Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина

что я езжу этим путём часто, так что буду проверять, что у вас тут и как. Поняла?

Женщина поклонилась, а Влад сделал знак слуге, что подарок надобно вручить ей, а не её мужу. Сам пьяница точно уронил бы подаренное, а женщина побоялась даже прижать к себе. Она стояла, держа шёлк на вытянутых руках, и смотрела во все глаза.

- А что касается супа с мясом, - продолжал Влад, снова обращаясь к просителю-пьянице, - то здесь ты можешь помочь себе сам. Если перестанешь тратиться на вино, появятся деньги на мясо.

Проситель ничего не ответил, лишь таращился озадаченно и продолжал таращиться даже тогда, когда государь, велев толпе расступиться, поехал прочь, через мост и дальше. Даже селяне, присутствовавшие на этом суде, до конца не поняли, что сделал государь - вроде собирался пошутить, но вышло не смешно, а как-то странно.

Смешно всем стало на следующий день, потому что пьяница наутро совсем позабыл про свой разговор с государем и очень удивился, когда увидел дома на лавке шёлковую рубашку с жемчужными пуговицами.

- Чьё это тут? - спросил он жену, и та рассказала, но муж ей не поверил и вышел на двор спросить у соседей.

Соседи тоже рассказали про вчерашнее, но пьяница снова не поверил и пошёл по деревне спрашивать всех подряд. Ему рассказывали всё больше - и чем больше рассказывали, тем больше пьяница пугался.

- И как ты не оказался вчера на колу? - говорили селяне. - Чудо! Истинное чудо! Государь старосту нашего на кол посадить грозился. И попа нашего заодно. Видать, сильно не в духе был.

В конце концов, от этих страшных рассказов пьяница начал икать, и икал полдня. Правда, некоторые говорили, что икота появилась не от страха, а от вина, выпитого накануне, но так ли это важно? Важно то, что с тех пор этот селянин больше не пил, а если вдруг приходила ему мысль сделать себе послабление, то жена говорила:

- Если так, отнесу рубашку назад! Видит Бог - отнесу!

Постепенно жизнь в семье наладилась, в дом пришёл достаток, но вот о дальнейшем народная молва сообщала по-разному, и никто не смог бы проверишь, что выдумано, а что - нет.

Одни говорили, что пьяница жил трезвой жизнью, пока не сменилась в Румынской Земле власть, а новый государь не стал следить, что делается в селении Петрешть. Узнав о смене власти, пьяница взялся за старое. Сначала взялся потихоньку, но вскоре распустился и пропил всё, что нажил за время трезвой жизни - даже ту рубашку с жемчужными пуговицами снёс на торг.

Конечно, такое окончание истории мало кому нравилось, поэтому большинство рассказчиков говорили по-другому. Говорили, что испуганному пьянице со временем понравилась трезвая жизнь - так понравилась, что он остался трезвенником до самой смерти и, даже не имея больше страха перед государевым наказанием, всё равно держался. Рубашку надевал на каждый праздник, а когда вокруг пили, хвалился одёжей и говорил:

- Я не стану в такой рубашке пить! Как же можно! А то ещё запачкаю, а если запачкаю, то не смогу её детям в наследство оставить. Оставлю им в назидание, а они своим детям оставят.

Государю Владу довелось услышать и то, и другое окончание, но сам он не мог бы сказать, что вернее. Через два года после истории с рубашкой Влад лишился власти, и многое выпало из его поля зрения, а когда власть удалось вернуть, то оказалось, что жизнь изменилась. Часть прежних знакомцев умерла, а ещё часть разъехалась кто куда. Бывший пьяница, получивший в подарок рубашку, тоже уехал, а разыскивать его и узнавать, как этот человек стал жить на новом месте, Влад не стал.

Младшему Дракулу было бы слишком досадно узнать, что пьяница оказался дураком и не воспользовался той возможностью, которую подарил ему государь. Глупость ведь - как трава. Сколько её ни вырывай, сколько ни выжигай, сколько ни топчи, она всё равно прорастает. Вот и в пьянице она, выжженная страхом, всё равно могла прорасти снова, и тут Влад оказался бы бессилен.

VIII

Закончив с делами в Петрешть, государь Влад пересёк реку и поехал дальше на север. Селений, расположенных у самой дороги, больше не встречалось. Наверное, никто не хотел селиться рядом с большим лесом, населённым волками и, возможно, разбойниками, а лес этот высился справа от дороги сразу за обочиной.

Лес тянулся справа, а слева раскинулись луга, за которыми виднелись фруктовые сады с ровными рядами деревьев, и князь знал - потребуется проехать довольно большое расстояние, прежде чем этот вид изменится. Пока же Владу виделось всё одно то же, поэтому немудрено, что он заскучал, а вслед за скукой пришла тоска, которая уже не раз посещала государя сегодня.

Пусть разговор с пьяницей развеселил Влада, но весёлость оказалась мимолётной, быстро выветрилась. Ещё недавно младший Дракул ощущал нетерпение и стремился скорее добраться до монастыря, а теперь не знал, что лучше - скорее доехать или подольше потянуть время. Князя снедала странная тревога, как если бы в обители должно было случиться что-то неприятное, а ведь он знал, что в обители царит покой и умиротворение.

"Там не может случиться ничего плохого, - говорил себе младший Дракул. - Ну, пожурят немного за то, что не всё в твоей жизни соответствует идеалу христианской добродетели, но пожурят просто так, для порядка. На самом же деле тебя там станут привечать, как дорогого гостя".

Венценосный путешественник прекрасно понимал это, но в обитель не торопился. Он с удовольствием свернул бы с дороги в сторону садов и улёгся бы подремать под одним из деревьев. Солнце стояло уже высоко, было явно за полдень, а с полудня до трёх - самое жаркое время. "Не лучше ли переждать это время? - спрашивал себя государь, и сам же себе отвечал. - Нет, это блажь. Пожалей хотя бы коней, которые с раннего утра таскают на себе всадников, поклажу и никак не дождутся конца пути. К тому же в монастыре тебя ждёт удобная кровать, и находится она не в душной келье, а в комнате государевых палат, которые ты нарочно отстроил в обители, чтобы гостить там стало удобнее". Влад знал, что в этих палатах летом всегда прохладно, гораздо прохладнее, чем в саду, но мысль об этом почему-то была совсем не соблазнительна. Ехать в обитель