Сумеречный сказ - Кайса Локин

прошептал он, глядя на чёрных воронов. — Идём, и так много времени потратили в пустую.

Баба-Яга

«Давно то было, уж не помнит правды никто. На свете милом голубка жила, за любовью своей на смерть пошла. Оценил чернокнижник сей нрав, и порешил он так: “Сердце моё в груди своей вечно храни и за Навью со мною следи. Навечно станешь моей, голубушка из дальних земель”».

Рассказ Елены Прекрасной о своей сестрице Варваре

Точные времена забыты, Явь

Жил на свете купец, и было у него две дочери, одна другой краше. Старшая с кожей снега белее и косой чернее самой тёмной ночи. Умна и молчалива была Варвара, Премудрой её в семье величали. Рукописи она читала, трав силу разбирала, рисунки диковинные понимала. Очи чёрные от текстов до ночи поздней часто не отнимала: мудрости тайные понять желала. Сетовали няньки, унять всё нрав пытались да к делам женским приучить. Одначе не слушала их Варвара и на своём твёрдо стояла.

Младшенькую же дочку Еленой Прекрасной прозвали. Стан тонкий и высокий всегда шёлковые сарафаны скрывали, а в светлых косах жемчуга да яхонты сверкали. Мила и весела была Елена, не знала она словно печали и всем приветливо улыбалась. Танцы и рукоделие, песни да стихи — вот её предназначение. Любила вся округа красавицу, коя слова ласкового ни для кого не жалела.

Был в семье лад и покой: тятеньку доченьки слушались, делами и домом занимались. Купец нарадоваться не мог, глядя на голубушек своих. Об одном лишь жалел — жёнушки милой нет подле них. Унесла её болезнь лихая и оставила купца вдовцом. Хорошим он человеком был, с хозяйством домашним и торговлей богатой. Жена б новая ему во всём пригодилась, да только не находилось пригожей. Посему порешил он, что один с дочерями останется, а как выдаст дочерей замуж, так отыщет себе приемника-мальчишку, чтоб дело купеческое просто так не пропадало. Так и жили они втроём в хоромах расписных, гостей изредка встречали и слугам наставления давали.

Долго ль, коротко ль, но пришёл срок купцу на торги отправляться: ткани с зерном свои выгодно продать. Упросила Варвара отца с собой её взять, дабы на мир большой наконец поглядеть. Из окон светлицы хоть и видна была вся округа, да токмо не радовала она глаз однообразием своим. Оттого и скука страшная порой сестёр одолевала, о градах шумных и странах далёких грезить заставляла.

Услышав просьбу, согласился купец, поразмыслив для виду недолго: не мог он своим дочерям отказывать, потому как любил шибко. Обрадовалась Варвара и тут же с сестрой вестью поделилась, а та с ними мигом собираться стала. Однако ей отец запретил с ними отправляться: молвил, что нянькам за двумя девицами в землях чужих уследить сложно будет.

— Ты, Лена, за домом следить будешь, возвращения нашего ждать и по хозяйству, коль надо, помогать, — проговорил купец. — Токмо помни, что беречься должна, худого не мысли, молитвы почаще за нас читай. Мы воротимся скоро — соскучиться даже не успеешь. А ежель заскучаешь, так рукописи Варвары почитай. В них, говорят, смысла много, авось чего интересного узнаешь. Коль и это не обрадует тебя, тогда уж к рукоделию вернись: вышивка твоя — загляденье.

Наставлял отец дитятко ещё долго, а та, хоть и внимала, но лукавую улыбку не скрывала. Поехать-то Елена, конечно, хотела, на мир большой поглядеть, да только отказу не шибко расстроилась, ибо был у неё молодец любимый и ненаглядный. Частенько ночами тёмными являлся к ней в комнату Финист — Ясный Сокол, оборотень колдовской и богатырь прославленный. О тайне этой только Варвара и знала, от отца же истина скрывалась: боялась Елена, что не поймёт её тятенька и ругаться станет, а там уж и не видать ей счастья с милым другом.

Увидала меж тем Варвара, как сестрица украдкой ухмылялась, свидания с Финистом предвкушая, и огорчилась знатно. Стоило только отцу горницу покинуть, так схватила она Прекрасную за плечо и прошептала:

— Ещё из дома не тронулась тройка, а ты уж самый красивый венец доставать побежала. Так и гляди, что с минуты на минуту свадебку сыграешь. Но без отцовского согласия не видать тебе ни пира, ни счастья с Финистом. Помни об этом, Лена, и глупостей не смей воротить. Прошу тебя: хотя бы нынче по ночам с ним не милуйся — прикрывать ведь вас некому будет.

— Завидуешь ты мне, Варвара, — вырвалась Елена и недобро взглянула. — Знала же я, знала, что про пёрышко и Финиста моего рассказывать тебе не надо. Не простишь ты мне счастья, не сможешь порадоваться за сестрицу меньшую, покуда сама в девках сидишь и не ведаешь любви.

Настал тут черёд Варвары злиться. Тайну сестры она под сердцем хранила и радовалась за любовь её чистую, светлую к юноше прекрасному. Желала Варвара им терем просторный с хозяйством богатым да процветания на годы вперёд. Тятеньке и словом не обмолвилась о том, как Елена по воле судьбы пёрышко соколиное нашла и на груди теперь носила; как хозяин сего пера ночью в горницу к девице прилетал и богатырём могучим обращался; как на прогулки с Финистом при свете луны сестрица украдкой ходила.

— Напрасно ты наговариваешь, меня словом злым обижаешь, — подошла Варвара к сестре, но та руки отдёрнула и отвернулась, слушать не желая. — Ради счастья твоего я в девках остаться готова. А коль хочешь, так и вовсе исчезну из дому. За первого встречного замуж пойду, ежель это твою свадебку ускорит. Токмо переживаю я, что торопишься ты шибко. Потому-то и предупреждаю, честь твою сберечь желаю, а ты лик от меня воротишь. Не стыдно?

Смолчала Елена, не взглянула на Варвару ни разу и вышла прочь, обиду затаивая. Хоть и складно молвила сестрица о заботе, переживаниями прикрываясь, да только не верила ей Прекрасная. Казалось ей, что обманывает её Премудрая, голову дурит и завистью исходит, ведь у старшей не было жениха.

Ссорились сёстры редко, во всём старались прислушиваться друг к другу, однако на сей раз ни слова не проронили вплоть до часа расставания. В одиночестве собиралась Варвара, прогнала всех нянек и служанок, не желая ворчания и наставления слушать. Об одном только пеклась: как бы не наворотила Елена бед и честь свою не измарала. Оставалось только на Финиста надеяться — ему о возлюбленной заботиться