СПИРИТ II - Макс Гудвин

боялся этого, и вот оно случилось. Но, может, можно будет договориться с нашими и убедить, объяснить? Меня проверят тестами на самоконтроль, и я покажу устойчивые результаты! А если нет, а если я провалюсь, что тогда? Мысли метались в панике, и новая способность только усугубляла положение, не давала собратья и холодно думать.

Дверь комнаты разъехалась в разные стороны. В комнату ворвались вооруженные люди. Нет, это были не охрана и медики, а дежурное отделение спецназа AF. Им отдали команду те, кто видел, как их лучший видящий заразился чувствами, внезапно пораженный магией грязного фурри.

— Эй, опустите оружие, я всё объясню! — выпалил я устремленным на меня стволам, поднимая руки, а в голове трезвонило одно: «Ничего ты никому уже не объяснишь!»

— Майор, наденьте нашейный блокиратор! — один из бойцов протянул мне ошейник от магических способностей, какие мы использовали во время войны, беря в плен офицеров Спирита. — Это вам поможет. Я уверен, вас вылечат.

И скилл эмпатия вместе с предвидением подсказал мне: нет, не вылечат! И те, кто вбежал, боятся меня и того, что со мной приключилось. Но командования они боятся больше.

Департамент не будет со мной возиться. Спишут в мягкий дом и станут лечить вечно — от магии и эмпатии. Всё это я увидел как наяву: ведь я всё еще был видящим, хорошим видящим. Эмпатия вкупе с предвидением рисовала лишь негативные для меня картины вероятного будущего, которого я для себя никак не хотел.

Меня ждали удобная койка, стены магической блокады и долгое скучное заключение в лечебнице, куда никто из моих друзей по работе даже и не сунется ни разу за всё время. Не придет туда и Герра. Я проведу там пятьдесят пять лет, один месяц и два дня. Провёл бы, но Терра погибнет раньше.

Множественные тени от вошедших в атмосферу кораблей самой разной формы закрыли собой в кои-то веки чистое небо. Нам, террарианцам, они не принадлежали. Это был объединенный флот разумных миров. Потом шли волны нисходящего огня, выжигающие всё. Не исключением была и моя мягкая камера, сквозь зарешеченное окно которой я наблюдал за этим зрелищем. Пуская слюну на белую рубаху с завязанными на груди руками, я не мог вспомнить, кто я и где — мой разум был убит препаратами и пси-волнами. Но в душе была радость: погибал ненавистный мне мир.

Эмоции захлестнули меня неконтролируемым потоком. Вся моя карьера уже была неважна, не была важна и моя жизнь. Я вдруг понял послание мёртвого волка и, зажмурившись, на выдохе ударил силой. Уши заложило, но даже сквозь поднявшееся в крови давление я слышал хруст ломающихся костей и скрип сухожилий. Заклинание со смешным названием «пузырь» поднимало внутреннее давление всего живого вокруг мага до восьми атмосфер. Говорили, что с помощью него еще в доисторические времена Боги стабилизировали первых людей, чтобы их не расплющило под воздушными слоями Терры. Теперь же, мы, жалкие люди, приноровились убивать тем, что раньше служило спасением и даже магическим скафандром.

Открылись глаза, которые, как мне показалось, я закрыл лишь на миг, а пятеро ребят в броне были уже мертвы. Вся комната была разукрашена их внутренностями. Свет истерически мигал красным. Вернулся слух, и всё вокруг погрузилось в нарастающий вой сирен.

«Я убил своих, я поддался психозу… Чёртова эмпатия, чёртова магия, чёртовы фурри!»

«Тирипс!» — зазвучало вокруг пространство. Я вдруг почувствовал, как меня отсоединили от моей Т-тысячи. Я знал, почему. Кто-то из этих ребят, что валялись под моими ногами, был посвященным адептом. Каждый, кто вступает в орден, даёт клятву не убивать своих, и теперь моя клятва была нарушена. Энергия покидала меня. Я осознал — я почувствовал, что отлучен. Эмоции приходили в норму, эмпатия гасла вместе с магией и предвидением, уступая место холодному расчету.

Единственный вопрос долбился в мою черепную коробку вместе с ощущаемым на висках пульсом: «Как мне выбраться из самого охраняемого места в городе — из изолятора временного содержания военных преступников?»

Моей магии больше не было. Cам я был врагом народа и Терры. Вот-вот в длинные коридоры вломится спецназ, готовый растерзать меня на части.

Дверь комнаты допроса заклинило в раскрытом состоянии, а её попытки закрыться блокировал один из убитых моей магией.

