Без семьи - Гектор Мало

Мы сошли с дороги и направились к камням. Пройдя несколько шагов, я увидел громадную гранитную глыбу с большим углублением внизу, в которое ветер нанес толстый слой хвои, и как бы с навесом наверху. Это было как раз то, что нам нужно: мягкая постель и крыша над головой. Не было у нас только хлеба, но с этим приходилось смириться.

Прежде чем лечь спать, я сказал Капи, чтобы он караулил. И этот славный пес не лег на хвою, а остался снаружи. Капи был отличный сторож, и я знал, что с ним я могу спать спокойно.

Я лег и, закутав Проказника в мою куртку, прижал его к себе; Зербино и Дольче улеглись у меня в ногах.

Однако несмотря на усталость, я долго не мог заснуть. Первый день пути был неудачным. Что же будет завтра? Я был голоден, мне хотелось пить, и у меня осталось только три су. Вдруг нам еще несколько дней не удастся дать представления? Неужели нам придется умереть с голоду где-нибудь на дороге или в лесу?

Думая так, я смотрел на звезды, сверкавшие на небе. Стояла глубокая тишина. Не слышно было ни шелеста веток, ни крика птиц, ни стука колес. Ах, какой я одинокий, какой несчастный!

Слезы навернулись на глаза, и я заплакал. Милая моя матушка Барберен! Милый Витали! Я лег ничком и плакал, плакал, закрыв лицо руками, не в силах сдержаться.

Вдруг теплое дыхание коснулось моего лица, и горячий язык лизнул мне щеку. Это был Капи. Он услышал, что я плачу, и пришел утешить меня, как приходил в первую ночь после того, как меня увели из дому.

И я опять обнял и поцеловал его, а он тихонько взвизгнул несколько раз, как будто тоже плакал вместе со мной.

Когда я проснулся, солнце стояло высоко на небе, Капи сидел и смотрел на меня, птицы весело распевали, а издали доносился звук колокола.

Наш утренний туалет продолжался недолго, и мы торопливо пошли в ту сторону, откуда слышался благовест[8]. Там было селение, значит, была и булочная. Мы вчера почти ничего не ели и были страшно голодны. Я решил истратить последние три су, а там будь что будет.

Войдя в деревню, мы отыскали булочную и купили хлеба. На свои жалкие остатки денег мы получили немного, ведь фунт хлеба стоит пять су. Поэтому с завтраком было покончено довольно быстро.

Теперь нужно было подумать о представлении. Я стал разыскивать подходящее для него место и робко вглядывался в лица здешних жителей. Встретят нас радушно или нет? Я шел задумавшись, как вдруг позади раздался крик. Я обернулся и увидел Зербино. Он бежал со всех ног, держа в зубах кусок мяса, а какая-то женщина гналась за ним. Нетрудно было понять, в чем дело: воспользовавшись моей рассеянностью, Зербино забежал в дом и утащил мясо.

– Воры! Воры! – кричала женщина. – Держите их всех!

Услышав эти крики и чувствуя себя виновным или по крайней мере ответственным за проступок собаки, я тоже пустился бежать. Ведь если эта женщина потребует у меня денег за мясо, мне нечем будет заплатить ей. Тогда наверняка и меня посадят в тюрьму.

Видя, что я бегу, Капи и Дольче бросились за мной, а Проказник, сидевший у меня на плече, обхватил мне шею руками, чтобы не упасть.

Догнать нас было трудно, но можно было преградить нам дорогу, что, по-видимому, и хотели сделать три человека, бежавшие нам навстречу. Но, к счастью, рядом была поперечная улица, и я бросился туда в сопровождении собак. Мы бежали сломя голову и скоро очутились в поле. Но я не остановился до тех пор, пока не свалился от усталости.

Тогда я огляделся по сторонам. Деревня была далеко, и никто не гнался за нами. Капи и Дольче сидели, высунув языки; Зербино виднелся вдалеке – он, должно быть, остановился, чтобы съесть мясо.

Я позвал его, но он, зная, что заслуживает наказания, повернулся и бросился не ко мне, а от меня. Я понимал, что пес утащил мясо потому, что был очень голоден, но все-таки не следовало оставлять его поступок безнаказанным. Если я сделаю это, то будет нарушена вся дисциплина в моей труппе; в какой-нибудь другой деревне Дольче последует примеру Зербино, а потом и Капи не устоит против искушения.

– Приведи Зербино! – сказал я Капи.

Он тотчас же побежал за ним, но, как мне показалось, не очень охотно, и по тому, как он взглянул на меня, я понял, что ему было бы приятнее защищать Зербино, чем ловить его.

Теперь нужно было ждать возвращения Капи, а он не мог вернуться быстро – ведь Зербино наверняка заупрямится и не сразу пойдет за ним. Но я был рад, что можно отдохнуть, мои ноги дрожали от усталости.

Да и куда спешить, если мне нечего делать? А деревня была далеко, теперь уже можно не бояться преследования.

Местность здесь была очень красивая: деревья, зеленые луга, по которым протекал ручеек, и широкий канал неподалеку. И я с удовольствием отдыхал, поджидая собак.

Прошло больше часа, и я уже начал тревожиться, когда наконец явился Капи, но один.

– А где же Зербино? – спросил я.

Капи лег и сконфуженно взглянул на меня. Тут я заметил, что одно ухо у него в крови. Зербино, должно быть, не захотел послушаться его; они подрались, и Капи, очень неохотно взявший на себя роль жандарма, не слишком упорно защищался и позволил Зербино победить себя.

Ругать его за это я не мог. Да и не было у меня никакого желания бранить других, когда у самого было так тяжело на душе.

Так как Зербино не захотел прийти с Капи, нужно было подождать его. Я знал, что через некоторое время он одумается и сам явится ко мне с повинной.

Я опять лег под дерево и надел на Проказника цепочку, опасаясь, как бы и он не убежал за Зербино. Капи и Дольче тоже улеглись.

Прошло еще полчаса, а Зербино все не приходил. Я закрыл глаза и незаметно заснул.

Когда я проснулся, солнце стояло у меня над головой. Но я знал и без солнца, что времени прошло много: об этом доложил мне желудок. Собаки и обезьяна тоже старались показать мне, что они голодны, собаки – жалобными взглядами, Проказник – гримасами.

А Зербино все не было. Я звал его, свистел – ничто не помогало. Наевшись, он, должно быть, улегся где-нибудь под кустом и заснул.

Я очутился в затруднительном положении. Если я пойду дальше, Зербино может потеряться. Если буду ждать его, нам не удастся заработать даже нескольких су и хоть немного поесть. Я опять послал Капп за Зербино, но он скоро вернулся один, сделав вид, что не нашел его.

Что мне было делать? Конечно, Зербино был виноват, но нельзя же было бросить его. Да и что скажет Витали, если одна из его собак пропадет?

Нет, нужно подождать еще немного. Только следует заняться чем-нибудь, чтобы не так чувствовать голод. Витали рассказывал мне, что во время похода, когда солдаты сильно устают от долгого пути, всегда начинает играть музыка, и тогда они забывают свою усталость и идут бодрее.