Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

… Когда Ущелье Троллей осталось за спиной, а тропа привела на берег с бродячим туманом, — наступил ранний вечер. Попутчики сняли капюшоны и осмотрелись. Серебро и тьма эльфийских волос вспыхнула в огнях заходящего светила, лучистые глаза прогнали стелющуюся тень.

Немного правее блестел знаменитый Тролльванн [озеро троллей]. К югу уходила равнина с рухнувшими каменными постройками. По северу и западу плелись кривые гребни утесов, и волны там с грохотом бились об отвесные стены. По землям востока растекались холмистые долины, выжженные мглой.

— Зачем ты завел нас в эту проклятую глушь? Где ты видишь здесь Блуждающий Мост? Где ты вообще видишь здесь намек на жизнь, исчадие? — Рыкнул гигант и, допрыгнув к кочке, обвитой чахлым вереском, с грохотом на нее упал. Палка-костыль легла в траву; плащ расстелился у ног, одну из которых фиксировала железная конструкция.

Темный эльф ударил кресалом по огниву и высек оранжевую искру. В гнезде сухого хвороста закурился дымок, дальше — вздулось пламя. Он поднял голову и светло-голубые глаза парня отразили пляску занимавшегося костра.

— Слыхал о терпении, Мардред? — Ядовито поинтересовался он, сбив рассерженного огра с мысли. — Думаю, нет.

Лютый припал к земле и прикрыл морду пушистыми лапами. Из зубастой пасти вырвался ироничный смешок.

Меж тем Габриэл выпрямился и, оправив перевязь, скрестил руки в широких рукавах.

— Дождемся заката.

Остин покачал головой и сел у костра. Сняв лук из орешника и колчан, молодой владетель Ательтсанда отпил из фляжки и вздохнул. Стоило ему бросить взор на Арианну, его серый глаз начинал светиться блеском отчаяния, а лучистый свет кожи обретал нездоровый, мертвенный оттенок. Он страдал от любви, выжигая себя, как факел в зимнюю ночь и чтобы, хоть немного унять скорбь безутешного сердца заговорил:

— Еще ребенком я прочел о Троллевом рынке в «Записках следопыта» авторства Адобэ Молчаливого. Знаменитый путешественник и картограф короля Лагоринора был младшим братом мыслителя Эдвина Мудрого и всю свою жизнь посвятил изучению тайн и загадок равнины Трион. Его руками были созданы карты ий-дъйских пустынь, описаны приливы и отливы океанов востока, проложены тысячи маршрутов с севера на юг и с запада на восток. Со временем он заинтересовался и таинственным рынком троллей. Адобэ утверждал: его врата замаскированы под опору Блуждающего Моста, отыскать который под силу только тому, кто однажды уже побывал там по приглашению местных троллей или обладает особым колдовским даром — видеть то, что сокрыто. Ищущий Мост должен подумать о нем и ноги сами выведут его на верную дорогу.

— Сказки на ночь, — рыкнул огр.

Остин продолжал:

— Другим найти его невозможно. Он блуждает по Верхнему Миру, подобно вихрю или ночным облакам. А еще Мост невидим. Мостовые тролли очень щепетильны. Они открывают Врата с последним лучом солнца и закрывают в свете зари. — Молодой лесной эльф горько усмехнулся. Ожившее прошлое причинило ему холодную боль. — Отец триста лет искал рынок, надеясь найти лекаря или мага, который смог бы вылечить мать от сонной лихорадки, насланной ведьмами Черноземья. Но не продвинулся в поисках ни на йоту. Она… — сглотнул, — умерла. — Он посмотрел на Габриэла с печалью: — Решил, что отыщешь его за одну ночь?

— Решил. — Ледяные глаза шерла проницали тлеющий горизонт. — Я бывал на рынке вместе с отцом, Теобальдом и Брегоном в Год Созвездия Большого Пса. Мы прибыли по приглашению короля Гиль'Гекка, чтобы заключить взаимовыгодный союз. Теобальд обязался оказывать троллям военную помощь, а рыночные алхимики и маги, в свою очередь, согласились готовить для нас нужные эликсиры и снадобья. — Он помолчал, прислушиваясь к шорохам закатного мира. — Когда принц Брегентус Алмазный Зуб убил старшего брата и занял трон, он разорвал наш союз. Больше двухсот лет темные эльфы не переступали границ Троллевого рынка.

— Так, какого тролля мы туда прем? — Взорвался огр.

Снежное лицо Габриэла осталось мертво и лишь синие глаза, темневшие в закате, полыхнули.

— Во время последнего визита на рынок мой отец спас одного придворного переводчика. Ему грозила виселица за неверный перевод с алати-даур, но Бриэлон убедил Гиль'Гекка, что казнь не лучший способ ведения дел.

— Странно слышать это из уст потомка палачей, — буркнул под нос Мардред, но так, чтоб его не расслышали.

— Переводчик все еще жив? — Спросил Остин.

Габриэл улыбнулся краем губ:

— И все еще должник рода Дракона и Змеи.

… Солнце закатилось за ту сторону суши, и над берегом Тролльвана пронесся ураганный порыв. По зеленой воде побежали круги. Листья шумно зашуршали о камни. Мраморные одежды светлых эльфов и роскошное черное облачение темного шерла затрепетались, как полотна королевских знамен. Синий луч взошедшей луны прожег облачные одеяла и осветил холмистую долину. Внезапно занавес теней затрепетал, и привычную картинку перечеркнула щель, ведущая в иное измерение.

— Кости Эвенна Белоокого! — Взрычал огр. Забыв о сломанной ноге, он вскочил лихим зайцем. — Это правда!

В огне ярких звезд полыхнули грандиозные стальные опоры, соединенные двумя готическими башнями не меньше пятидесяти ярдов в вышину. По железным креплениям моста побежали отблески белой луны. Прочные канаты в десятки легуа [1 легуа — от 4 до 6,6 км] загудели голосами штормовых бурь. В одной из ближайших опор размером с замок проступили очертания ворот, подсвеченных алыми огнями тролльего мира. Раздался скрежет. Створы распахнулись, выплескиваясь водопадом света, невообразимого гомона, треска колес, стука копыт, свиста и клубов пара.

Габриэл холодно улыбнулся.

— Нас приглашают.

Изумрудные глаза Арианны вспыхнули, а сердце переполнила радость:

— Надежда еще есть.

Нет ничего сокровенного, что не открылось бы,

и тайного, чего не узнали бы

(Лука, 12:2)

Перо в умелых пальцах мастера переводов выводило на пергаменте замысловатую вязь. Настольная лампа то и дело дрожала, падая на стол косой линией золота. Он поднял голову и шикнул — свет выровнялся. Роившаяся в стекле вереница волшебных огоньков, добытых алхимиками квартала Ртутной Луны из морских жемчужин, собранных с кипящего дна Вод Океанского Света, притихла. То-то же.

Перо окунулось в чернильницу и снова коснулось бумаги. Новое рунное плетение пополнило ряд переведенного текста со старинного гоблинского наречия хитка-занту. Мостовой тролль похихикал — речь шла о каком-то древнем рецепте бессмертия, найденном в ущельях Беллийских гор кем-то из гоблинов.

Ингредиенты были более, чем странными: «В молоко дракона, убитого в миг солнечного затмения, добавить перетертый корень ползучей игарки и измельченную пыль упавшей звезды. Тщательно перемешать и вскипятить. В полученное зелье влить сок бузины, найденной на заброшенном кладбище и досыпать скорлупу яйца, снесенного черной одноногой курицей в ночь летнего солнцестояния…»