Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - Константин Закутаев

«Шестерка» тронулась первой. Сулейман, нервничая, не с первого раза попадал в передачи, поэтому движение получалось рваным и дерганым. Сидевший на переднем пассажирском месте, Катаев, скосив глаза, заметил как эфэсбэшник, ненавязчиво уткнул ствол автомата в водительское кресло. Сквозь тарахтенье двигателя отчетливо щелкнул предохранитель в положение автоматического огня. Чеченец этого демонстративно не услышал. Лишь остро глянул в зеркало заднего вида на пассажира сзади. Следующего щелчка Катаев ждал за своей спиной. Его пока не было.

Сразу следом за «жигулями» пылил БРДМ, за ним шел УАЗ. Замыкал колонну БТР.

— Далеко еще? — подал голос Мор. Он как раз и сидел за спиной Сулеймана.

— Нэт… — Сулейман подался вперед что-то разглядывая, — мы не сказали у дороги, в заброшэнном каровнике…

— Щука-один, — бросил в рацию оперативник, — ориентир коровник… Где-то у дороги… Как понял меня?

— Тебя понял… — прохрипел искаженный динамиком голос Олега Михайловича.

Практически сразу же после этого короткого диалога «бардак» обошел «шестерку» и, подняв тучу песка и пыли в ней и исчез.

— Скорость сбрось, — грубо сказал Мор чеченцу.

— Итак елэ еду… — ответил Сулейман, прижимаясь к обочине.

Пыльное облако проредилось и Катаев разглядел, остановившийся примерно в полукилометре, БРДМ. Фигурки бойцов рассыпались вдоль дорожного полотна. На фоне истово зеленеющей сопки угрюмо выделялся серочерный разбитый коровник. Еще дальше, через обширную поляну, начиналась густая предгорная «зеленка».

— Из машины не выходим… — Мор раскатал маску на лицо, — до команды…

Его товарищ последовал примеру и как только «жигули», сипнув тормозами, остановились, оба фэйса выскочили на дорогу. Безымянный остался стоять на колене, зыркая стволом в разные стороны, Мор побежал застывшему УАЗу. Катаев же из чувства самосохранения и принципа неповиновения вышел из машины и присел у обочины. Сердце поколачивало от адреналина, но он, следуя примеру Рябинина, присел на корточки, положив автомат на колени. Это было глупо и неуместно, но противное ощущение «побритого» вынуждало на подобные поступки.

Сыпанувшие с БТРа бойцы грамотно разбросили сети боевого охранения. Однако Олег Михайлович, Рябинин и водитель, все равно, выйдя из машины, старались держаться за ее бортом, прикрываясь от зоны перелеска.

Катаев не слышал их разговора, но ветер доносил обрывки фраз, из которых можно было понять о чем идет речь. Фобос настаивал на том, что необходимо провести инженерку и разведрейд по округе и лишь потом идти в здание коровника. Он в своей аргументации ссылался на участие непредсказуемых арабов. Рябинин, судя по всему, давил на отсутствие времени и тяжелое состояние пленного, предлагая сразу двигать внутрь. При этом по его напрягшейся спине Катаев видел, что ощущение опасности уже давно перешагнуло границу с реальностью. «Вы нас прикройте, мы вдвоем сходим…» донеслось до Катаева. Олег Михайлович хмуро отвернулся от Рябинина и что-то бросил в гарнитуру радиостанции. Рябинин быстрым шагом, держа оружие по-боевому, двинулся к Катаеву.

Костя понял — настало время «Ч». Он поднялся в полный рост навстречу своему другу. Приземистое разбитое здание, уцепившись за боковое зрение, одновременно манило и пугало. Как ожидание смерти. Хочется узнать что там, но не хочется туда попасть. Этим страхом накрыло сразу всех. Коровник мог взлететь на воздух, похоронив как пленного, так и освободителей. Равно как и пленного могло вообще там не оказаться. А в качестве замены встретил бы кинжальный огонь. Могла быть заминирована обочина и вся колонна пошла бы под свинцовые молотки. Но и вероятность удачного исхода не особо затиралась. Короче, шансы равны.

