Унесенные ветром. Том 1 - Маргарет Митчелл

Скарлетт высунулась из окна и крикнула:

— Уведи свинью, Дилси! Заставь Присси выгнать еенаружу. Угони ее подальше!

Дилси подняла голову: бронзовое лицо ее было встревожено,она держала за края передник, в котором лежала груда столового серебра.

— Свинья укусила Присси и не выпускает ее из подпола.

«Ай да свинья!» — подумала Скарлетт. Она метнулась к себеобратно в комнату и достала из тайничка браслеты, брошь, миниатюру и серебрянуючашечку, найденные в ранце убитого янки. Куда все это спрятать? На руках у неебыл малютка Бо, в одной руке зажат бумажник, в другой — эти безделушки. Онаположила младенца на постель.

Он сразу расплакался, и тут ее осенило. Лучшего места, чемдетские пеленки, не придумаешь. Она быстро перевернула Бо на животик,распеленала и сунула бумажник под его подгузник. От такого обращения онразревелся еще громче, засучил ножками, и она торопливо запеленала его снова.

«Ну, теперь, — подумала она, переведя дыхание, —теперь — к болоту!» Подхватив одной рукой заходившегося в плаче младенца,другой рукой прижимая к груди драгоценности, она выбежала на верхнюю площадку вхолл. Внезапно шаги ее замедлились, колени подогнулись от страха. Как тихостало в доме! Какая страшная, мертвенная тишина! Неужели все ушли и оставилиее? Неужели никто не подумал о ней? Она не ждала, что они все уйдут, бросят еездесь одну. В эти дни с одинокой женщиной может случиться все что угодно…Придут янки…

Какой-то негромкий звук заставил ее подскочить от страха.Резко обернувшись, она увидела своего всеми позабытого сынишку. Он сидел наступеньках, прижавшись к перилам, и пытался что-то произнести, но толькобеззвучно разевал рот и смотрел на нее круглыми от ужаса глазами.

— Встань, Уэйд Хэмптон, — приказала она. —Вставай и иди за мной. Мама не может тебя сейчас нести.

Точно маленький испуганный зверек, он бросился к ней изарылся лицом в ее широкую юбку. Она чувствовала, как он, путаясь в пышныхскладках, пытается ухватиться за ее ногу. Она начала спускаться с лестницы, ноего цепляющиеся руки мешали ей, и она сердито крикнула:

— Отпусти мою юбку, Уэйд! Отпусти и спускайся внизсам! — Но ребенок только теснее прижимался к ней.

Она спускалась вниз, а снизу все словно бы устремлялось ейнавстречу. Все с детства знакомые, любимые вещи, казалось, шептали ей в уши:«Прощай! Прощай» Рыдания подступили у нее к горлу. Дверь в маленький кабинет,где всегда так усердно трудилась Эллин, была приотворена, и Скарлетт бросился вглаза угол старинного секретера. В столовой стулья были сдвинуты с мест,некоторые опрокинуты, на столе — тарелки с недоеденной едой. На полу —лоскутные коврики, которые Эллин сама красила и сама плела. На стене — портретбабушки Робийяр: высокая прическа, полуобнаженная грудь. Сильно вырезанныеноздри придавали лицу выражение утонченной надменности. Все овеянноебессчетностью воспоминаний детства, все — кровная часть ее души — шептало ей:«Прощай, Скарлетт О’Хара! Прощай!» Придут янки и все сожгут!

В последний раз окинула Скарлетт взглядом родительский дом.Потом из болота под прикрытием леса ей суждено будет увидеть только, как рухнетохваченная огнем кровля и из облаков дыма выплывут очертания печных труб.

«Я не могу уйти отсюда, — подумала она, и у неезастучали зубы от страха. — Я не могу покинуть тебя, дом. Папа бы не ушел.Он ведь сказал им: жгите его вместе со мной. Пусть теперь сожгут тебя вместе сомной, потому что я тоже не могу тебя покинуть. Ты — последнее, что у меняесть».

И когда решение было принято, страх сразу куда-то отступил,и осталось только леденящее чувство в груди, словно страх и погибшие надеждызастыли там холодным сгустком. Так она продолжала стоять, пока не услышала стуккопыт на подъездной аллее, позвякивание уздечек и резкий голос, отдающийкоманду:

— Спешиться!

Тогда, быстро наклонившись к ребенку, прижавшемуся к ееногам, она проговорила настойчиво, но необычно для нее мягко и нежно:

— Отпусти мою юбку, Уэйд, сыночек! Беги скорей вниз ичерез задний двор к болоту — там Мамушка и тетя Мелли. Беги скорей, милый, иничего не бойся.

Услышав эти, такие непривычно ласковые слова, Уэйд поднялголову, и Скарлетт ужаснулась, увидев его глаза — глаза кролика, попавшего всилок.

«О, матерь божия! — взмолилась она. — Не допустиего до припадка! Нет, нет, только не перед янки! Они не должны знать, что мы ихбоимся!» И, чувствуя, как Уэйд лишь крепче вцепился в ее подол, произнеслатвердо:

— Будь мужчиной, малыш. Подумаешь, свора проклятыхянки!

И она стала спускаться с лестницы им навстречу.

Шерман вел свои войска через Джорджию от Атланты к морю.Позади лежали дымящиеся руины Атланты: покидая город, синие мундиры предали егоогню. Впереди на триста миль простиралась ставшая по существу беззащитнойполоса земля, ибо остатки милиции и старики и подростки из войск внутреннегоохранения явно в счет не могли.

Впереди лежали плодородные земли — плантации, служившиеприютом женщинам, детям, старикам, неграм. Янки шли, прочесывая пространствашириной в восемьдесят миль, все сжигая по дороге грабя. Сотни домов стоялиобъятые пламенем, в сотнях домов раздавался стук сапог. Но Скарлетт, глядя, каксиние мундиры заполняют холл, не думала о том, что такова участь всего края.Для нее это было чисто личное дело — злодеяние, направленное умышленно противнее и ее близких.

Когда янки ввалились в дом, она стояла в холле возлелестницы, держа на руках младенца, а из складок юбки торчала головка Уэйда,прижавшегося к ее ногам. Одни солдаты, толкая друг друга, бросились вверх волестнице, другие стали вытаскивать мебель на крыльце вспарывать штыками иножами обивку кресел, ища спрятанные драгоценности. Наверху они тоже вспарывалитюфяки и перины, я вскоре в воздухе замелькали, поплыли пушинки и стали,кружась, мягко опускаться на пол, на волосы Скарлетт. И бессильная яростьзаглушала остатки страха в ее сердце, когда она беспомощно глядела, как вокруг,нее грабят и рушат.

Сержант — кривоногий, маленький, седоватый, с кускомжевательного табака за щекой — подошел к Скарлетт, опередив своих солдат,смачно сплюнул на пол и частично ей на подол и сказал:

— Дайте-ка сюда, что это тут у вас, барышня. Она забыла,что все еще держит в руке безделушки, которые хотела спрятать, я с усмешкой —достаточно презрительной, как казалось ей, чтобы не посрамить бабушкиРобийяр, — швырнула их на пол, и последовавшая из-за них алчная схваткасолдатни доставила ей своего рода злорадное удовольствие.

— Еще, если позволите, вот это колечко и сережки.Скарлетт покрепче зажала младенца под мышкой, так что он оказался вниз лицом,отчего стал пунцовым и пронзительно завизжал, и отстегнула свадебный подарокДжералда — гранатовые серьги Эллин. Потом сняла с пальца кольцо с большимсапфиром — подарок Чарльза в день помолвки.