Твое злое великолепие - Кара А. Хэвен

и разум проходят восстановление с помощью окружающей темной материи, из-за чего его эмоции нестабильны, девушка решила воспользоваться моментом, чтобы шокировать стоящего перед ней мужчину. Чтобы заставить его при воспоминании о сцене предательства чувствовать не отвращение или же сдерживаемый гнев от того, что она позволила ему это увидеть, а мучительную неловкость, из-за чего потом ему не захочется связать Ганса и Арона с Лилит.

Глубоко вздохнув, решившись на отважный первый шаг, девушка, пряча свой коварный замысел за хитрой улыбкой, подошла и толкнула на землю паладина, при чем он никак и не сопротивлялся, словно желая увидеть, что же ведьма решит сделать дальше, убить или же…

Однако прежде, чем он смог хоть что-то осмыслить, Габриэль почувствовал, как Лилит рывком забралась на него, сев на напряженный пресс и, ловко подхватив его лицо, резко приблизилась, быстро сокращая и так небольшую дистанцию.

Поцелуй…

Мужчина в ступоре смотрел на, казалось, обезумевшую девушку, но от чего-то, сил оттолкнуть ее у него не оказалось, поэтому он отдался редким взрывным чувствам, которые штормом начали выметать потусторонние мысли о короле, принцессе, долге, предательстве…

Губы ведьмы были очень мягкими, но в тоже время ужасно холодными, а поцелуй нес в себе некую сладость, ощущался привкус молочного шоколада, которым, видимо, совсем недавно позавтракала девушка, и, хотя появилось некое несвойственное ему желание углубить поцелуй, наплевав на скорый брак, он не мог этого сделать из-за небольшой тканевой преграды между ними. Подняв руку, Габриэль надеялся снять мешающую ему черную фату, однако к этому моменту Лилит уже встала, и рука мужчины поймала лишь заледеневший воздух. Ее горячее дыхание все еще оставалось мимолетным воспоминанием на его охладевших губах, как признак того, что все действительно произошло в реальности, а не в каких-то странных запретных иллюзиях вызывающие злые желания.

— Смотри, кажется сейчас произойдет кое-что интересное! — ведьма, как ни в чем не бывало, продолжила и дальше подглядывать за все еще стоявшими, как ей казалось, в смешной стойке людьми, в то время как Габриэль шокировано замер на месте, смотря в одну единственную точку.

Прежде, чем паладин успел хоть что-то сказать, из леса послышались нечленораздельные звуки, похожие на хрипы и стоны. Внезапно, из самой густой части вышла тощая длинная фигура, безумными широкими глазами рассматривая стоящих перед ним людей, словно смотря на очень вкусную долгожданную пищу. Принюхиваясь, существо лениво подняло худую костлявую руку и потянулось к еще теплому мертвому телу, набирая в свою ладонь небольшое количество алой жидкости и поднося к широко раскрытому от уха до уха рту, с наслаждением проглатывая эликсир жизни.

— Ты, черт возьми, действительно привел иммундуса?! — в ужасе крикнул Арон, еще сильнее прячась за спинами подчиненных.

— Нет, иммундус сам пришел на запах вашего страха, — насмешливо парировал Ганс, хватая в руки лежащий возле него в испачканном чужой кровью снегу простой меч недавно убитого рыцаря, и, прицеливаясь, кидает его со всей силы в сторону группы, разваливая их строй.

— Удачно вам сбежать! — саркастично попрощался Ганс, быстро убегая в глубину леса в известном только ему направлении.

Габриэль хотел последовать за ним и наконец выяснить, что происходит. Что за восстание? Оно началось, когда он отсутствовал? Тогда почему его никто не предупредил на этот счет? Что происходит с королем? Почему все, кто связан с семьей Фритч так ненавидят Генриха? Что королева Клаудия имела ввиду в том письме? Кто такая Кристи и что за авантюра произошла между ней и покойной королевой? Эти и еще множество других вопросов крутились в голове паладина и пока единственной, кто давал ему хоть какие-то ответы является ведьмой, которую приказано убить в срочном порядке.

Только надрываясь с места, надеясь преследовать предателя, Габриэль почувствовал, как женская тонкая рука остановила его, крепко схватив за плечо.

— Он знает этот лес лучше тебя. Тебе за ним не угнаться. Не забывай, что Маллийский лес также известен как лабиринт мертвецов, кладбищенская роща.

Мужчина вмиг остановился и ожесточено посмотрел на бледную руку, сжимавшую его напряженное от происходящего и затвердевшее от холода тело. Раньше бы он попытался избежать прикосновений ведьмы из-за своей верности Розалине, однако сейчас в нем больше нарастало чувство неловкости и смущения, чем отвращения.

Увидев покрасневшие мочки ушей, Лилит облегченно вздохнула, поняв, что избежала возможной катастрофы.

— Лучше посмотри на оставшихся рыцарей. Они почти все убиты, осталось только забрать некоторые вещи и можно уходить, — алура указала в сторону уже полумертвых рыцарей, в отчаянии и боли кричавших разные проклятья и клявшиеся отомстить наглому предателю даже после смерти.

Иммундус наносил удары все быстрее и быстрее, пока, наконец, не ранил Арона по ноге, заставив того от адской агонии согнуться, сдерживая мучительный крик.

— Черт возьми! Черт! Будь ты проклят, Ганс! Ты и твой чертов покровитель! Будьте прокляты! — проревел Арон, заметив, как его силуэт накрывает чья-то огромная худая тень.

С безудержным страхом в глазах, он поднял взгляд на склонившегося над ним бледнолицего чудовища, который своим уродским беззубым ртом, казалось, поедал какой-то очень аппетитный, но невидимый для посторонних глаз деликатес, исходящий от тела Арона. Затем, иммундус схватил рыцаря на раненую ногу и потащил во тьму проклятого леса, из которой мужчине больше никогда не выбраться, навеки став его частью.

— Возьми сумки, может ты найдешь в них что-то полезное для себя, — Лилит, оставшейся у зарослей, не хотелось выходить на заляпанное кровью поле и пачкаться в чужой телесной жидкости, поэтому она поручила это дело Габриэлю.

Паладин как раз сам и хотел все забрать, особенно свиток, мелькавший перед его глазами с самого начала представления.

Без тени смущения взяв все, что было возможно с недавно дышащих тел, они отправились обратно в замок. Молчаливо идя по заросшей снежной тропинке, никто из них не хотел начинать какой-либо разговор первым, Лилит слишком устала, чтобы хоть о чем-то говорить, а Габриэль все время размышлял о свитке и что он будет делать, если король действительно со всем этим связан.

— Скоро начнется обед, так что я первой покину тебя.

Девушка вновь в обеденное время отправилась заниматься неизвестными подозрительными, как казалось Габриэлю, делами, оставляя весь шокирующий груз разных эмоций и пережитого на плечах добродетельного паладина.

Вновь послышался звон уже надоевших часов башни.

Глава 10

Золотая печать на свитке действительно принадлежала королевской семье. Пожелтевшая бумага, потертая в некоторых местах и капли черных чернил, оставшихся на краях, создавали ощущения срочности, словно письмо написали впопыхах, лишь атласная темно-синяя лента была достаточно гламурной и роскошной, чтобы величественно выделятся на,