«Псы войны» — собровцы ЦФО нахрен забыли про все свои ужины и обеды, скинув предохранители и дослав патроны в патронники. Сулейман, вышел из машины и, положив руки на крышу, заметно подрагивал кистями. Олег Михайлович, не отрывая взгляда от точки обмена, что-то быстро говорил Мору. Рябинин со зло исказившимся лицом подходил к Катаеву.

— Пойдем, Костя… — глухо сказал Рябинин, — чему быть тому не миновать…

И, внимательно глядя себе под ноги, начал спускаться по склону в придорожную канаву. Катаев прошелся взглядом назад. Словно прощаюсь, подумалось ему. Уперев автомат в плечо, шагнул вслед за Рябининым.

До коровника было около ста метров. Скорее всего, раньше здесь были еще какие-то постройки, потому что приходилось перешагивать через поросшие травой бетонные блоки, балки и обугленные столбы. Стараясь шагать за Рябининым след в след, Катаев обостренной, всегда в таких случаях, «чуйкой» ощутил движение сзади. Резко присев, он развернулся, готовый разрядить магазин. Потный палец осклизло нырнул к спусковому крючку. Только подсознательное понимание того, что сзади должны быть свои, не позволило ему шарахнуть очередью в камуфлированную фигуру. Уходящее солнце слепило, но он узнал Мора. Почему этот молодой эфэсбэшник пошел за ними Костя так и не понял. Был ли это приказ старшего по званию, или играли амбиции молодости — Мор, судя по всему, был ровесником Катаева — так и осталось неизвестным.

— Двигай, — полушепотом хрипнул фэйс, — вдвоем не втроем… Прорвемся…

Входной группы, как таковой, в коровнике не было. Зев горелого провала с торца здания отталкивал сумеречной пустотой. Когда-то светло-серый силикатный кирпич давно почернел, порушенная крыша осела вглубь, буйная растительность по — змеиному лезла на стены. Рябинин остановился и поднял руку. Катаев и, шедший за ним Мор, замерли. Чуть заметная тропа помятой травы ясно давала понять, что совсем недавно здесь кто-то был. Или все еще есть.

Сердце припадочно заколотилось. Катаев почувствовал, как от напряжения разом пересохло во рту, перебросив мокроту во вспотевшие ладони. Рябинин обернулся назад. Бледное лицо очерчено выделялось на фоне входа в коровник. Нервный тик заметно терзал левый глаз.

— Пацаны, — севший голос в формате шепота был еле различим, — здесь стойте…

Катаев быстро, да и, наверное, преждевременно, кивнул. Поганое чувство страха рулило реакциями. Жесты первичны, слова вторичны, вспомнились лекции по психологии. Затем пришел стыд. Катаев попытался сделать шаг вперед. Рябинин резко мотнул головой, показав «смотри периметр». Костя опустился на колено, приникнув к прикладу. Боковым зрением увидел грамотное смещение страхующего эфэсбэшника.

Рябинин начал осторожное движение ко входу. Перед самым заходом он еще раз обернулся на Катаева:

— Костян, если…

И недоговорив, сглотнул ком.

Еще два осторожных шага и майор, нырнув под провисшую балку, скрылся в полутьме.

Катаев понимал, что решение Сергея оставить их на подстраховке, продиктовано не желанием выглядеть героем. Не демонстрацией (здесь точно неуместных) понтов для оформления наградных документов. Не стремлением хапнуть тему под себя.

Рябинин, скорее всего в силу своей жизненной постановы, совершенно четко для всех определил, что нарваться на фугас, растяжку или засаду лучше одному. Лучше ему. Он посчитал, что так будет правильно.