Луна костяной волшебницы - Кэтрин Парди

Она вертит в руках костяную флейту, показывая свою нервозность. Или специально делает это, чтобы я решил, что она нервничает.

– Бастьен, ты был избран богами. Тебе дарована великая честь танцевать с Леуррессой. И еще большая честь, так как я наследница famille matrone Одивы.

– Ты приглашаешь меня на танец? – подыгрываю я, широко расставляя ноги для большей устойчивости.

Эта девушка, Аилесса, судя по всему, кто-то вроде принцессы Костяных волшебниц. Идеальная кандидатура для жертвы. Ее родственницы дважды подумают, прежде чем решиться на убийство еще одного человека.

С ее губ срывается мелодичный смех.

– Прости, я слегка забегаю вперед.

Она приглаживает волосы и, подойдя к парапету, кладет на камни костяную флейту. Но когда Аилесса оборачивается, ее взгляд полон сосредоточенности, как у охотницы или убийцы.

– Бастьен, ты потанцуешь со мной?

Я изо всех сил сопротивляюсь желанию оглянуться через плечо. Жюли уже должна находиться под мостом. И, вполне возможно, уже откопала первую кость.

Я прижимаю одну руку к груди и кланяюсь, как это делают бароны. Ремень от ножен туго впивается в одежду.

– Для меня будет величайшим удовольствием станцевать с вами, Аилесса.

Я делаю глубокий вдох, а затем выдыхаю и украдкой кошусь на Сабину. Она наблюдает за мной и Бастьеном из-за ветвей ясеня у кромки леса. Но благодаря зрению сокола я прекрасно вижу, как она прикусила верхнюю губу. Думаю, она встревожена так же, как и я. Наверное, она считает, что я не воспринимаю этот танец всерьез, как в прошлый раз, когда мы тренировались с ней. Жизель показывала движения нам обеим, и всякий раз, когда движения становились слишком интимными, я косилась на Сабину. В конце концов подруга не выдержала и захихикала, из-за чего Жизель всплеснула руками и закончила наш урок.

Я подхожу ближе к Бастьену под его неотступным взглядом. Мы почти соприкасаемся. А вскоре окажемся еще ближе друг к другу. Вот только в этот раз из-за danse de l’amant – танца влюбленных – мне совершенно не хочется смеяться.

Волна тепла окутывает мое тело, но я сдерживаю дрожь. Пора начинать.

Туман окутывает мост и цепляется за подол платья, смешиваясь с белоснежной тканью, отчего оно кажется еще длиннее. Я поднимаю ногу, а затем поворачиваюсь на носке. Туман кружится вместе со мной. Губы Бастьена блестят, а рот приоткрывается, пока он смотрит на меня. А как только я останавливаюсь, он сгибает руку и тянется к моей талии.

– Еще рано, – коснувшись его запястий, шепчу я.

– Прости, – хрипло отвечает он и отшатывается назад.

– Сейчас ты должен лишь наблюдать. Это моя часть танца. А когда наступит твой черед, я стану направлять тебя.

Он сглатывает и проводит рукой по волосам.

– Хорошо, – прочистив горло, выдыхает он.

У него такое задумчивое выражение лица, что у меня невольно возникает улыбка, но он не улыбается в ответ. Неужели все парни такие сосредоточенные? Когда-нибудь я узнаю, что вызывает смех Бастьена. Может, даже превращу это в игру и не успокоюсь, пока не найду все способы поднять ему настроение. Или…

Ты ничего из этого не сделаешь, Аилесса. Только не в этой жизни. Ведь он умрет сразу после вашего танца.

Желудок сжимается от этих мыслей, но я расправляю плечи. А затем начинаю кружиться вокруг Бастьена. Руки плавно изгибаются в воздухе, повторяя движения, которым меня научила Жизель. Я представляю жизнь в виде ее элементов. Дыхание ветра. Течение моря. Энергия земли. Жар мерцающего пламени. Вечная душа. И Бастьен следит за каждым взмахом своими глазами цвета морской волны.

«Неужели тебе не кажется жестоким искушать человека жизнью, зная, что собираешься убить его? – спросила Сабина вчера вечером, когда мы говорили о danse de l’amant перед тем, как отправиться спать. – Ты же не станешь целый день играть с зайцем, прежде чем съесть его на ужин?»

«Ты все равно не стала бы его есть, – ответила я, ткнув подругу в живот. – Это всего лишь танец, Сабина. Просто еще одна часть обряда посвящения. Когда я закончу, то стану Перевозчицей. И только это имеет значение».

«Только это имеет значение», – напоминаю я себе, а затем вновь начинаю кружиться, чтобы продемонстрировать Бастьену свою красоту.

Я обвожу рукой свое лицо, скольжу тыльной стороной ладони по горлу, груди, талии, бедрам.

«Ты предлагаешь свое тело, – объясняла Жизель. – Демонстрируешь свою фигуру, красоту лица, силу своих рук и ног».

Я слегка приподнимаю волосы на затылке, а затем пропускаю сквозь пальцы, чтобы Бастьен рассмотрел их каштановый оттенок, блеск локонов, волны прядей и длину.

В его глазах полыхает огонь, от которого у меня перехватывает дыхание.

Это всего лишь танец, Аилесса.

Я закрываю глаза, стараясь не думать об этом. И представляю себя в этом же платье для обряда посвящения, но не на Кастельпонте, а на мосту души. В моих пальцах крепко стиснут посох, а рядом стоят сестры Перевозчицы. На другой стороне моста, перед воротами Преисподней и Рая мама играет на костяной флейте, соблазняя своей мелодией мертвых. Я веду за собой послушные души и сражаюсь с сопротивляющимися. Я переправляю их в другие миры с той же ловкостью и мастерством, что и Одива. А как только последняя душа пересекает мост и ворота закрываются, она поворачивается ко мне. Ее глаза сияют теплотой, любовью и гордостью, когда она с улыбкой говорит мне…

– Ты закончила?

Я распахиваю глаза. Образ мамы расплывается, и передо мной оказывается Бастьен. Он пристально смотрит на меня, слегка одергивая свою одежду, словно та раздражает кожу.

– Ты сказала, что наступит и мой черед, – подсказывает он, быстро обводя окрестности взглядом.

Это нервозность или нетерпение? Ветер подхватывает его блестящие волосы. И меня пронзает желание прикоснуться к его растрепанным длинным прядям, которые закрывают его уши и заднюю часть шеи.

– Ты мне подскажешь? – спрашивает он, и в его голосе слышны нежные и грубые ноты. – Ты…

Он опускает глаза и отдергивает рукав. Даже в тусклом свете звезд и луны я, благодаря своему усиленному зрению, вижу, как на его щеках расцветает румянец. Его взгляд снова возвращается ко мне.

– Ты не будешь торопиться?

Сердце пускается вскачь. Я начинаю понимать, почему боги выбрали для меня Бастьена. Под морской гладью его глаз таится буря и сила, сопоставимая с моей.

Я откидываю волосы за спину, чтобы скрыть ножны, а затем беру руки Бастьена и кладу их себе на талию. Его прикосновения настолько неуверенные, что я невольно выгибаю бровь. И тут же его пальцы перестают дрожать, а ладони сжимают мое тело, посылая тепло сквозь ткань моего платья.