Китайский агент - Майкл Муркок

Ходкисс тяжело дышал, открыв рот, и жадно хватал воздух, в глазах его застыл ужас. Он бежал по улице в одном бельё, и прохожие разбегались в стороны, словно завидя какое-то чудовище.

Он мчался в северном направлении к перекрёстку, где была надежда поймать такси или хотя бы вскочить в автобус. Перекрёсток был довольно опасен для пешеходов, но местные жители, даже зная об этом, форсировали его с безумной беспечностью.

* * *

Просидев все утро за рюмкой у Финча на углу, Себастьян О'Рейли столь же беспечно погонял свою кобылу Бренду по бульвару Колвилл. Нагруженная старыми газовыми плитами и железными кроватями, повозка мягко катилась на резиновых шинах с максимально возможной для возраста Бренды скоростью.

Ближе к перекрёстку Бренда вдруг понеслась вскачь, а Себастьян О'Рейли громко затянул песню, из которой он помнил лишь повторявшуюся в каждом куплете последнюю строчку:

Это я — дикая ирландская роза!

Старые плиты и кровати, подпрыгивая, громыхали в такт его пению.

В тот самый момент, когда повозка въехала на перекрёсток, перед глазами Себастьяна О'Рейли и его кобылы возникло странное, дикое видение. Себастьян поперхнулся и протёр глаза. Ничего подобного он никогда прежде не видел.

Высокий человек в одном бельё, полосатых носках и тяжёлых башмаках мчался по Портобелло-стрит, точно за ним по пятам гнался сам дьявол. К груди он прижимал какой-то узел. Человек этот был китайцем. Он выскочил на перекрёсток, чуть не налетев на Бренду.

Себастьян думал, что кобыла, как обычно, не обратит внимания даже на этого чудака. Однако на сей раз вышло иначе. Бренда громко заржала и поднялась на дыбы.

От неожиданности Себастьян кувыркнулся с козёл и, навзничь плюхнувшись на сетку старой кровати, мягко закачался вверх вниз. До него донеслись испуганные крики, а потом наступила тишина.

Наконец Себастьян О'Рейли приподнялся и выбрался из груды лома. На четвереньках пробравшись к своему сиденью, он вытянул шею и посмотрел на мостовую. Хмель мгновенно улетучился. Таким трезвым он не чувствовал себя уже лет пятнадцать.

Бренда успела успокоиться и теперь стояла, вздрагивая всем телом, а совсем рядом, растянувшись на мостовой, лежал полуголый китаец. Рядом с ним валялся узел, в котором копалась знакомая Себастьяну торговка по имени Этель. Наконец она нашла то, что искала, а ненужный теперь узел отшвырнула прочь, и он отлетел к самой повозке. Этель держала в руке брошку.

Пользуясь тем, что все зеваки уставились на неподвижное тело китайца, Себастьян наклонился, подхватил свёрток и спрятал его в повозке среди своего хлама. Большого греха в том он не видел. Из-за этого парня, которого Бренда сбила с ног, он угодил в глупое и неприятное положение. Оставаться здесь дольше становилось опасно. Вот-вот нагрянет полиция. Пора убираться подальше от этого беспокойного местечка.

Бормоча на всякий случай молитву какому-то не очень важному святому, Себастьян, стараясь не привлекать к себе внимания, устроился на козлах, собрал в руку вожжи и стегнул кобылу. Бренда воинственно заржала и рванулась с места. Испуганная толпа всколыхнулась и рассыпалась, освобождая ей путь, повозка все быстрее понеслась дальше по бульвару.

Себастьян О'Рейли давно убедился, что с полицией лучше не связываться. Все извозчики придерживались этого золотого правила. Он взмахнул кнутом, Бренда помчалась ещё быстрее, и вскоре повозка совсем исчезла из виду, свернув за угол.

Какое-то время толпа безмолвно смотрела ей вслед, затем все опять уставились на распростёртого посреди улицы Ходкисса.

— Я думаю, он своё получил сполна, — проговорил какой-то тип, державший его за кисть.

— Так ему, мошеннику, и надо! — фыркнула Этель.

— Кто же мне теперь заплатит за разбитый фарфор? — спросила, неизвестно к кому обращаясь, дама в розовой шляпке. По правде говоря, весь её фарфор был застрахован, но ей очень уж хотелось, чтоб и на неё обратили хоть немного внимания.

Этель тем временем ощупывала брошь в кармане фартука. На её лице блуждала довольная улыбка. Все закончилось как нельзя лучше.

Чудовище ещё раз продемонстрировало всем, что от него никому не уйти.

Когда Джерри Корнелл и Ширли Уотерс вошли в вестибюль «Ройял-отеля», товарищ Канг вышел из лифта, неся кое-как одетую Мэвис Минг…

Увидев его с девушкой на руках, портье заторопился навстречу.

— Что случилось, сэр?

Канг сердито посмотрел на него.

— Это моя племянница, — объяснил он, нахмурившись. — Пьяная, а может, и наркотиков наглоталась. Я нашёл её в номере одного из ваших гостей.

— Здесь какое-то недоразумение, сэр, уверяю вас… — возразил портье и огляделся, словно в поисках помощи.

Тем временем Мэвис, которой, наверно, было не слишком удобно на руках у «дядюшки», негромко застонала и пошевелилась.

— Пропустите меня! — очень натурально разыгрывая ярость, прошипел «Конфуций», молясь про себя, как бы девушка не очнулась. — Я обещаю, что полиция узнает о порядках в вашей гостинице! А сейчас я должен поскорее доставить бедняжку к доктору!

Мэвис открыла глаза и окинула всех холодным взглядом.

— Доктор? — переспросила она и улыбнулась. — О, это очень кстати!

Сейчас она выглядела как настоящая королева стриптиза, которую распалённый поклонник сгрёб в охапку и, не дав закончить номер, уносит со сцены. Мэвис опять смежила веки и опустила голову на плечо «дядюшке». На её чувственных губах продолжала блуждать улыбка.

Портье насторожился. Ему приходилось кое-что слышать о белом рабстве, процветающем теперь. Об этом совсем недавно прошла серия статей в воскресной газете. Девушек похищали и тайно вывозили в Макао, а затем они навсегда исчезали в дебрях континентального Китая, где становились наложницами красных мандаринов, исполняя все капризы своих повелителей.

— А может, оказать ей помощь на месте, сэр? — хриплым от волнения голосом предложил портье. — У нас тоже найдётся доктор…

— Ни за что! — решительно возразил «Конфуций». — Видите, в каком она состоянии? Наверно, доза наркотика была слишком большой! Посторонитесь!

«Конфуций» попытался протиснуться мимо портье, но тут уронил Мэвис. Канг попробовал было поднять её на руки, но из этого у него ничего не вышло. Тогда он подхватил девушку под мышки и потащил к выходу.

Джерри наблюдал эту сцену, но вмешиваться не хотел. Свою пассивность он оправдывал тем, что не должен раскрываться. Но тут Ширли шепнула ему на ухо:

— Джерри, ты должен что-то сделать! Корнелл вздохнул и шагнул вперёд. В это время Мэвис широко открыла глаза и хриплым голосом спросила:

— Это кто же тут, черт побери, наркотиков нажрался?

Вконец расстроившись, «Конфуций» снова уронил её. Мэвис растянулась на полу, платье задралось до бёдер, один чулок сполз до колена, второй был перекручен и застегнут наискосок. Платье было надето задом наперёд, длинная «молния» бежала от середины живота до самого подбородка.