Ошибка предсказателя - Георгий Миронов

В библиотечном зале стояло множеству удобных глубоких кресел, журнальных столиков, торшеров, диванчиков, скульптур. За одним из таких столов и расположилась компания, стоящая из доктора Монтгомери, Князя и Лады.

Они не успели перемолвиться и парой фраз, как к ним с дымящейся чашкой кофе подошел джентльмен лет 50—55. Eгo костюм, рубашка, галстук и мокасины были как две капли воды похожи на одеяние Князя – видно, конечно, что это разные люди, но сходство поразительное.

Они обменялись понимающими взглядами и доброжелательными улыбками.

Внимание доктора Монтгомери привлек в первую очередь цвет лица джентльмена, и он не преминул заметить с педантизмом доктора:

– Либо вы сегодня слишком напряженно работали с утра и успели переутомиться, либо ухитрились до клубного кларета принять еще кое-что, а это при вашей гипертонии категорически запрещено… Позвольте представить вам, господа, моего старинного друга сэра Генри Рэмзи. А это господин Князев и госпожа Волкова из России.

Сэр Рэмзи галантно поклонился, поставил чашку с кофе на стол и удобно расположился в одном из кресел.

– Очень рад нашему случайному и потому особенно приятному знакомству. Тем более, что честь представить нас друг другу взял на себя столь уважаемый в Лондоне доктор, чья репутация и слово дорогого стоят. Возможно, кто-то и решится не прислушаться к совету доктора Монтгомери, но это точно буду не я, – в светло-голубых глазах сэра Рэмзи весело танцевали чертенята иронии.

– Простите, сэр, фамилия достаточно редкая… вы случайно не родственник сэра Аллана Рэмзи, одного из величайших шотландских живописцев?

– А… Браво, браво. Это один из моих предков по линии отца. Положим, величайшим его называют только в нашем поместье, неподалеку от Эдинбурга… Он хороший мастер, психолог. Но ему, полагаю, не хватило колористической смелости, живописной мощи, чтобы стать одним из первых в своем жанре. Его пейзажи…

– Простите, сэр, вы что-то путаете. Ваш великий предок писал почти исключительно портреты, а пейзажи ему действительно не удавались.

– Это я и имел в виду.

– Но судить о его мастерстве пейзажиста мы не можем: если таковые пейзажи ранних лет его творчества и сохранились, то лишь в частных коллекциях, возможно – в вашем поместье в Шотландии, я же видел его работы в Шотландской национальной портретной галерее. И среди них есть подлинные шедевры.

– Пожалуй, пожалуй… Впервые в жизни встречаю не то, что русского, просто – не шотландца, который что-то понимает в творчестве сэра Аллана. Англичане вообще плохо разбираются в живописи, не то, что мы, шотландцы. Естественно, есть и исключения – мой старый друг профессор Монтгомери. Кстати, буду рад показать вам наше семейное собрание живописи в местечке Рэмзи – это всего 10 километрах от Эдинбурга, на Север…

– Север Шотландии меня в последнее время особенно привлекает. Полагаю, у нас еще будет возможность об этом поговорить.

– У вас это, кажется, называется «искусствовед в штатском», – рассмеялся Монтгомери.

– У нас это словосочетание имеет совсем другое значение, нежели просто обозначение профессионально разбирающегося в искусстве офицера…

– Я знал лишь одного человека, который в равной степени был профессионалом и в истории искусства, и в расследовании самых сложных преступлений международных криминальных группировок. Кстати, в библиотеке Клуба есть его монографии по истории русского и английского искусства, переведенные на английский язык. У него есть лишь один недостаток: шотландскую живопись он рассматривает как составную часть истории изобразительного искусства Великобритании, тогда как…

– Тут, дружище, я вынужден вас остановить, иначе разговор уйдет далеко за рамки нашей встречи. Тем более, что я не только уже заметил книги профессора Патрикеева на полках клубной библиотеки, но и… имел честь много лет служить под его началом.

– Вы профессиональный искусствовед?

– Нет, профессия моя иная, соответствует второй ипостаси Егора Федоровича… В связи с чем я и хотел бы, передав от него привет, подтвердить свои официальные полномочия. Сегодня утром вы получили распоряжение Интерпола?

– Да, сэр.

– Текст его, естественно, совершенно секретен и тот факт, что я предоставляю вам его копию, говорит о степени моих полномочий. Тем более, что на ксерокопии распоряжения, пересланного мне по факсу из Лиона, есть приписка от руки: поручительство комиссара Жюля Леви с просьбой оказывать мне максимально возможную помощь по подготовке экстрадиции нашего клиента из Лондона в Москву.

– Вам и вашей даме? – галантно улыбнулся Рэмзи.

– Дама имеет другую специальность. Она целительница. Если приболеете…

– Избави Бог, я здоров как йоркширский бык. Можно ведь и просто дружить.

– Короче: дама сопровождает меня, как говорят, для отвода глаз. Но ей известны все наши секреты, тайны, пароли – и она сожалеет, что наша увлекательная, но достаточно утомительная командировка в Великобританию подходит к концу. Поскольку доктор Монтгомери не просто в курсе наших дел, но и активно помогает нам, вы можете еще раз прочитать ориентировку и задать мне свои вопросы, чтобы не привлекать ненужного внимания моего патрона к нашему знакомству. Итак, сержант Рэмзи…

– Итак, полковник Князев… Первый вопрос – уже серьезно, демонстрируя владение информацией по делу, начал Рэмзи. – Вы полковник военной разведки…

– Действующего резерва. Но это тонкости. Понимаю ваш вопрос. К нашему клиенту претензии есть у многих ведомств, каждое из них посильно участвует в подготовке экстрадиции гражданина России: ему инкриминируется совершение ряда особо опасных деяний, которые рассматриваются как преступления не только по законам России, но и по законам Великобритании. Каждое ведомство при этом решает свои задачи.

– Кто руководит операцией по подготовке экстрадиции?

– Общее руководство операцией поручено мне.

– А проведение самой экстрадиции?

– Ею будет руководить генерал Патрикеев, он на днях прилетает в Лондон.

– Ведомственных противоречий не будет?

– Все согласовано на самом высшем уровне.

– Безопасность операции? У вашего «клиента» солидная охрана.

– Она будет блокирована в час «X».

– Кульминация операции?

– В Эдинбурге. Мы загоним его в замок. И он очередной раз окажется в нужное время в нужном месте. Но это, как вы догадываетесь, уже не принесет ему привычной удачи…

Интерпол. Совершенно секретно. Гриф: «Русская мафия за рубежом». СС-78—2008. XII. Фас, профиль /до операции/. Фас, профиль /после операции/. «Пальчики» до процедуры, «Пальчики» со стертой дактилоскопией. Для идентификации голоса – приложение аудиодискеты. Запаховые пробы: для идентификации – приложение. Варианты почерка /манера его изменения/ – приложение.