Утопия-авеню - Дэвид Митчелл

Рэнди продолжает ослепительно улыбаться.

– Но ты же солист?

– В «Откати камень» – да. Но каждый из нас троих, – он указывает на Эльф и Джаспера, – солирует в своих песнях.

– Вот она, демократия в действии. Ну, мне тут подсказывают… – с нарочитым техасским акцентом заявляет он, – что сами вы не местные…

В зале поднимают табличку «СМЕХ».

Зрители смеются.

– Верно. Мы из Великобритании.

– И как вам наша великая Америка?

– Классно. В детстве Америка была для меня страной Элвиса, Литл Ричарда и Роя Орбисона… Я мечтал когда-нибудь выступить перед американской публикой. А теперь…

– Сенса-а-а-а-а-ационно. Рэнди Торн помогает воплотить в жизнь еще одну мечту! – Он подмигивает в камеру и направляется к Гриффу. – А теперь познакомимся вот с этим… как тебя зовут?

– Грифф.

– Как?

– Грифф.

– Графф? Как козла из сказки?

Снова поднимают табличку «СМЕХ». Зрители снова смеются.

– Грифф. Через «И».

– А откуда у тебя такой очаровательный акцент, Графф?

– Из Йоркшира.

– Из Йоркшира? А Йоркшир – это где?

– На границе Англии с Норвегией. Приезжай к нам в гости. В Йоркшире обожают полоумных мудозвонов.

Рэнди поворачивается к камере:

– Надо же, сколько интересного можно узнать на моем шоу! Что ж, оставим Граффа в покое и перейдем к… – он сходит с возвышения, – к прекрасной леди Утопии.

Он направляется к Эльф, замедляет шаг рядом с Джаспером, изображает растерянность, хмыкает в камеру, снова смотрит на Джаспера и с притворным ужасом прикрывает ладонью разинутый рот.

Поднимают табличку «СМЕХ». Зрители смеются.

– Это я пошутил. Надеюсь, ты не в обиде.

– Я не умею обижаться.

– О-о-о, ну, для меня это как красная тряпка для быка… Как тебя зовут?

– Мне назвать свое имя или фамилию?

Рэнди Торн корчит рожу в камеру.

– Имени достаточно.

– Джаспер.

– Ух ты! А я думал, что Джаспер – мужское имя.

Поднимают табличку «СМЕХ». Зрители смеются.

«И вовсе не смешно», – думает Дин.

– Я просто не смог удержаться, ребята. Нет, правда. Не смог удержаться.

– Странно, что вы считаете длинные волосы женским атрибутом, мистер Торн, – говорит Джаспер. – У многих американских мужчин тоже длинные волосы. Вам не приходило в голову, что вы безнадежно отстаете и от культурного прогресса, и от веяний моды?

Улыбка Рэнди Торна натянута до предела, вот-вот лопнет.

– А Джаспер-то шутник! Ну и последняя, то есть не последняя, конечно, а самая заметная роза среди этих шипов, а может, волчица среди баранов… – Ведущий подходит к Эльф. – Давайте-ка проверим. Как тебя зовут, красавица?

– Эльф Холлоуэй.

– Эльф? Эльф?! Как пикси?

– Это мое детское прозвище.

– Значит, у нашей Златовласки острые ушки?

– Это мое детское прозвище.

– Ты помогаешь Санта-Клаусу составлять списки паинек и озорников? Между прочим, я и озорник, и паинька. Очень большой озорник и очень большой паинька.

Поднимают табличку «СМЕХ». Зрители смеются, но без особого задора.

– А не боязно тебе, маленькой сиротке Энни, среди этих больших плохих парней? Все-таки Джаспер, Графф и Дерек – мальчишки. А все мы знаем, как ведут себя мальчишки…

Эльф косится за кулисы, где стоит продюсер и всем своим видом изображает смущение.

– Они всегда ведут себя по-джентльменски.

– Ого! Кажется, я нащупал больное место…

– Эй, Рэнди, – говорит Дин. – Специально для тебя мы сочинили песню.

Рэнди оборачивается к нему. Попался!

– Специально для меня? Песню?

– Да. Она называется… – Дин берет у него микрофон и, глядя в камеру, четко, как диктор, произносит: «Карьера Рэнди Торна гниет в земле сырой…» Хочешь послушать?

В студии гробовая тишина.

Дин швыряет микрофон к ногам Рэнди, похлопывает ведущего по щеке, отбрасывает бутафорскую бас-гитару, поворачивается к товарищам и проводит рукой у горла. «Утопия-авеню» уходит со сцены. В зале медленно закипает возмущение, превращается в хаос.

Дина хватают за шиворот и с силой дергают за воротник, пережимая глотку. Дышать нечем.

– Ах ты, английский засранец! – Рэнди Торн тащит его к сцене. – Это мое шоу! С моего шоу никто не уходит!

Выпучив глаза, он толкает Дина на пол и начинает пинать его под ребра. Дин откатывается в сторону, пытается встать, но очередной пинок попадает ему в челюсть. Рот наполняется кровью. Эльф замахивается и изо всех сил бьет Рэнди бутафорской гитарой по роже. Гитара разлетается на куски. Обломки падают на Дина.

Рэнди безвольно обмякает. Грифф и Левон помогают Дину подняться, и тут слышен крик:

– Вырубите камеры! Немедленно!! Алекс, вырубай камеры!!!

«Вырубай камеры? Это все пошло в эфир? Шоу же транслируется напрямую… И все это видели?»

Превозмогая боль, Дин постепенно соображает, к чему все это приведет.

Участники группы поднимаются на невысокий подиум и садятся за стол в конференц-зале отеля «Уилтшир». Фотоаппараты щелкают и жужжат, как стая голодной саранчи. На больших часах 19:07. В скуле Дина пульсирует боль. Эльф наливает ему стакан воды со льдом и шепчет:

– Возьми кубик льда за щеку.

Дин кивает.

Телевизионные камеры все записывают. В зале собралось тридцать или сорок журналистов и фотографов. В центре стола сидит Макс, по бокам у него с одной стороны – Грифф и Джаспер, с другой – Эльф и Дин.

Макс постукивает пальцем по микрофону:

– Меня всем слышно?

Люди в зале кивают, выкрикивают: «Да!», «Слышно!».

– Меня зовут Макс Малхолланд. Я представляю «Гаргойл рекордз». Простите, что помешал вам наслаждаться коктейлями за полцены, но все претензии предъявляйте Рэнди Торну, пожалуйста. Из него сегодня сделали поп-пюре. – (Искренний смех в зале.) – Мне очень приятно, что здесь собралось так много представителей прессы. Как видно, остается в силе старое присловье: «Нет ничего быстрее скорости света, кроме голливудских сплетен».

За стеклянной стеной конференц-зала простирается зеленая лужайка и высится шеренга пальм. У Дина ноет челюсть.

– Грифф, Джаспер, Эльф и Дин с удовольствием ответят на все ваши вопросы, – говорит Макс. – Что ж, не будем терять время. Начинайте.