Нулевой том - Андрей Битов

Ничего ведь не исчезает. В этом я уверен. Если б не уверен – то что же? Ничего не исчезает. Где-то это все плесневеет в мозгу, неосвобожденное, неотданное… Обрываются какие-то связи – и не извлечь. Стучись, ломись, рвись, даже жалуйся – не натянуть струн. Нет связи. Кибернетика проклятая! Кир-бир… Кир-бир…

Вырабатывается прием…

Чик-чирик!

«Я еще много, пожалуй, могу извлечь из своей башки!» – так я себя часто тешу. Чешу, почесываюсь.

Прыг-скок! Прыг-скок! Брык… с коп!., ыт.

Севулямирбетроп! Севуля, Севочка! Се-ля-ви. Бетатрон. Доре-ми. Силь-ву-пле. Мир – бетон. Мир – батон.

Троп, троп, троп.

Маразм —

полнейший.

Графоман —

милейший.

Танцевальщик танцевал,

А в углу сундук стоял.

Танцевальщик не заметил —

Спотыкнулся и упал.

Я вышел из трибуны в зал,

Перевернулся и сказал:

Я помню чудное мгновенье

И мимолетное виденье.

И в этот миг

Я к вам приник.

Е-если б зна-али вы-ы-ы,

Ка-ак мне до-ароги-И-ы…

На…! На..!

Мир, труд, счастье!

Одно забыли.

Мир, труд, счастье и братство!

Опять забыли. И не забыли, а вот, попутал, не то слово вставили.

Мир, труд, счастье, братство и… братство и… равенство!

Не монтируется.

Мир, труд, счастье, братство, равенство и… и… свобода…

Наконец-то. Выдворили. Тьфу, как трудно было! Но чего-то недостает… Какой-то ясности. Определенности, так сАать. Так все есть – а чего-то и нет. Так-то так, А не совсем так. А пожалуй, что так:

Мир, труд, счастье (не достаточно ли, товарищи, и этого?)

Мир, труд, счастье, братство (может, хватит, а, товарищи?)

Мир, труд, счастье, братство, равенство (не слишком ли, товарищи?)

Мир, труд, счастье, братство, равенство и… и… свобода, мать твою так! (о-ох, товарищи… Ох!)

Раз уж перебрали, то добавьте.

Мир, труд, счастье, братство, взаимопомощь, равенство и… свобода.

Недобрали.

Мир, труд, счастье, взаимопомощь, братство, равенство и свобода… (кого, чего? Свобода, говорю, кого-чего?)

…всех народов (Вздох зала: Все-ех).

Так бы и говорили, товарищи… А то что же получается? А так все на месте:

Мир, труд, счастье, взаимопомощь, братство, равенство и свобода всех народов!

Урара-а-а!!!

Нельзя же: «Свобода, равенство, братство!» Было уже. Да ведь надо исходить и из конкретных условий…

………………………………

………………………………

………………………………

УР-Р-РА-А-А!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Чик-чирик! товарищи…

Ты у меня дочирикаешься!!

Си-ижу за решеткой,

В те-емнице сы-ырой,

Такой-то такой-то

Орел мо-алодой…

Чик-чирик!

А вот у нас на предпраздничном вечере самодеятельности всех зэков собрали: кто поет и пляшет, а кто сидит и смотрит. И вот был у нас такой Костя Отвали, так он тоже выступал. Стихи с выражением читал. Очень он это здорово делал. Начальству нравилось необычайно. И вот объявляют: стихотворение Александра Сергеевича Пушкина, – и он это самое «Сижу за решеткой» читать начал. Да как! Все плачут, рыдают и хотят на свободу. А он все с большим и большим подъемом читает. И вот уже последняя строчка, и он уже кричит с болью и страстью:

Пора-а, бля-а! пора-а!!!

Голос сверху, снизу и сзади:

– Только тихо! Не пой с чужого голоса. Ты сам-то сидел хоть?..

– А я что? Я тихо… Просто себе напеваю. Разве вы не слышите:

Бля-бля… Бе…

Сидели на трубе…

А…

А: – Вот тебе и А… Говорю тебе: без булды, пожалуйста, без булды, дорогой…

Б (оправдываясь): – У меня в распоряжении целый этаж. Три двери, два балкона, один солярий, одна лестница и четыре окна – на четыре стороны света. С каждой стороны торчат верхушки какой-нибудь зелени. Ничто не мешает. Иногда внизу кричит дочка. Мой стол стоит прямо в центре. «Как это ты догадался поставить его в центр, я бы никогда не догадалась», – говорит теща. Вокруг стола с четырех сторон веревки: на них иногда вешают пеленки. Это меня веселит. Вчера передо мной висели совсем не детские трусы. В мои обязанности входит колоть дрова, носить воду и керосин, иногда ходить в магазин. Если учесть, что гораздо большие помехи не мешали мне раньше писать, то сейчас мне ничто не мешает.

А: – Скажи мне, пожалуйста, что тебе мешает? Ведь, кажется, все у тебя есть, все о тебе заботятся, тебе не приходится ни о чем думать… Все условия тебе созданы. На тебя работали папа, мама и вся страна. Дали тебе образование. Одели тебя и обули. Накормили. Чего тебе не хватает, в смысле недостает? Скажи, пожалуйста. Мы потратили на тебя всю свою жизнь…

Б (молчит).

А: – Ведь теперь ты уже большой. Мы не можем тебе уже помочь. Когда ты был маленький, нам было ясно, чего тебе надо. Сейчас ты уже взрослый, и ты уже живешь сам. У тебя есть семья. У тебя есть свой опыт. У тебя есть свое дело. Ты смотришь на мир по-своему. Мы уже ничем не можем тебе помочь. Мы тебя любим, но ничем не можем…

Б (молчит).

А: – Теперь уже все зависит от тебя. Если ты виноват, ты виноват сам. Что тебе мешает, дорогой?

Б: – Дорогие мамочка, папочка, тетеньки и дяденьки, дедушки и бабушки, тещиньки и – как вас? – папы жен, дорогие граждане и гражданочки! Ничто мне не мешает. Я вам очень благодарен и признателен. Мне от вас ничего не нужно. Я буду вам благодарен до конца дней своих. Если я чего-нибудь от кого-нибудь хочу, то это от себя. Но и в этом я не уверен. У меня подрезаны крылья, дорогие гражданочки.

А: – Нет, вы мне скажите, кто вам их подрезал? А? Может, я, который всю жизнь работал и проливал кровь за таких, как вы? Может, я, который ни разу о себе не подумал?

Б: – Что вы перебиваете? Вы не перебивайте. Мне и так трудно собраться с мыслями. А если так… то, может быть, и вы. Почему же это вы о себе-то не думали. Может, этого мне и нужно было, чтобы вы о себе думали, а не обо мне. Как же вы о других-то можете думать, если вы о себе не думали ни разу?

А (молчит обиженно).

Б: – Ладно, ладно… Не вы. Я не прав. Я действительно не о том хотел сказать. Ну, хотите, я еще раз извинюсь. Ну, хотите, я на колени встану? Мне это ничего не стоит, честное слово. Ах, вам надо, чтобы стоило. И это вы так о себе не думаете? Ну, ладно, если по-честному, это мне дорого стоит. Вернее, стоило. Да и, в конце концов, я не вам это говорю. Пойдите и пройдитесь. Подышите, так сказать. И подумайте о себе.