Полный карт-бланш! - Увалов

мы отбросы мира магии, — и не маглы с палками и не чистокровные аристократы, так, серединка на половинку, болтаетесь где-то, куда прибьет, там и останетесь.

— Лучше быть полукровкой и болтаться где-то, — начал я, оборачиваясь, не применяя магию и не готовясь размазать лицо, — чем быть такими как вы, предателями крови, Уизел! — почти плюнул, мог бы, зашипел на парселтанге, но не хочу раскрываться как змееуст. Эк, его передернуло от титула, — что? Я не прав? И за вами нет грешка перед магией?

Не слушая ответ, ушли с парнями в гостиную факультета. А там, выдохнули, а я скинул магию в душе. Вода от моей силы, несмотря на включенный и шпарящий кипяток, текла ледяная. Вот она стихия. А еще отпечаток магии и стихии на палочке. На рукояти по-прежнему перья, а вот на самой палочке проявлялись едва заметные снежинки. Шли они от рукояти к кончику, всего три или четыре, маленькие. Скинув напряжение и смыв в воде желание вмазать Рону по роже, вышел из душа. Открыл книгу по Чарам за третий курс. Взял у парней на курс старше. Ушел с головой в чтение. Хедвиг сидела на стуле около кровати, успокаивала:

«- Харри, не бери в голову»

— Я и не беру, Хед, — отвечал.

«- Но ты переживаешь, вижу как думаешь, Харри, беспокоишься»

— Переживаю, Хед. За Драко, Тео, Блейза, весь факультет Слизерин. Даже за их ядовитого декана. Змеи не при чем, но чуть что, сразу виноваты они, — она клекотала и говорила, что всегда найдется козел отпущения, а змеи и их факультет не в выгодном положении и все из-за одного темного лорда, — да, он во всем виноват.

«- Вот и выскажи ему при встрече!»

— Идея, что надо, Хед, — улыбнулся я фамильяру, — еще бы по роже въехать или льдом приласкать, — размечтался я, — но не дорос еще с темным лордом лично тягаться, — птица смеялась, заливистое уханье стояло на всю комнату, и как раз подошли ребята, спросили, что это с Хэдвиг происходит, ответил: — смеется она так, — ответил, те переглянулись и больше не спрашивали. Им не понять связь фамильяра и хозяина. Я продолжил читать, все еще улыбаясь мысли о побитом и замороженном лорде. И так до отбоя. А утром, на завтраке, со мной заговорил Драко, подойдя к столу факультета:

— Гарри, я слышал, как ты с Роном и остальными Уизли вчера пообщался, что ты от него услышал и о чем он говорил, — я понял к чему он этот разговор начал, перебивать не стал, лишь посмотрел, он понял, сказал: — ты не исправим, Поттер. Меня и весь факультет грязью поливают, в нападениях обвиняют, того гляди, за угол утащат и на ленточки порежут, а тебе ни драккла не страшно со мной общаться. Даже больше, ты за нас, змей, заступаешься, как за своих воронов, — удивлялся он.

— Первое — ты, мой друг. Второе — у меня в этой ситуации та же позиция, что и с пророчеством и титулом избранного. Какая разница о чем там написано, в чем вас обвиняют, тебя в том числе, — и вспомнил шутку из своей прежней жизни, — на заборе тоже много написано, а там дрова, — он не понял, я разъяснил, — я о том, что написать можно что угодно, а на деле за забором окажется совсем не то, что ты ожидаешь увидеть. Так и на стене. Ну, написали там, что Тайная Комната открыта, Наследник какой-то появился, и что? — на меня смотрели все, так как говорил я достаточно громко, слышали мои слова и слизеринцы и когтевранцы. При этом никто не спорил, со мной соглашались, поддерживали змей и верили в их невиновность, — если верить всему что пишут — с ума свихнешься, — старшие были солидарны, а младшие промолчали, лишь Луна подошла к Драко и сказала:

— Драко Малфой, не переживай, — положила она руку на его, смотря в глаза, улыбаясь своей милой, детской улыбкой, — главное тебе верит Гарри Поттер, слова остальных не должны тебя волновать.

— А ты? — спросил ее друг, — веришь мне?

— И я верю, — улыбка и она ушла за стол.

За всей этой сценой дружбы между нами: Героем Магической Британии и отпрыском Пожирателя смерти, не смотря на гуляющие по школе слухи и обвинения зеленых в нападениях, наблюдали всей школой, даже профессора и директор. Особенно порадовала реакция Локонса, который как кот Леопольд говорил: «Давайте жить дружно», призывал к миру во всем мире. Хиппи, мать его за ногу! На него смотрели как на психа, но молчали. Лишь профессор Снейп был мне и всем воронам благодарен за поддержку и веру в змей и их непричастность.

Прошел месяц, близилось рождество, вроде нападения прекратились, как и шепотки за спинами зеленых учеников. Слизеринцы скинули с плеч очередную тяжесть неприязни, спокойно, не оглядываясь ходили по коридорам, но снова нападение и пострадала Грейнджер с зеркалом в руке. Никаких спокойных каникул и счастливого Рождества, даже песни на Сочельник, елки и подарков. Траур, печаль. Но на каникулы нас отпустили. Радовало то, что у профессора Стебль поспевали Мандрагоры, с их помощью ребят вернут из оцепенения.

Еще одна приятная новость, директора, как и по канону, снимают с поста за недоверие. Ведь при нем произошла такая беда, заколдованы дети. Благодаря мистеру Малфою, который нас с Драко забирает прямо из школы на каникулы, у нас есть повод посмеяться и вспомнить мину Великого и Светлого, когда Попечительский совет в полном составе пришел и попросил его покинуть пост. Временно его заменяла Минерва Макгонагалл. А Рождество было интересным. С крестной я пообщался на следующий день, утром, за завтраком. Спросил, про их общение с мамой, на каких темах они сошлись.

— Она готовилась стать леди Поттер. Ей