойдем-ка поищем на кухне, чем тебя можно покормить.

Открыв буфет, в котором Карин хранила еду, Пип понял, почему жена ни свет ни заря бросилась на поиски продуктов. В буфете было хоть шаром покати. Пип заметил две пустые бутылки из-под молока, стоявшие в раковине. С превеликим трудом он отыскал корочку хлеба, оставшуюся после вчерашнего ужина, и тотчас же отдал ее Феликсу. Авось перетерпит и не станет плакать до возвращения Карин. Потом усадил сынишку к себе на колени и начал читать ему сказку, стараясь сконцентрироваться на чем-то другом, кроме леденящего страха внутри себя.

Прошло два часа, но Карин так и не появилась. В отчаянии Пип постучался к соседям. Соседка успокоила его, сказала, что в городе уже начались перебои с продуктами и что она сама вчера отстояла в очереди за буханкой хлеба больше часа.

– Не переживайте, ваша жена скоро вернется, – обнадеживающе попрощалась она с ним. – Скорее всего, ей просто пришлось уйти подальше от дома, чтобы отыскать хоть что-то из съестного.

Пип вернулся к себе, понимая, что больше не в силах томиться затянувшимся ожиданием. Он торопливо переодел Феликса и, крепко держа его за руку, вышел вместе с сыном из дома. Клубы ядовитого дыма от очередного налета немецкой авиации все еще стелились над акваторией бухты. Слышались редкие автоматные очереди. Улицы были по-прежнему пусты, хотя шел уже двенадцатый час. Пип увидел, что окна в булочной, где они обычно покупали хлеб, плотно закрыты ставнями. Та же картина с бакалейной лавкой и с магазинчиком, торгующим рыбой. Все магазины вдоль Театральной площади словно вымерли. Сзади послышался тяжелый топот сапог. Военный патруль. Пип завернул за угол и увидел, что солдаты маршируют по направлению к нему.

– Солдат! – радостно выкрикнул сынишка, еще не понимая, какую угрозу таят в себе эти марширующие люди.

– Да, солдат, – машинально подтвердил Пип, ибо все его мысли были сейчас заняты исключительно Карин. Куда она могла подеваться? Может, подалась на Васкерелвен? Эта улица расположена прямо за театром, и там тьма всяких разных маленьких магазинчиков. Карин часто просила его заглянуть в один из них по пути на работу или с работы, если в доме не хватало чего-то из провизии.

Пип направился в сторону театра, подошел совсем близко и лишь тогда поднял глаза вверх. Его взору предстало страшное зрелище. Фасад театра был полностью разрушен. Пип задохнулся от охватившего его ужаса. И тут же мелькнула другая, не менее страшная мысль. Нотные рукописи своего концерта, в частности, ноты партии для фортепьяно он держал у родителей во Фроскехасет. Зато вся оркестровка хранилась под замком в самом театре, а ключ от сейфа находился в администрации театра.

– Господи, – пробормотал он в смятении. – Наверняка все бумаги погибли… уничтожены…

Он отвел глаза в сторону, чтобы не напугать малыша своим отчаянием, и зашагал мимо театра, стараясь не думать о тех людях, которые на момент бомбежки могли находиться в самом здании.

– Папа, а почему они спят? – Феликс указал пальчиком на небольшую площадку в нескольких ярдах от них. И лишь тогда Пип увидел тела людей. Наверное, человек десять, может, больше. Они валялись на земле, словно тряпичные куклы, выброшенные на свалку. Несколько человек в военной форме норвежской армии, остальные – обычные горожане, мужчины, женщины, совсем маленький мальчик. Наверняка здесь была перестрелка, и все эти несчастные попали под перекрестный огонь.

Пип попытался оттащить сынишку от площади. Но Феликс словно к земле прирос. Стоял как вкопанный и тыкал пальчиком в одно из тел.

– Папа, пойдем разбудим маму.

Алли

Берген, Норвегия

Сентябрь 2007 года

42

Слезы жгли мне глаза. Том, который нервно расхаживал по комнате, пока рассказывал мне эту печальную историю, закончив свой рассказ, устало рухнул на стул.

– Боже! Том! У меня просто нет слов… Какой ужас! – прошептала я наконец.

– Да, душераздирающая история. Трудно поверить в то, что все это случилось сравнительно недавно, каких-то два поколения тому назад. И где? Здесь, в Бергене, который показался вам таким тихим и безопасным уголком, затерянным на краю земли.

– Не могу себе представить, как Пип выжил после гибели Карин. Ведь он наверняка винил в ее смерти только себя.

– Алли, я… То есть я хочу сказать, что он и не выжил…

– Что вы имеете в виду?

– Пип после того, как обнаружил тело Карин среди убитых на площади, отвез Феликса к своим родителям. Потом сказал Хорсту и Астрид, что пойдет прогуляется по лесу, что ему, дескать, надо побыть одному, чтобы все обдумать. Но наступила ночь, а Пип все не возвращался. Тогда Хорст отправился на его поиски. И нашел его тело в лесу неподалеку от дома. Пип застрелился из охотничьего ружья Хорста. Нашел ружье в сарае под навесом и покончил жизнь самоубийством.

На какое-то мгновение я лишилась дара речи, столь велико было мое потрясение от того, что сообщил Том.

– Боже мой! – снова повторила я. – Бедный Феликс… Бедный мальчик…