Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход - Реймонд Чандлер

— Из какой книжки вы украли это оригинальное выражение?

Губы у него задергались, но он не шевельнулся. Покинув его, я проследовал за м-с Лоринг на улицу. Под тентом стоял седовласый цветной шофер, беседуя со служителем с автостоянки. Он прикоснулся к козырьку, исчез и вернулся в шикарном «кадиллаке». Открыл дверцу, и м-с Лоринг в него села.

Шофер закрыл машину, словно шкатулку с драгоценностями. Обошел вокруг и влез на свое место.

Она опустила окно и выглянула с легкой улыбкой.

— Всего доброго, м-р Марло. Все было мило… правда, ведь?

— Мы неплохо повоевали.

— Это вы повоевали — и, в основном, сами с собой.

— Дурная привычка, м-с Лоринг. Вы живете поблизости?

— Не совсем. Я живу в Беспечной Долине. За озером. Мой муж — врач.

— Вы случайно не знаете неких Уэйдов? — Она нахмурилась.

— Да, я знаю Уэйдов. А что?

— Просто так. Мои единственные знакомые в Беспечной Долине.

— Понятно. Что ж, еще раз до свидания, м-р Марло. — Она откинулась на подушки, «кадиллак» вежливо заурчал и скользнул в поток машин на Сансет-Стрип. Обернувшись, я чуть не налетел на Чика Агостино.

— Что за куколка? — ухмыляясь, осведомился он. — И в другой раз помни, со мной шутки плохи.

— Тебе с такой в жизни не познакомиться, — заявил я.

— Ладно, умник. Номерок-то я записал. Менди интересуется такими пустяками.

Рывком распахнулась дверца подъехавшей машины, из нее вывалился человек размером два метра на полтора, бросил на Агостино всего один взгляд, сделал всего один шаг и вцепился одной рукой ему в горло.

— Сколько раз вам, дешевому жулью, говорить, — не сметь околачиваться там, где я обедаю!

Он встряхнул Агостино и запустил им об стенку. Чик сполз по стене, закашлявшись.

— В следующий раз, — проревел непомерный человек, — я в тебя, сволочь, пулю всажу, и уж будь уверен, тебя найдут с пистолетом в руке.

Чик потряс головой, не отвечая. Здоровенный человек пробороздил мимо взглядом и ухмыльнулся.

— Славная погодка, — заметил он и прошествовал к Виктору.

Чик потихоньку встал на ноги и пришел в себя.

— Кто твой дружок? — поинтересовался я.

— Большой Вилли Магоун, — сказал он невнятно. — Легавый из «борьбы с пороком». Думает, гад, у него есть сила.

— А на самом деле? — вежливо осведомился я.

Он равнодушно посмотрел на меня и пошел прочь. Я вывел машину со стоянки и поехал домой. В Голливуде всякое случается — все, что угодно.

Впереди шел «ягуар» низкой посадки. Обогнув холм, он сбросил скорость, чтобы я не задохнулся гранитной пылью на плохо вымощенном участке дороги у въезда в Беспечную Долину. По-моему, этот участок нарочно оставили в таком виде, чтобы отвадить воскресных туристов, избалованных ездой по гладеньким супершоссе. Мелькнул яркий шарф и огромные черные очки. Мне небрежно — по-соседски — помахали рукой. Потом облако пыли осело на обочине, прибавив еще один слой к белому налету, покрывавшему кустарник и выжженную траву.

Затем я обогнул гранитный склон, начался нормальный асфальт, и все вокруг стало чистенькое и ухоженное. У дороги толпились дубы, словно им было любопытно поглядеть на проезжающих, под ними попрыгивали воробьи с розовыми головками и клевали что-то такое, что станет клевать только воробей.

Потом пошли тополя. Эвкалиптов не было. Потом густая рощица южных кленов, из-за которых выглядывал белый дом. Потом девушка, которая вела под уздцы лошадь. На девушке были джинсы и яркая рубашка, и она жевала веточку.

У лошади был разгоряченный вид, но не взмыленный, и хозяйка ласково с ней ворковала. За каменной оградой садовник вел газонокосилку по огромной волнистой лужайке. Вдали красовался внушительный особняк колониальной архитектуры. Где-то играли на рояле упражнения для левой руки.

Потом все это осталось позади, ярко блеснуло озеро, и я начал всматриваться в номера на столбиках у ворот. Дом Уэйдов я видел только раз в темноте. При дневном свете он казался не таким большим. Возле дома было полно машин, поэтому я остановился на обочине и пошел пешком. Дверь открыл дворецкий-мексиканец в белой куртке. Это был стройный, красивый мексиканец, куртка сидела на нем элегантно, похоже было, что он получает полсотни в неделю, не изнуряя себя трудом.

Он сказал:

— Buenas tardes, Senor, — и ухмыльнулся, словно удачно пошутил. — Su nombre de Usted, por favor?

— Марло, — ответил я, — чего ты выламываешься, Кэнди? Мы с тобой разговаривали по телефону, забыл?

Он снова усмехнулся, и я вошел. Шла обычная вечеринка с коктейлями — все говорят слишком громко, никто никого не слушает, хлещут выпивку напропалую, глаза блестят, лица румяные, или бледные, или потные, смотря, кто сколько принял и сколько может выдержать. Рядом со мной сразу возникла Эйлин Уэйд в чем-то светло-голубом, что ее отнюдь не портило. Казалось, что стакан она держит в руке просто для порядка.

— Как я рада, что вы пришли, — церемонно произнесла она. — Роджер ждет вас у себя в кабинете. Ненавидит вечеринки. Он работает.

— При таком бедламе?

— Это ему не мешает. Кэнди подаст вам выпить — или, может быть, хотите сами пойти к бару?

— Хочу сам, — сказал я. — Простите за тот вечер. — Она улыбнулась.

— По-моему, вы уже извинились. Это пустяки.

— Никакие не пустяки.

Улыбка исчезла у нее с лица, едва она, кивнув, отвернулась и отошла. В углу, возле огромных стеклянных дверей, я углядел бар. Передвижной, на колесиках. Я двинулся к нему, стараясь ни на кого не налететь, и тут кто-то сказал:

— О, да это м-р Марло.

Я обернулся и увидел м-с Лоринг. Она сидела на диване рядом с чопорным мужчиной в очках без оправы и с козлиной бородкой, похожей на след от сажи.

У нее был скучающий вид. Он сидел молча, скрестив руки, и хмурился в пространство.

Я подошел. Она улыбнулась и протянула мне руку.

— Это мой муж, доктор Лоринг. Эдвард, это м-р Филип Марло.

Парень с бородкой мельком глянул на меня и еле заметно кивнул. Других движений не произвел. Видимо, экономил энергию для более важных дел.

— Эдвард очень устал, — сказала Линда Лоринг. — Эдвард всегда очень устает.

— С врачами это бывает, — заметил я. — Принести вам что-нибудь выпить, м-с Лоринг? Или вам, доктор?

— Ей уже хватает, — изрек он, ни на кого не глядя. — Я не пью. Чем больше смотрю на пьющих, тем больше этому радуюсь.

— Вернись, малютка Шеба, — мечтательно произнесла м-с Лоринг.