В его нежных руках - Пухальский

по имени? — спросила шепотом Лиля, хотя они итак были одни на этаже.

— Привыкла. Наши отцы дружат уже очень давно. Моим братьям приходилось брать меня с собой, поэтому мы долгое время общались. Я даже думала, что любила его, пока он не сказал Мерту, что не выносит меня и общается только потому, что я его сестра. Конечно, я была раздавлена, пыталась выкинуть его из своей головы, что было трудно, но я справилась. А теперь этот засранец лезет в мою личную жизнь и указывает мне, что делать, с кем общаться, а с кем нет! Поэтому он не заслужил того, чтобы я обращалась к нему по имени-отчеству, — разозлилась она. — Ты вообще в курсе, что в субботу утром я проснулась не дома, а у него на квартире? Причем в одной комбинации⁈

— Что? — ошарашенно прошипела Лиля, не понимая как так получилось. — Но, разве он не отвез тебя домой?

— Я тоже так думала, но этот извращенец раздел меня и уложил в постель.

— Уложил спать? — уточнила Лиля и та кивнула. — Разве это плохо?

— Лиля, он раздел меня! — возмущалась Динара, пока они ехали в лифте. — Я жалею, что пришла к нему на работу. Думала по старой дружбе, мне с ним будет легко, а на самом деле…

— Дин, может он все еще нравится тебе?

— С чего ты взяла? — ошарашенно выдала Динара, и Лиля пожала плечами.

— Мне так показалось.

— Не говори глупостей, — разозлилась Динара. — Я никогда не влюблюсь в него снова! Лучше выйду замуж за первого встречного!

Улыбаясь таким громким заявлениям Динары, Лиля, подхватив ее под руку, предложила забежать в кафе выпить горячего чаю, а потом пойти домой, и та согласилась.

13

Динара.

После того, как они попрощались с Лилей, она приехала домой и тяжело вздохнув, открыла входную дверь.

— Это ты малышка?

Крик папы был слышен от входной двери, и Динара невольно улыбнулась, понимая, что даже сейчас, когда ей исполнилось двадцать, для него она по-прежнему маленькая девочка.

— Да, я пап.

— Пап? — его встревоженный голос стал приближаться, и она скривила улыбку, понимая, что он всегда чувствовал ее настроение, лучше нее самой. — Что случилось?

— Прости папуль, тяжелый день. Понедельник, — пожала она плечами и, подойдя, крепко обняла его и поцеловала в щеки.

— Клянусь, когда ты такая, мне самому очень плохо. Хочешь, я попрошу Резеду приготовить твое любимое какао с зефирками? — предложил он, обнимая ее и целуя в висок. — Когда я согласился, чтобы ты работала, я думал, это будет приносить тебе удовольствие, но теперь понимаю, что поторопился.

— Нет-нет. Ну, ты чего, папуль? — затараторила Динара, тормозя его за плечи и заглядывая в глаза, понимая, что если сейчас не отвести подозрения, он запретит работать и оставит ее дома. — Я очень счастлива, просто сегодня я себя плохо чувствовала с утра. Голова немного болела. Но уже все прошло, — сказала она, видя, как озабоченно он стал трогать ее лоб.

— Тогда завтра останься дома. Я сам поговорю с Кемалем, — его тон был безоговорочным, и она кивнула, заставляя того, улыбнуться.

— А мама где?

— Смотрит сериал. Присоединишься к нам?

— Конечно. Братья дома?

— Нет еще в офисе. Приедут поздно. Ты голодная? — спрашивает он и тут же зовет Резеду, не обращая внимания, на ее заверения, что она не голодна. — Резеда, приготовь пару бутербродов и какао, а потом принеси в гостиную.

Она кивнула, тихо исчезая, и Динара покачала головой, уходя вслед за отцом. Мама нежно поцеловала ее в лоб и щеки, а Динара прижавшись к ней, вдруг почувствовала себя такой несчастной и счастливой одновременно, что закрыла глаза, боясь, что ее слезы увидит отец и тогда, отвертеться от допроса не получится.

Так и уснув, прижавшись к плечу мамы, Динара не слышала, как отец звал ее на ужин и не чувствовала как он отнес ее в комнату, хмуря брови и все же трогая лоб.

— Саид, что случилось? Ты весь вечер какой-то нервный? Что-то с Динарой? — спросила Зульфия Кадировна, мать Динары и он покачал головой.

— Не знаю. Она какая-то необычная после выходных. Назвала меня папой, вместо папули, а я сразу чувствую, что что-то не так, если она не зовет меня как обычно.

— Саид, тебе не кажется, что наша дочь уже взрослая и ее уже не нужно так сильно опекать? — улыбнулась она, и он нахмурился еще сильнее.

— Она наша единственная дочь и я буду опекать ее, пока жив! И если я узнаю, что ее кто-то обидел, спущу с паршивца шкуру! — гаркнул он и она засмеялась еще сильнее, совсем не пугаясь его громкого голоса.

— Саид, двадцать лет прошло, а ты все как в первый раз. Едва увидел ее, с рук не спускал. Думал, что будет еще один парень, — смеялась она, и он слегка улыбнулся, вспоминая этот момент. — Даже я не удостаивалась такой любви и нежности, как наша дочь!

— Зульфия⁉ Не говори так. Ты подарила мне такое счастье!

— Я не злюсь, честно. И не ревную. Я горжусь тобой! Надеюсь, что и ее избранник будет любить и ценить нашу дочь так же, как и ты, Саид.

Его широкая улыбка после ее слов тут же померкла, представив, что однажды ему придется отдать свою малышку за какого-нибудь мужчину. Вряд ли найдется такой, кто сможет любить ее той любовью, которой она достойна.

— Зульфия, оставь это прошу! Я всегда начинаю злиться, когда ты заводишь разговор о браке. Она сказала, что не выйдет замуж. Пусть так и будет. У нас есть парни, выдавай их. Эти олухи не знают ничего лучше, чем пить и гулять ночи напролет. Может женитьба вправит им мозги⁉

— Саид, ну ты что⁉ Они же еще молодые, пусть гуляют, — тут же заступилась она за них, и он фыркнул, вставая из-за стола и уходя наверх, чтобы проверить дочь.

Поняв, что с ней все хорошо, он вышел из комнаты и спустился в кабинет. Присев в кресло, он закурил сигарету и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

То, что дочь для него была счастьем и невыносимой гордостью, знали все в доме. И не смотря на это, братья никогда не обижали ее, зная, как ревностно к этому относится отец. Даже Мерт, ее любимчик из братьев, никогда не смел, повышать голоса на нее, но в субботу он облажался.

Вернувшись утром, вместе с сестрой в невменяемом состоянии, он так и не смог толком объяснить что случилось. А на его вопросы Динара отвечала, что даже не заметила,