Я взглянул на болтающийся труп Чака из семейства Альф. Я не видел больше сквозь магию, но знал, что на его остывающей груди сейчас погибает полуразумный магический цикл. Ему тоже больно и страшно, он всё понимает, и ведь единственное, что его питало — жизнь фурри волка.

Я подошёл к трупу и протянул ладони к груди мертвого. Мои глаза были закрыты, но от этого я не стал лучше видеть, только лишь темноту вокруг с пробивающимися сквозь веки алыми бликами, разбавленную воющей сиреной.

— Иди сюда, — позвал я цикл. Мне показалось, что он дрогнул, и в голове возникли даже не слова, а эмоции на грани той же самой эмпатии.

Цикл спрашивал меня. Нет, он предлагал мне условие. Он готов был сгинуть, раствориться, но не идти в руки врага, путь уже и не подключенного к Тирипсу.

Условие было логично — «принять Спирит». И это тут, под пси-блокадой самой тюрьмы и подвешенного над городом антиспела. Принять Спирит и стать С-нулевым. Я колебался, но по длинному коридору уже бежала группа захвата.

— Спирит, я принимаю тебя! — выкрикнул я, надеясь, что это работает так. Цикл-генератор Чака перескочил на мои ладони, обжигая тёплой энергией чужой и когда-то враждебной для меня силы.

'Хэлл Клаус:

Спирит рейтинг: 400000, ранг 12, магия 4, предвиденье 3, эмпатия 1′.

Я только слышал про предателей, которые перебежали к врагу. Слышал я и о том, что у них переходят способности, но мог ли подумать, что таким вот предателем окажусь я? Нет. Я и представить себе не мог. И вот я — тот, кого я всегда презирал. Я даже хуже, я — С-нулевой, тот, с кого должна начаться новая ветка адептов Спирита. Но на кону моя жизнь и существование целой планеты. Я просто не имею права сдаваться своим же бывшим коллегам.

Оружия валялось в достатке, и я, присев на одно колено, подобрал лучевую винтовку и нацелил ее в сторону спешащей группы захвата так, чтобы бегущие не видели ничего, кроме оружия и держащих его кистей рук.

Генератор энергии Чака был совсем слабенький и мог дать мне лишь мощность одной единицы силы в любой из моих навыков. Немного подумав, я активировал спящее предвидение.

Они бежали по коридору. Я видел их сквозь способность и, незамеченный сразу, нажал на спуск, целясь в открытые места в броне. Концентрированные лучи затрещали со шкворчанием, выкашивая людей, бегущих в узком пространстве. Первой же очередью я убил шестерых из десяти. Оставшиеся залегли, прикрываясь телами товарищей, и ответили шквальным беспорядочным огнем.

«Точно сегодня убьют, — мелькнула мысль. — Хоть я буду трижды герой войны, хоть четырежды маг, и боевого опыта более полувека. Хорошо еще, что пересменка не прошла и в тюрьме нет подкрепления… Хотя и тех, что находятся внутри, хватит с лихвой. Сколько их тут будет — более сотни из AF гвардии? Многовато для одного… Ну ничего, повоюем, сколько сможем».

— Я хочу слышать их каналы связи! Слышишь меня, Спирит⁈ — попробовал я взаимодействовать с антисистемой. Я ожидал отказа, или внезапно появившихся мыслей с логами их разговоров, или вообще молчания, но не того, что последовало. Шею на мгновение пронзила боль, и голова как бы сама собой судорожно повернулась назад. Взгляд упал на убитых мною солдат.

Даже тут, под магической блокадой, антисистема слышала меня. Не давала мне силы на использование навыков, но слышала.

«Почему? — спросил себя я, расстреляв магазин винтовки».

Они заполняли пространство убийственными лучами так плотно, что даже если бы я и захотел, не смог бы высунуться целиком.

—…сознание фурри вселилось в офицера! Майор Хелл особо опасен, при визуальном контакте уничтожить! — донеслись до моих мыслей куски радиоэфира через предвидение, тускло работающее на генераторе Чака.

— Он вооружён, находится в коридоре с другими заключёнными. 32, 54, 36, 84 и 72 мертвы, у нас шестеро тяжелораненых!

— Не получится взять — пускайте газ. Вперед дронов, самим не лезть! Он отлучен, но опасен!

Вытряхнув окровавленное тело охранника из его костюма, я быстро переоделся, очень быстро скинул фуражку и надел скользкий шлем.

В коридоре скрипнула закрывающаяся