Дух демона - Роберт Энтони Сальваторе

Эти слова в значительной мере успокоили барона.

— Едем немедленно, — сказал он. — Прямо в Урсал, на полной скорости. Скажи моим слугам, чтобы приготовили карету.

Де'Уннеро ничуть не заблуждался по поводу барона Билдебороха. Он специально повел себя так, чтобы побольше узнать и о самом бароне, и о его политических воззрениях. Де'Уннеро считал, что успех его маневра превзошел все ожидания. Недовольство Билдебороха ясно показывало, что и он может оказаться открытым врагом церкви, причем более опасным, чем его племянник или покойный Добринион.

Де'Уннеро был достаточно сметлив, чтобы понимать, на кого в случае чего ляжет вина за устранение источника этих опасностей.

Вопреки собственным словам, произнесенным на встрече с бароном, Де'Уннеро прекрасно знал о смерти Коннора Билдебороха. Знал он также и том, что какой-то юнец доставил тело Коннора в Палмарис вместе с телом другого человека, одетого в сутану Абеликанского ордена. Вот она, цена вашей ошибки, отец-настоятель, — раздраженно подумал Де'Уннеро. Как он ни просил, Маркворт не послал его на поиски камней. Если бы он, Де'Уннеро, отправился искать Эвелина, все это давным-давно бы кончилось: камни вернулись бы в монастырь, а сам Эвелин и его дружки были бы мертвы. И этот Билдеборох не был бы как кость в горле ни у него, ни у церкви!

А теперь Маркворт и себе, и церкви создал изрядную помеху. Де'Уннеро успел порасспросить некоторых здешних монахов, а также собратьев из Санта-Мир-Абель, которые своими глазами видели, как тогда, во дворе Сент-Прешес, дело едва не дошло до сражения. Все они в один голос утверждали, что барон Билдеборох относился к Коннору как к сыну. Вина за убийство, несомненно, была возложена на церковь, и барон Билдеборох, чье влияние простиралось далеко за пределы Палмариса, отнюдь не собирался молчать об этом.

Нового настоятеля ничуть не удивило, когда один из братьев его эскорта, посланный на разведку, вернулся и сообщил, что карета барона выехала из ворот Чейзвинд Мэнор и направилась по прибрежной дороге на юг.

Остальные шпионы Де'Уннеро подтвердили эти сведения. Один из них утверждал, что в карете находился барон Билдеборох.

Де'Уннеро ничем не выдал своих чувств. Он оставался спокойным и как ни в чем не бывало провел все требуемые ритуалы вечерней молитвы. После этого он довольно рано удалился к себе, сославшись на усталость после дороги. Причина была вполне понятной и ни у кого не вызвала подозрений.

— А вот здесь у меня есть преимущество даже перед вами, отец-настоятель, — произнес Де'Уннеро, глядя из окна в ночную тьму. — Я обойдусь без подручных.

Де'Уннеро снял балахон сутаны и переоделся в облегающий костюм из черной материи. Потом он поднял оконную решетку и спрыгнул вниз, исчезнув среди теней. Вскоре он оказался за пределами монастыря, сжимая в руке свой любимый самоцвет.

Де'Уннеро погрузился в глубь камня, ощутил пронзительную боль — это начали видоизменяться кости рук. Подгоняемый нарастающим возбуждением предстоящей охоты, ощущая неистовую радость от того, что наконец-то настало его время, настоятель все глубже погружался в магию камня. Он поспешно сбросил обувь, ибо его ноги превращались в задние когтистые лапы тигра. У него возникло ощущение, что он растворяется в магии и сливается с камнем. Все его тело дергалось и вздрагивало. Он провел лапой по груди и разорвал одежду.

Вскоре Де'Уннеро двигался на четвереньках, и когда он попытался воспротивиться этому, из тигриной пасти послышалось рычание.

Никогда еще он не заходил так далеко!

Но до чего же это было удивительно!

Сила, вот она — сила! Он стал тигром, преследующим добычу, и вся эта неимоверная сила подчинялась его абсолютной власти. Быстро и неслышно несся Де'Уннеро на своих мягких лапах. Достигнув городской стены, он с легкостью перепрыгнул через нее и помчался в сторону южной дороги.

Прочитав несколько первых страниц, содержащих общее описание, отец-настоятель понял, что это за книга. Еще полгода назад Далеберт Маркворт ужаснулся бы своему замыслу.

Но это было в прошлом, до того как он обрел «внутреннее водительство» Бестесбулзибара.

Маркворт осторожно опустил книгу в самый нижний ящик стола и запер на все обороты ключа.

— Вначале займемся неотложными делами, — произнес он вслух.

Из другого ящика он достал чистый пергамент и склянку с черными чернилами. Маркворт развернул пергамент и закрепил углы гирьками. Затем он долго глядел на лист, пытаясь подобрать наиболее подходящие слова для заглавия. Кивнув самому себе, он вывел:

О возведении брата Фрэнсиса Деллакорта

из монастыря Санта-Мир-Абель

в ранг Безупречного Брата

На подготовку этого важного документа Маркворт затратил немало времени, хотя окончательный вариант содержал в себе не более трехсот слов. День клонился к вечеру. В монастыре наступил обеденный час. Маркворт направился в ту часть монастыря, где размещались недавно принятые в обитель братья. Он отобрал троих и повел к себе.

— Каждый из вас должен будет сделать мне по пять экземпляров этого документа, — пояснил он.

Один из молодых братьев беспокойно заерзал на месте.

— Говори, что тебя тревожит, — потребовал Маркворт.

— Отец-настоятель, я вовсе не искусен в письме, а уж тем более в заставках и иных украшениях, — заикаясь и не поднимая головы, признался монах.

По правде говоря, распоряжение Маркворта повергло в смятение всех троих. Санта-Мир-Абель мог похвастаться лучшими в мире писцами. Многие безупречные, знавшие, что им никогда не стать магистрами, избирали для себя труд переписчика.

— Я же не спрашивал о том, насколько ты искусен, — возразил Маркворт, потом спросил, обращаясь ко всем троим: — Читать и писать умеете?

— Конечно, отец-настоятель, — хором ответили монахи.

— Тогда делайте то, что я сказал, — велел старик. — И не задавайте вопросов.

— Да, отец-настоятель.

Маркворт обвел своим угрюмым взглядом каждого из них и после нескольких минут тягостной тишины пригрозил:

— Если кто-то из вас скажет хоть слово о том, чем вы здесь занимались, если кто-то из вас даст кому-либо хоть малейший намек о содержании этого документа, вас всех троих сожгут у позорного столба.

И вновь стало тихо. Маркворт внимательно разглядывал монахов. Он намеренно выбрал первогодков, поскольку не сомневался, что на них его угроза окажет сильное воздействие. По окончании работы он отпустил молодых братьев, будучи твердо уверен, что те не посмеют ослушаться своего отца-настоятеля.

Дальнейший путь Маркворта лежал к келье брата Фрэнсиса. Тот уже ушел обедать, но старику и не требовалось его присутствие. Распоряжения относительно Смотрителя он просунул под дверь кельи.

Вскоре после этого отец-настоятель вернулся к себе и прошел в комнатку, примыкавшую к его спальне. Он редко пользовался этим помещением. Здесь Маркворт приступил к приготовлениям. Первым делом он удалил оттуда все, включая мебель. Затем, взяв принесенную из подземелья книгу, нож и разноцветные свечи, он прошел в пустую теперь комнатку и начал вырезать на полу весьма необычный узор, подробно описанный в книге.