Аномальный континент - Алексей Бобл

– Владас, ты с кем? – спросил я.

Он смотрел в сторону. Я кивнул морякам, захлопнул дверцу.

– Если все-таки решил поехать в гостиницу, – заговорил Жора, – внизу на развилке возьми вправо и двигайся все время вверх так, чтобы маяк за спиной был. Как выйдешь на Бродвей, это у нас самая широкая улица в городе, ищи по другой стороне через три квартала двухэтажное здание с вывеской.

Он раскрыл дверцу.

– Ну прощай… – хотел еще что-то добавить, но не стал. Выбрался из кабины.

Я сел прямо, заметил в боковое зеркальце, как Владас забирается в кузов. Включив зажигание, перекинул рычаг скоростей на третью, газанул несколько раз, раскручивая движок, и покатил вниз по склону, навстречу светящемуся огнями Нью-Пангу.

Грузовик пророкотал по темному проулку и выкатился на перекресток. Там и тут улицы были перекопаны, вдоль домов, приземистых каменных кладок и заборов из песчаника тянулись траншеи, всюду рядом с ними лежали трубы.

Складывалось впечатление, что в городе с размахом начали какое-то строительство, точнее сказать, приступили к созданию водопровода. Может, так и есть на самом деле, чего гадать? Пришлось снова свернуть, объезжая очередной раскоп. Пропетляв еще минут десять, ориентируясь на свет маяка, я наконец выбрался на главную улицу города, глянул через плечо в заднее окошко. Вонг с Владасом сидели на лавке у правого борта. Первый смотрел вперед, второй – назад.

Грузовик прогудел вдоль домов – фонари на Бродвее горели тем же необычным белым светом, что и маяк. Видимо, это газ светится в лампах или особая жидкость, а может, раствор, то есть смесь соков каких-нибудь деревьев, приготовленная местными кулибиными. В голове шевельнулись смутные воспоминания насчет джунглей, далеко простиравшихся от восточных границ Нью-Панга до пустыни, всплыла пара экзотических названий растений, но Справка промолчала.

Вымощенная камнем главная улица города была широкой, как меня и предупреждал Жора, и полого шла вверх от моря. Тут могли свободно разъехаться три грузовика, и место для прохожих еще оставалось. И тут не было траншей.

Я порулил в конец квартала к двухэтажному дому, где над подъездом ярко-красным светилась вывеска и горели окна.

Проехал мимо гостиницы, остановился у следующего дома, подумал и сдал немного назад, резко выкрутил руль, встав в проулке под стеной «Жемчужины». Когда заглушил двигатель, услышал, как внутри гостиницы пьяные глотки горланят старый гимн России, что-то там было про нерушимый союз и братство народов. Вылез из кабины, бросил спутникам: «Пошли», – и решительно направился к дверям.

На пьяных постояльцев мне было плевать, моей целью было попасть в гостиницу. Подойдя к дверям, помедлил, глядя на вывеску – буквы ярко светились в темноте, появилась резь в глазах, я моргнул. В голове изменилось что-то, словно заработал извлеченный перед судом мнемочип, запустивший тестовую проверку нейроцепей. Казалось, еще секунда, и перед внутренним взором появится светящаяся 3D модель нервной системы, но наваждение схлынуло. Ор в кабаке, занимавшем правое крыло первого этажа, стал громче, слов почти не разобрать. Я толкнул двери, прошел по коридору, задержался у проема в освещенную залу – свободных мест за столиками не было, лица стерлись в сизом табачном дыму. И двинулся дальше. Спутники молча шли следом.

В конце коридора начиналась лестница на второй этаж, слева от нее – две двери. Первая, обшарпанная, с массивным навесным замком, явно вела в подсобку. Я миновал ее, взялся за ручку на соседней, с резными филенками и морской раковиной на высоте груди, обернулся. Вонг легко взбежал по ступенькам пролетом выше, перегнулся через перила, кивнул мне. Владас остался в коридоре, нервно переминаясь с ноги на ногу – оружия у него не было, предназначавшийся ему дробовик сейчас висел у китайца за спиной, другой тот держал наготове. Лишний пистолет находился у меня. Я толкнул дверь и быстро вошел в комнату.

Почему решил, что нужно зайти именно сюда, сам не знаю. Машинально все сделал, можно сказать, на уровне рефлексов. У дальней стены стоял стол, на нем горела лампа, справа от потолка до пола тянулись полки, заставленные внизу большими глиняными кувшинами – горлышки заботливо обтянуты марлей и обвязаны бечевой, на концах завязок виднеются сургучные печати. Не иначе как винный запас заведения. Верхнюю часть полок занимали различные статуэтки из камня, дерева и даже стекла. На приставленной к стеллажам лестнице стояла высокая женщина в длинном платье: черные волосы собраны в пучок на затылке, лицо оставалось в тени.

– Зачем приехали? – проронила она чуть хриплым от волнения голосом. – Я платила уже. Маклейн обещал, что…

Женщина взяла с полки пузатую статуэтку, больше похожую на копилку, повернулась к свету:

– Мы же все обсудили. Он обещал… – Она замерла, не дыша. Большие темные глаза на широком лице испуганно сверкнули.

Я прикрыл за собой дверь, прошел к столу и осмотрелся. Голая стена слева, угол за дверью занимал старый сейфовый шкаф, в дальнем от него углу находилась деревянная тумба, рядом – окно с неплотно прикрытыми занавесками.

Я обошел стол, сдвинул край занавески, взглянул на улицу и все понял: «Студебеккер» был в шаге от окна; женщина приняла нас за рейдеров Маклейна, полезла доставать копилку, где, возможно, прятала деньги…

Она по-прежнему стояла на лестнице, держа в руках статуэтку, и напряженно смотрела на меня, боясь моргнуть.

– Хочу снять трехместный номер, – глухо произнес я. – До утра.

Достал из кармана монету и бросил на стол. Лицо женщины ожило, она заморгала, суетливо отвела взгляд. И чуть не сверзилась на пол, я успел подхватить ее под руку, обнял за талию и бережно опустил на ноги.

Она испуганно отшатнулась к стеллажам, но через мгновение совладала с эмоциями, одной рукой одернула сбившееся на груди платье, перехватила статуэтку, боком протиснулась к столу. Взгромоздившись на табурет, подняла на меня уже строгое лицо.

На вид ей было чуть больше сорока – заметные морщинки у глаз, слегка припухшие веки, взгляд усталый и… обреченный. Как будто хочет меня прогнать, но не может, поэтому напустила на себя строгости, внутренне собралась, ждет, пока заговорю.

– Что насчет номера? – напомнил я.

Она молча изучала меня, положив руки на стол.

– Ну? – Я начал терять терпение. Хотелось есть, а еще больше хотелось спать. – Мне искать другую гостиницу?

И тут пришла запоздалая мысль: а если эта женщина никакая не хозяйка, не Рита…

– Возьму по рублю за койку, – наконец сказала она. – Ужинать будете в номере?

Я кивнул. Она выдвинула ящик, привычным движением смахнула в него пятак.

– За ужин еще два рубля. – И протянула мне ключ с белым шариком на кольце.

На шарике красовалась выгравированная цифра три – похоже, он символизировал жемчужину; на ощупь оказался обычным пластиком.