Расписание свиданий - Вадим Селин

У меня резко изменились планы, и я решила поиграть с ним. Посмотреть на многократно отыгранный спектакль и по возможности как-то сбить его с наезженной колеи. Вести себя не так, как, вероятно, вели себя его жертвы.

— Боже, я в это не верю! — театрально ахнул парень. — Мое послание достигло цели, и ко мне пришла очаровательная девушка. Это судьба, точно судьба…

— А Васю можно увидеть?

— Я и есть — Вася, — с гордостью сообщил любитель сеток и поиграл мышцами.

«Значит, это действительно он. Так вот из-за кого мы поругались с Маратом, и из-за кого хотела утонуть Катя», — подумала я, оглядывая Васю.

— Да? — изобразила я разочарование, внимательно рассматривая его, как обычно рассматривают на рынке продукты, проверяя их на свежесть. — А я думала, ты другой. Жаль. Ну ладно, я пошла. Пока.

Это был большой удар по его самолюбию. Несколько секунд он смотрел на меня удивленными глазами, а когда пришел в себя, сказал:

— То есть как это? Я тебе не нравлюсь?

— Нет. В смысле да. Ну, то есть не нравишься.

— Не может быть! — воскликнул Вася.

— Это еще почему? — поразилась я.

— Потому что я всем нравлюсь!

— Как видишь, это не так, — фыркнула я.

— Да ты просто… ты… ничего в парнях не понимаешь!

— Уж лучше ничего не понимать, чем понять и закончить так, как Катя, — презрительно сказала я.

Вася мгновенно переменился в лице и одним прыжком подскочил к забору.

— Ты что, знаешь Катю? Ты кто такая? А Катя как? Так ты по вопросу бутылки или нет?

«Какой деловой», — подивилась я и ответила:

— Я по многим вопросам. И по Катиному, и по «бутылочному»…

Вася открыл скрипящую калитку и сделал пригласительный жест рукой:

— Проходи. Сейчас по рюмочке выпьем.

— По какой еще рюмочке? — возмутилась я, зачем-то входя во двор. Клянусь, я не понимала своих поступков. У меня всерьез сложилось впечатление, что Вася владеет гипнотическими приемами, которые он использовал и в письме и использует сейчас, общаясь со мной вживую.

— По рюмочке чая, — расплылся в улыбке хозяин деревянного дома.

Я остановилась посреди неухоженного, заросшего участка и краем глаза заглянула в раскрытую дверь жилища. В доме тоже висели какие-то сетки, кастрюли, сковородки на прибитых к стенам крючках…

— Что стоишь посреди двора? Проходи в дом.

— Не хочу, — покачала я головой, не зная, что говорить дальше.

Я вообще не знала, зачем вошла в эту калитку, для чего стояла в этом заросшем дворе, почему сказала про Катю… Я не понимала своих поступков. Чувствовала себя пьяной. Или загипнотизированной? А может, никто меня не гипнотизировал и мною руководило банальное любопытство?

— Так ты бутылку нашла? — второй раз спросил Вася.

— Да, — кивнула я, глядя на его бицепсы, которые он якобы невзначай то и дело выгодно выставлял напоказ.

— И сюда пришла.

— Да, как видишь.

— Тогда чего мы ждем? — поинтересовался Вася, пристально посмотрев мне в глаза томным взглядом.

— В каком смысле? — не поняла я.

Через секунду произошло самое унизительное событие в моей жизни, которое я по сей день вспоминаю с обидой: Вася шагнул ко мне, склонился с высоты своего двухметрового роста и крепко обнял меня за плечи двумя руками. Так сильно, будто заковал в цепи. После этого он приблизил свое лицо к моему, закрыл глаза и поцеловал в губы.

Я чуть не задохнулась от возмущения и от того, что он крепко меня обнял — так, что я не могла дышать. Сердце страшно заколотилось, а коленки задрожали.

Стараясь вырваться из стальных объятий, я трепыхалась, как беспомощная бабочка, попавшая в сачок, но у меня ничего не получилось. Не могла сообразить, что сделать, чтобы выскользнуть из его рук, и вместо этого стояла и ощущала, как он целует мои губы.

У него участилось дыхание. Он ослабил объятья, убрал одну руку и запустил ее в мои африканские косички. Я почувствовала на затылке его горячую ладонь.

Времени перестановки рук хватило на то, чтобы я освободила свою правую руку и с силой залепила ему пощечину. Я отвесила ее с таким наслаждением и с такой силой, что испытала гордость за себя, ведь я первый раз в жизни дала кому-то пощечину. Даже не знаю, почему я дала именно пощечину, а не ударила его кулаком. Наверное, в таких ситуациях дают именно пощечины, поэтому я на каком-то непонятном уровне сообразила не бить Васю по-мужски.

— Ты что сделала?! — закричал он, выводя меня из состояния оцепенения.

Я отскочила от него на два метра и закричала в ответ:

— Что я сделала? Что ты сделал? Кто дал тебе право? Кто?!

— Но ты же сама пришла, бутылку нашла. А это значит, что… — проговорил Вася, потирая щеку с отпечатанной красной ладонью, и вдруг оборвал свою рифмованную фразу на полуслове. Его взгляд устремился куда-то за мою спину.

— Ничего это не значит! — прошипела я, как змея, и быстро повернулась назад, чтобы проследить за его взглядом.

Проследила. И почувствовала, как земля поплыла под ногами. Чтобы не упасть, я хотела взяться за забор, но руки не подчинялись моим командам. Вместо этого ладони стали с силой тереть губы, в которые меня поцеловал Вася, и щеки, которые внезапно запылали.

А земля все качалась и качалась… Не потому, что началось землетрясение, которое изредка случается в наших краях, а потому, что за забором стоял… Марат.

За забором стоял Марат и с неописуемым выражением лица смотрел на нас. Он переводил взгляд с меня на Васю и обратно. В его взоре можно было прочесть многое: ужас, гнев, разочарование, подавленность, обиду…

«Он все видел», — стрелой пронеслось в моей голове.

Я хотела спросить у Марата, что он здесь делает, но тут из-за угла появился четвертый персонаж — Артем.

— Ну что, нашел дом? — весело спросил он у катамаранщика и заметил нас. Меня и Васю. Также заметил наши лица. Хоть мы молчали, но многое можно было понять и без слов. — Что здесь происходит? — посерьезнел напарник и глазами указал на Васю: — А это кто?

— Это Вася, — сказала я, явственно ощущая в воздухе запах озона. Так всегда бывает, когда собирается гроза. Несмотря на то что в настоящее время небо было чистое, гроза все же собиралась. Да еще какая…

— Это Вася… — как зачарованный повторил Марат, по-новому взглянув на двухметрового обладателя каштановых волос и дома-развалюхи, где он принимал попавшихся на удочку девчонок и изображал из себя романтического отшельника. Впрочем, может, никого он не изображал, а был отшельником на самом деле.