Рассказы майора Пронина - Лев Овалов

Отправляясь туда, я решил предупредить Виктора о своем отъезде.

В поезде я его тогда так и не нашел, и когда он неожиданно остановил меня в коридоре гостиницы, я прежде всего поинтересовался, где он от меня прятался. Он хотел было ничего не говорить до возвращения в Москву, но не удержался и признался. У сестры своего приятеля он выпросил платье, и в нем совершил все путешествие в поезде. Оказывается, я раз пять проходил мимо, но мне, конечно, и в голову не пришло, что он переоденется девчонкой.

– Это уж какой-то балаган, – сказал я.

– Однако ты меня не узнал? – обидчиво возразил Виктор.

– Все равно это нелепо и неостроумно, – сказал я. – Я-то не узнал, но десятки людей могли легко уличить тебя в обмане.

Но Виктор упорствовал.

– Однако цель достигнута?

Я действительно был им недоволен, потому что хотя Виктор и сумел провести меня, но в своем маскараде переборщил, казалось мне, и превратил серьезное дело в игру.

Поэтому дальше он следовал за мной в более естественном обличье, иногда подбегая в виде мальчишки, желающего поднести вещи и заработать немного денег, иногда сопутствуя мне на улице в виде случайного прохожего. Раз он остановил меня в темном забое, и я просто не мог понять, как он там очутился, в другой раз днем столкнулся со мной носом к носу на улице, и даже я не сразу узнал его в растрепанном и неряшливом оборванце. Хотя нередко бывало и так, что я замечал Виктора еще издали, и он всегда злился, когда я сообщал ему об этом. Но, во всяком случае, никто из моих спутников ни разу не заметил, что мы с ним знакомы.

Уезжая в Крутогорск, я пожалел парня. Наблюдая за мной, он ориентировался, конечно, по местонахождению комиссии и теперь легко мог потерять меня из вида, но мне самому не хотелось расставаться с ним.

Поэтому, высмотрев его в толпе на улице, я незаметно проследовал за ним до городского садика и, дождавшись момента, когда он, присев на садовую скамейку, принялся с увлечением наблюдать за игрой каких-то двух старичков в шашки, тихо подошел сзади и, не глядя на него, сказал:

– Сегодня я уезжаю в Крутогорск.

Он вздрогнул от неожиданности, повернулся ко мне и сердито зашипел, смотря мне прямо в лицо:

– А зачем ты мне об этом сообщаешь?

Я сделал вид, что ничего не слышу, и равнодушно проследовал дальше.

Через день мы уже находились в Крутогорске.

Старинный небольшой городок раскинулся на обоих берегах медлительной многоводной реки, запруженной плотиной. Здесь было найдено одно из первых месторождений железа на Урале, и чуть ли не двести лет назад возник железоделательный завод.

При въезде в город бросаются в глаза старинные здания первых заводских контор и каменных палат прежних заводовладельцев, на холмах высятся церкви, тянутся широкие и неровные улицы. У реки виднелись потухшие доменные печи, а еще ниже чернели высокие трубы и закопченные крыши заводских корпусов. Широкий пруд уходил вдаль, а пологие холмы вокруг него тонули в лесах… Только крутых гор не было видно в Крутогорске, и лишь от усталости или спьяну могли первые поселенцы дать такое название здешней местности.

В Крутогорске, оживленном торговом пункте, всегда бывало много проезжих, и двухэтажная каменная гостиница отличалась поместительностью и удобствами, в номерах имелись и электрическое освещение, и водопровод, и даже звонки для вызова коридорных.

Мне отвели чистенький и щеголеватый номерок, но я не собирался в нем прохлаждаться и прямым ходом отправился на знаменитые крутогорские рудники. Мне хотелось сразу же увидеть, в каком состоянии они находятся.

В рудничном управлении мне удивились, – не так скоро ждали они к себе комиссию, но встретили хорошо. Я выразил желание осмотреть рудники, и один из техников вызвался меня сопровождать. Фамилия его была Губинский. Произвел он на меня впечатление человека серьезного и вежливого, и только глаза у него были какие-то голодные: все смотрит, смотрит, точно хочет что-то попросить и не решается.

В те годы работа на рудниках шла плоховато. Разрабатывались главным образом участки, где руда лежала на поверхности. Большинство шахт было заброшено. Работа, по существу, находилась в руках подрядчиков – богатых кулаков, владевших девятью – десятью лошадьми, снимавших отдельные небольшие участки и от себя уже набиравших рабочих, – обычай, сохранившийся от дореволюционного времени.

Ходим мы с Губинским по руднику, показывает он мне шурфы, карьеры да отвалы, показывает очень обстоятельно, объясняет, как производятся работы, жалуется на затишье.

– Как услышал, что вы прибыли, – говорил он, – так даже вздохнулось легче. Вот, думаю, может, и начнется все по-старому, закипит рудник, пойдет работа по-прежнему. Многие уж отвыкли от рудника…

Дня три ходили мы, и с его помощью я действительно все как следует осмотрел, только в нижние штольни не пустил меня Губинский.

– Обвалились они, опасно, – объяснил он. – Еще при Колчаке рухнули.

Впечатление от осмотра сложилось у меня неважное. Работы – непочатый край, все запущено, порядок навести будет нелегко, трудов и денег придется потратить много, но ведь такие дела у нас по всей стране.

Осмотрел я, значит, рудник, и… Нечего мне стало делать. Живу в гостинице и жду у моря погоды. Думаю-гадаю: случится или не случится какое-нибудь происшествие на руднике. И, признаться, хотелось мне, чтобы случилось.

Виктор на глаза мне не показывался, но мельком я заметил, что он в той же гостинице остановился и особенно прятаться от меня не старается, – надоела ему эта игра, да и мне самому она надоела. Рад бы его позвать, но характер выдерживали оба, и никто из нас не хотел первым нарушить условие, которое заключили перед поездкой.

А тут еще пришло письмо от Савина. Передвигаются они с рудника на рудник, и, точно назло, вместе с моим отъездом кончились всякие неприятные сюрпризы. Ни тебе обвалов, ни затопленных шахт… Настроение у Савина, судя по письму, превосходное, и принялся я упрекать себя в склонности выдумывать лишние страхи там, где их вовсе не существует.

Вот в таком невеселом настроении поужинал я однажды вечером в ресторанчике при гостинице, захожу к себе в номер, зажигаю свет, взял какую-то книжку, лег на кровать и вдруг слышу из-под кровати голос:

– Лежи-лежи, не ворочайся. Смотри в книжку, будто читаешь.

Виктор!

– Довольно тебе дурака валять, – говорю я ему спокойно. – Хватит нам в прятки играть. Точно дети балуемся. Ты бы еще маску пострашнее сделал да ночью пугать бы меня пришел. Вылезай да садись на стул, поговорим по-человечески. А то, смотри, встану да вытащу за уши…

– Я тебе говорю – лежи, – отвечает Виктор. – Потерпи минутку. За тобой следят.

– Как так? – спрашиваю и на всякий случай раскрываю книгу и делаю вид, будто ее читаю.

– А так, очень просто, – отвечает Виктор. – Небось и сейчас какой-нибудь дядька против твоих окон торчит и следит за тем, что ты делаешь.