Девятый камень - Кайли Фицпатрик

„Могущество, заключенное в драгоценных камнях, — настаивала на своем леди Герберт, — зависит от намерений, силы воли и характера человека, который носит камень. В Индии бриллиант и его божество правят планетой Венера, чьим царством являются сердце и его желания“.

Затем она рассказала мне, что тот, кто носит бриллианты, может обрести высшее знание — если у него чистое сердце. В соответствии с этой философией бриллиант потенциально является сущностью, дающей человеку мудрость, ясный ум и прекрасное здоровье. Однако, если его владелец падет жертвой аморальных желаний, например жажды власти, бриллиант его покинет и на его голову свалятся самые страшные несчастья.

Однако мне не показалось, что мистические свойства бриллиантов принесли самой леди Герберт какую-то пользу, потому что она вдруг стала сонной, и у меня сложилось впечатление, что силы ее на исходе. Она начала задыхаться, а порой ей даже было трудно говорить. А еще я заметила, что Говинда внимательно поглядывает в ее сторону. Несколько раз я видела, как она делала глоток из маленького флакона из цветного стекла: опиум, обожаемое врачами средство, панацея от всех нервных болезней женщин. Я склонна думать, что причиной огромного количества нервных расстройств, которые мой отец и его коллеги приписывают женщинам, на самом деле является ум, не имеющий выхода, и неверие в свои силы.

Но я, как обычно, отвлеклась. Достаточно сказать, что мне было грустно видеть, как когда-то энергичная женщина, такая как леди Синтия, стала вялой и апатичной, и у меня возникло подозрение, что какая-то еще сила, кроме горя, отнимает у нее желание жить. Мне осталось рассказать тебе еще кое-что про мой визит к леди Герберт, и это касается загадочного мистера Говинды. За все время он произнес лишь пару слов, но, когда я поднялась, собираясь уходить, спросил меня, что я думаю о бриллиантах махараджи. Я ответила, что считаю их очень красивыми, но не принадлежу к числу тех, кто поклоняется этому камню. Он приподнял бровь, и на мгновение мне показалось, что он отнесся с недоверием к моим словам.

„Значит, вы не стремитесь обладать бриллиантами, миссис Коречная?“ — спросил он меня с мягким акцентом, а когда я ответила, что не имею ни малейшего желания, он задумчиво кивнул и встретился глазами с леди Герберт.

Ну вот, я посылаю тебе очередное описание моих внутренних переживаний и событий, которые со мной происходили, и была бы рада, если бы ты поделилась со мной своими планами, касающимися твоей новой школы для детей бедняков в Вестминстере. Я уже говорила тебе, как это будет замечательно? Кстати, по случайности у Сары О'Рейли, той, что я упомянула раньше, есть младшая сестра и она пойдет в эту школу, когда в ней начнутся занятия. Так что у меня будет возможность лично сообщать тебе, как твои щедрость и тяжелый труд сказываются на нашей жизни.

Любящая тебя подруга

Лили».

Когда я умру, мой милый,

Не мучайся лишней виной,

Не плачь над моею могилой

И песен печальных не пой…

Взойди травой надо мною,

Сосною высокою будь.

Меня, если вспомнюсь я, вспомни.

А нет — и не надо, забудь.

Кристина Россетти

Перевод М. Лукашкиной

Прошло больше недели, прежде чем Сара сумела выбрать время, чтобы отвести Эллен на Роупмейкерс-Филдс, и это был понедельник. Лучшим временем для посещения кладбища для бедняков всегда было утро; благодаря сиянию света оно не казалось таким печальным. Мистер Хардинг сказал, что дает ей выходной, потому что она работала в воскресенье, когда набирали специальный выпуск газеты.

Сара забыла про понедельники в Ньюгейте, и они уже почти подошли к Олд-Бейли[16], когда она поняла, почему на улицах так много народа. Сначала она подумала, что еще довольно рано для странствующего балаганщика или кукольника с его представлением про Панча и Джуди. Впрочем, ей понадобилось совсем немного времени, чтобы сообразить, что суета на улицах, пронизанная мрачным ожиданием, возникла из-за предстоящей казни. По мере приближения к зданию тюрьмы и установленной возле нее виселице пробираться сквозь толпу становилось все труднее. И вдруг ряды людей сомкнулись, и уже больше никто не мог пошевелиться, потому что черная дверь в высокой каменной стене открылась.

Сара не видела приговоренного к смерти, да и вообще ей удавалось рассмотреть только перекладину над виселицей и веревку, сплетенную из висельной травы. Так папа называл специальную пеньку, из которой получались очень прочные веревки, какие не порвутся под весом повешенного преступника. Рыбаки пользовались на своих лодках такими же веревками. Сара посмотрела вниз, чтобы проверить, как там Эллен, и обнаружила, что сестра, крепко держа ее за руку, смотрит широко раскрытыми глазами куда-то в пространство. Эллен доставала только до ребер Сары, она не могла видеть ничего, кроме брюк и юбок зевак. Однако младшая сестра ощущала возбуждение и ожидание, охватившие толпу, и погрузилась в свое странное состояние.

Мама говорила, что Эллен наделена особым даром. Их бабушка — которая умерла от голода и не смогла уехать с ними в Лондон — тоже им обладала и умела видеть тебя насквозь, так говорила мама. Но Сара считала, что этот дар совсем не помогает Эллен, он только заставляет ее замирать и смотреть в угол комнаты так, будто она находится совсем в другом месте. Иногда ночью Сара просыпалась и обнаруживала, что ее маленькая сестра сидит в темноте, просто сидит и смотрит в пустоту. Это началось, когда умерла мама, а еще Эллен без конца разговаривала с папой, как будто он по-прежнему находился с ними в комнате и веселил их своими шутками. А через некоторое время Эллен перестала с ним беседовать, и Сара решила, что именно тогда папа по-настоящему их покинул.

Сара не любила, когда Эллен замолкала и становилась далекой и отстраненной, отчасти потому, что в такие мгновения на нее вдруг накатывало одиночество, а еще она боялась, что наступит день, когда ее сестренка уйдет в неизвестные края и больше к ней не вернется. Иногда, если не могла заснуть, Эллен ночью поднималась наверх и сидела у огня в кухне Руби. Сара множество раз отправлялась ее искать, но теперь перестала волноваться, потому что ночью кухня Руби была самым теплым местом во всем «Белом олене». Руби тоже говорила, что Эллен только отчасти обычный ребенок, но что представляет собой другая ее часть, она не знала.

Именно это и происходило сейчас с Эллен, она смотрела прямо перед собой, когда толпа замолчала и замерла в ожидании. Если бы ей удалось пошевелиться, Сара утащила бы Эллен как можно дальше от места казни. Но они не могли сдвинуться ни на дюйм, потому что их поглотила толпа, дышавшая точно громадный кровожадный зверь. Все закончилось очень быстро, и зрители это поняли, потому что в следующее мгновение издали громкий рев, а потом уличные торговцы и лоточники завопили, предлагая горячие пироги и лимонад.

Сара слегка дернула Эллен за руку.

— Идем, Горе Мое, нам сегодня здесь делать нечего, пошли на поле.