Гипнотизер - Ларс Кеплер

— Как это «как лучше»? — спросил Эрик.

— С помощью гипноза.

Эрик посмотрел на Йону и медленно сказал:

— У меня даже нет разрешения на проведение сеанса.

— Я говорила с Анникой, — вмешалась Даниэлла.

— И что она? — Эрик не смог удержаться от улыбки.

— Вряд ли это такой уж распространенный ход — подвергать гипнозу пациента в нестабильном состоянии, и к тому же несовершеннолетнего. Но так как за пациента отвечаю я, Анника предоставила мне принимать решение.

— Как бы мне хотелось этого избежать, — сказал Эрик.

— Почему? — спросил Йона.

— Не хочу говорить об этом, но я обещал никогда больше не гипнотизировать. И считаю, что это было правильное решение.

— А в нашем случае? — не унимался Йона.

— Не знаю.

— Сделай исключение, — сказала Даниэлла.

— Значит, все-таки гипноз, — вздохнул Эрик.

— Сделай попытку, как только установишь, что пациент хоть немного поддается гипнозу, — попросила Даниэлла.

— Хорошо бы, чтобы ты была рядом, — сказал Эрик.

— Я даю добро на гипноз, — объяснила она. — При условии, что ты возьмешь на себя ответственность за пациента.

— Значит, я действую в одиночку?

Даниэлла устало посмотрела на него:

— Я работала всю ночь, обещала проводить Тиндру в школу, я ломала голову над этой проблемой вчера вечером… Мне надо поехать домой и поспать.

Эрик смотрел, как она уходит по коридору. Красное пальто развевалось у нее за спиной. Йона через окошко взглянул на пациента. Эрик пошел в туалет, запер дверь, умылся, оторвал несколько сероватых бумажных салфеток, промокнул лоб и щеки. Достал телефон и позвонил Симоне, но никто не ответил. Эрик попробовал набрать домашний номер, послушал гудки и приветствие автоответчика. Когда раздался писк и началась запись, Эрик не мог сообразить, что сказать:

— Сиксан, я… Выслушай меня, я не знаю, о чем ты подумала, но ничего не было. Может, для тебя это ничего не значит, но, честное слово, я найду способ доказать тебе, что я…

Эрик замолчал. Он не знал, значат ли еще что-то его слова. Он солгал жене десять лет назад и до сих пор не сумел показать ей, как любит ее. Все было не то и не так, она по-прежнему не доверяла ему. Эрик нажал «отбой», вышел из туалета и дошел до двери со стеклянным окошком, в которое заглядывал комиссар.

— Что такое гипноз? — помолчав, спросил Йона.

— Речь идет только об изменениях в сознании, связанных с внушением и медитацией.

— Так, — помедлив, ответил комиссар.

— Употребляя слово «гипноз», вы на самом деле говорите о гетерогипнозе, когда один человек гипнотизирует другого с какой-либо целью.

— Например?

— Например, вызвать отрицательные галлюцинации.

— Какие?

— Самое обычное — не дать сознанию сконцентрироваться на боли.

— Но боль-то остается.

— Это зависит от того, что называть болью, — объяснил Эрик. — Конечно, пациент отвечает на болевое раздражение физиологическими реакциями, но боли не ощущает. С клиническим гипнозом можно даже проводить хирургические операции.

Йона что-то записал у себя в блокноте.

— С нейрофизиологической точки зрения, — продолжал Эрик, — под гипнозом мозг работает особым образом. Активизируются те участки мозга, которые мы обычно не используем. Загипнотизированный человек глубоко расслаблен, выглядит почти спящим, но если снять энцефалограмму, то она будет как у человека бодрствующего и внимательного.

— Мальчик иногда открывает глаза, — сказал Йона и снова заглянул в окошко.

— Я видел.

— Что может быть потом?

— С пациентом?

— Да, когда вы его загипнотизируете.

— При динамическом гипнозе, связанном с терапией, пациент почти всегда разлагает себя на наблюдающее «я» и одно или несколько чувствующих и действующих «я».

— Он смотрит спектакль со своим участием?

— Да.

— Что вы собираетесь ему сказать?

— В первую очередь я должен внушить ему ощущение безопасности, мальчик прошел через страшные вещи. Поэтому я начну с того, что объясню свою цель, а потом перейду к расслаблению. Спокойным голосом скажу, что веки тяжелеют, что ему хочется закрыть глаза, что он глубоко дышит носом, пройдусь по мышцам всего тела сверху вниз и вернусь обратно.

Эрик подождал, пока Йона запишет.

— После этого я перейду к тому, что называется индукцией. Я дам несколько скрытых команд и сделаю так, что пациент представит себе места и простые действия, я буду уводить его мысли все дальше и дальше, пока потребность контролировать ситуацию не исчезнет почти полностью. Это примерно как читать книгу, когда чтение захватывает так, что уже не сознаешь, что просто сидишь и читаешь.

— Понимаю.

— Если в этот момент поднять руку пациента и отпустить ее, то она не упадет, как при каталепсии. Значит, индукция завершилась. После индукции я начну обратный отсчет и продолжу углублять гипноз. Чтобы размыть мысли пациента, я обычно считаю, другие предлагают пациентам представлять себе оттенки серого. На практике происходит следующее: страх или тяжелые мысли определенным образом блокируются и выводятся из игры.

— Вам удастся загипнотизировать его?

— Если он не будет сопротивляться.

— А что тогда? — спросил Йона. — Что случится, если он будет сопротивляться гипнозу?

Эрик не ответил. Он рассматривал мальчика через окошко, пытаясь прочитать по его лицу, насколько он восприимчив.

— Трудно сказать, что мне удастся выяснить — может, что-нибудь важное, а может, не очень, — объяснил он.

— Я не охочусь за свидетельскими показаниями. Мне просто нужен намек, знак — что-то, с чем можно продолжать расследование.

— Значит, мне только надо выяснить, кто его ранил?

— Хорошо бы, чтобы мальчик назвал имя, или место, или что-нибудь с ним связанное.

— Не могу сказать, получится ли это. — Эрик перевел дыхание.

Йона вошел следом за ним в палату, сел на стул в углу, сбросил ботинки и откинулся на спинку. Эрик приглушил свет, придвинул металлическую табуретку и сел у кровати Он осторожно начал объяснять мальчику, что хочет загипнотизировать его, чтобы помочь ему понять, что произошло вчера.

— Юсеф, я буду сидеть здесь все время, — спокойным голосом говорил Эрик. — Бояться нечего. Я здесь ради тебя; если не хочешь чего-то говорить — не говори. Ты можешь прервать сеанс, когда захочешь.

Только теперь Эрик понял, как он соскучился по гипнозу. Гулко забилось сердце. Нужно умерить рвение. Нельзя форсировать процесс, нельзя торопиться. Его надо наполнить умиротворением, позволить медленно двигаться вперед, наслаждаясь его плавным течением.