Падение - Соман Чайнани

«Чтобы творить добро, – тут же подумала Кима. – Чтобы спасти Нетландию. Чтобы свергнуть с трона злого тирана».

Но вслух она ответила совсем не то. Она почувствовала, как в сердце что-то предательски кольнуло, словно здесь, глубоко под землей, где ее может слышать только троллиха, она наконец-то может сказать правду.

– Чтобы быть с ним, – выдохнула она.

После того как Добро проиграло Вечер Талантов, Аладдин тут же принял предложение Крюка сбежать из школы и отправиться в Нетландию. Он даже сам предложил ее кандидатуру, хотя и Крюк, и Капитан Пиратов совсем не хотели брать с собой девочку. Но Аладдин их убедил. Она вообще ничего не сказала сама и не рассматривала других вариантов. Школа Добра после Вечера Талантов казалась какой-то неустроенной, она сомневалась в Добром Директоре… Быть рядом со своим парнем казалось самым безопасным вариантом. Если она останется с Аладдином, то пойдет по пути Добра. К счастью. К «жили они долго и счастливо». Разве не так заканчиваются лучшие сказки? Принцесса остается с принцем?

Но с каждым новым днем, проведенным в экспедиции, она все больше сомневалась в верности этого пути.

Словно, последовав за мальчиком, она лишь уходила все дальше от самой себя.

Кима посмотрела на троллиху, та грустно улыбалась.

– Говорила же, у нас много общего, – сказала она. – Мы жертвуем собой ради мальчиков, которых любим. И что потом? Сидим на этом острове. Одни.

– Ты любишь здешнего мальчика? – удивилась Кима. – Я думала, что ингертролли презирают любовь. И мальчиков.

– Этот – другой. – Ингертроллиха тяжело вздохнула. – Единственный, кого здесь можно любить.

– Дай угадаю. Питер Пэн, – проворчала Кима.

– Питер Пэн! Хи-ха! – Троллиха визгливо расхохоталась, Кима поспешно отвернулась и зажала уши. – Сердце, бьющееся ради Луото Бахти, никогда не будет биться ради Питера Пэна!

Кима медленно повернулась:

– Луото Бахти. Каннибал. Он твоя настоящая любовь?

– Когда-то у него была милая, мягкая, скромная душа, он думал только обо мне. Но потом стал беспокойным и захотел чего-то большего. Теперь я ему не нужна и не знаю, что делать, – ответила ингертроллиха уже спокойнее. – Видишь? Ты и я – мы сильные. Но в этом мире главные – мальчики. Они заставляют нас в себе сомневаться. Они решают наши судьбы, а мы следуем за ними. Тебя привели сюда. Меня бросили. И теперь мы обе потерялись. Потому что наши концовки сочинил какой-то мальчик. А мы ему это позволили, как все другие девочки. В наших историях последнее слово всегда за мальчиками. И неважно, насколько мы сильны… мы недостаточно сильны, чтобы это изменить.

Кима вздрогнула от горькой правды.

Ее отец. Аладдин. Крюк. Все мальчишки в школе.

Они видели в ней только девочку. Принцессу, а не человека.

В ней, словно два факела, вспыхнули гнев и целеустремленность.

– Мы достаточно сильны, – сказала она и подняла голову. – Да, достаточно.

Троллиха удивленно взглянула на нее и заморгала.

– Что, если последнее слово в наших историях больше не будет за мальчиками? Что, если я смогу помочь тебе добиться той концовки, которую хочешь ты? – спросила Кима. – Ты тогда поможешь мне?

Ингертроллиха шумно вдохнула. Она наклонилась, полностью накрыв девочку своей огромной тенью:

– Да.

Глаза Кимы заблестели, как светлячки, освещающие темноту.

– Тогда нам пора нанести визит в Пещеру Каннибалов.

12

Проблема с Мидасом состояла в том, что выглядел он как всегдашник – глаза с поволокой, ангельские кудряшки, – но вот сердце у него было как у отъявленного никогдашника.

Вот почему он попытался сбежать в первую же ночь после прибытия в Школу Добра. Не только потому, что ему совсем не нравилось, что его похитили из дома и что он скучал по жизни в Гавальдоне: прогуливать школу, чтобы поплавать в озере… играть с ручной змеей Бонго… воровать деньги у жителей деревни и покупать на них дорогую обувь…

Нет, самая главная причина, по которой Мидас сбежал из Школы Добра, – она оказалась настоящим адом.

Во-первых, он терпеть не мог девчонок, а в школе их была целая толпа – платья с рюшечками, фруктовые духи, румяна, из-за которых они больше напоминают жутких кукол. Во-вторых, эти дечонки все улыбались ему, потому что он был красивым, а это обычно означало, что мальчик милый и любящий, только вот он был бы очень рад, если бы все девочки разом отсюда исчезли. Впрочем, мальчики тоже были не лучше. После того как Директор Школы представил его классу как первого «читателя», ученика из недавно найденного мира за пределами Бескрайних лесов, всегдашники задразнили его «подделкой» и «уродом». Но Мидас окинул их взглядом холодных как лед глаз, словно они пустое место, а мальчика мало что так же впечатляет, как другой мальчик, который видит его насквозь. К обеду его уже никто не дразнил. Но отвратительного меньше не стало: ужасный стеклянный замок, пропускающий слишком много солнечного света, заносчивые учителя, пышная форма, в которой он чувствовал себя булочкой с кремом, бесконечные «Доброе утро» и «Как у тебя дела?» и разговоры ни о чем во имя вежливости, хотя самым вежливым было бы оставить только что похищенного незнакомца в покое.

Он заставил себя пережить первый день и, едва небо потемнело, сбежал из замка в лес в поисках дороги обратно в Гавальдон… но потом услышал рычание, повсюду вокруг открылись желтые и красные глаза, твари бросились на него, его ноги запутались в лианах, когда он попытался бежать, но затем к нему поспешно прибежал дежурный учитель, кентавр по имени Максим, и увел обратно в школу. На следующее утро Добрый Директор привел его в пустой кабинет декана, предложил чашку травяного чая с медом и несколько засахаренных слив и объяснил, что он не сможет вернуться домой, не погибнув. Либо Мидасу придется отлично учиться в новой школе, либо он станет деревом или грызуном в том самом лесу, через который он только что пытался сбежать.

Или умереть, или превратиться в скунса. Плохие варианты.

Впрочем, остаться в Школе Добрячков – не лучше.

Так что Мидас стал думать, как бы сменить школу. По крайней мере, пока не придумает более удачный план побега.

Разгуливая по пахнущим приторной парфюмерией коридорам Школы Добра между уроками, он вспоминал Злого Директора – того, который схватил его в лесу. Да, он был агрессивным и пугающим… но было что-то в его глазах… ум… энергия… словно он заглянул Мидасу прямо в душу…

– Доброе утро! Как дела? – спросил самый надоедливый мальчик в мире, нарушив его концентрацию.

Остолопа звали Руперт, или Руфус, или еще как-то так.