Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол - Федор Раззаков

— Откуда у вас эта запись?

— Пришла окольными путями — из третьих рук, — уклончиво ответил Александр, показывая тем самым, что он не готов открывать инкогнито своего источника. Впрочем, Шеленцов особо и не настаивал, а вопрос задал потому, что хотел взять лишнее время перед серьезным обсуждением услышанного.

— Не знаю, как вы, Александр Терентьевич, но я считаю, что это провокация, — высказал, наконец, свое предположение Шеленцов.

— Полагаете, что Юрий Владимирович решил таким образом прощупать западных партнеров? — тут же отреагировал на этот вывод Бородин. — Допускаю. Хотя столько же шансов и у другой версии — что эта встреча готовилась за спиной Юрия Владимировича.

— Сепаратные переговоры? — вскинул брови Шеленцов. — С какой целью?

— Там же ясно сказано, чтобы подготовить почву к приходу к власти Горбачева.

— Но он же является выдвиженцем Андропова.

— Правильно, — согласился Бородин. — Но в то же время может вести и самостоятельную игру. Он же понимает, что поддержки внутри страны ему не хватает, вот и засылает эмиссара, чтобы прощупать Запад. Видимо, здоровье Юрия Владимировича и в самом деле ухудшается и это стало поводом к тому, чтобы форсировать события.

— Андропов, конечно, человек не совсем здоровый, но я не слышал, чтобы дело шло к печальному исходу, — покачал головой Шеленцов.

— Но вы же слышали, как отзывался о его самочувствии генерал Волков. И я думаю, что он знает больше нашего.

— Кто он вообще такой? — задал Шеленцов вопрос, который давно напрашивался.

— Предполагаю, что он наш коллега — с Лубянки, — ответил Бородин. — Скорее всего, из внешней разведки.

— По голосу я его определить не смог, — размышлял Шеленцов. — Судя по нему же, ему от пятидесяти до шестидесяти пяти лет.

— Было бы желание, а установить это можно.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Шеленцов.

— То, что этого человека можно найти и понять, кто за ним стоит и что с этим делать. Вы ведь не собираетесь, Владлен Игнатьевич, относить эту запись Андропову?

— Почему бы и нет?

— Потому что в таком случае от нас мокрого места не останется, — глядя в глаза шефу, ответил Бородин. — Ведь если это провокация, устроенная Юрием Владимировичем, то ему не понравиться, что о ней стало известно третьим лицам — нам с вами. Это значит, что произошла утечка. А за такое по голове не гладят — ее рубят. Это первое. А второе — если эта встреча носит формат сепаратных переговоров, о которых Андропов даже не догадывается, тогда нас тоже ждет незавидная участь. Узнав об этой записи, нас прижмут к стене уже с другой стороны.

— А если не узнают?

— Узнают, поскольку в стане Юрия Владимировича, судя по всему, не все ему верны, поэтому ни за кого нельзя поручиться.

— Куда вы клоните, Александр Терентьевич? — откидываясь на спинку кресла, задал прямой вопрос Шеленцов.

— Я предлагаю сыграть в свою игру — расследовать, кто затеял эти сепаратные переговоры и вывести их на чистую воду, предоставив Юрию Владимировичу неопровержимые улики.

— Значит, вы все-таки склоняетесь к тому, что Андропов к этим переговорам отношения не имеет?

— Склоняюсь, — кивнул головой Бородин. — Уж больно с упоением генерал Волков рассказывал о болячках нашего генсека — как будто желал ему не выздоровления, а скорой смерти.

— И какими силами вы хотите провести это расследование?

— Только нашими с вами, поскольку в этом деле третий лишний. Чем меньше людей будут об этом знать, тем целее будут наши головы.

— И с чего именно вы хотите начать? Ведь вы уже наверняка, идя сюда, продумали план действий на случай моего согласия.

— А вы согласны, Вилен Игнатьевич?

— Вы сначала изложите свой план, — уклончиво ответил Шеленцов.

— Мне необходим допуск к учетным карточкам людей из внешней разведки, а также возможность изучить списки тех, кто в последние месяц-полтора выезжал за кордон, в основном в европейские страны.

Услышав эту просьбу, Шеленцов задумался. По его сосредоточенному лицу было понятно, что он мучительно размышляет, стоит ли встревать в эту историю или лучше остаться в стороне. И Бородин прекрасно понимал шефа, хотя в его интересах было, чтобы тот согласился. Ведь таким образом Бородин мог получить допуск не только к секретным делам людей, имевших отношение к атаке на Рашидова, но и заручиться поддержкой и заступничеством Шеленцова на случай непредвиденных обстоятельств, связанных все с той же атакой на Рашидова. Поэтому Бородин буквально не сводил глаз с шефа, ожидая его решения. Наконец, Шеленцов вновь поднял глаза на собеседника и спросил:

— Сколько времени может понадобиться на эту операцию?

— Полагаю, что одной недели мне вполне хватит, — ответил Александр, по душе которого разлилась приятная истома — он понял, что шеф, кажется, согласился.

И он не ошибся.

— Хорошо, вы получите доступ к необходимым материалам, — сообщил Шеленцов.

— Тогда, чем быстрее, тем лучше — например, сегодня это возможно? — решил взять быка за рога Бородин.

— Вполне, — после небольшой паузы ответил начальник. — Нам в подспорье, что начальник режима в отпуске, а его заместитель из наших, из «ближневосточников». Но учтите, Александр Терентьевич, что вы сами назвали этот срок — одна неделя. Больше времени у вас не будет.

«Больше мне и не надо», — подумал Бородин, но вслух эту мысль предпочел не озвучивать.

Когда Антон Котов вошел в кабинет главы контрразведки Григория Григоренко, первое, о чем тот спросил гостя, было:

— Неужели вы уже установили личность Джуры?

Вопрос не был случайным — слишком мало времени прошло с того момента, когда Котов получил задание повнимательнее присмотреться к биографии Александра Бородина. Собственно, и сам Котов догадывался, что Григоренко спросит его об этом, поэтому, даже не успев присесть, ответил:

— Личность Джуры я еще не установил, но пришел не только за этим.

— Тогда присаживайтесь, Антон Петрович, — и хозяин кабинета жестом пригласил гостя сесть на свободный стул. — Я вас слушаю.

— Того ли человека мы ищем, Григорий Федорович? — глядя в глаза шефу, внезапно спросил Котов.

Вопрос был настолько неожиданным, что Григоренко в первую секунду опешил. Но быстро пришел в себя и поинтересовался:

— Вы обнаружили нечто неожиданное?

— Обнаружил, и считаю, что наши поиски стоит немного расширить. Я вчера был у кадровика, который сообщил мне, что в «лесной школе» было трое закадычных друзей: Александр Бородин, Вячеслав Гросс и Виталий Литовченко. Из них только Гросс был тесно связан с Узбекистаном — он там родился в семье немца и узбечки. Прожил в Ташкенте пятнадцать лет, после чего перебрался с родителями в Саратов. Закончил там школу и отправился покорять Москву. Покорил успешно — оказался в инязе имени Мориса Тореза, после чего попал к нам. Сейчас он, вот уже более десяти лет, работает в Западной Европе по линии Первого главка — выдает себя за коммерсанта, торгующего антиквариатом. Место его постоянного проживания — Австрия.