Почти живые - Андрей Дышев

Они сворачивают и подходят к фанерному вагончику. На ступеньках сидит худощавый молодой мужчина и протирает ветошью промасленные детали автомата. Он в шлепанцах и спортивных брюках. Обнаженный торс отливает бронзой. На шее висит серебряный крестик. Это и есть командир. Минуту он рассматривает Ольгу, а затем его интерес к ней угасает. Ударом ладони загоняет на место крышку и передергивает затвор. Несколько мгновений он любуется автоматом, сверкающим свежей смазкой.

— Что вам надо? — не слишком любезно спрашивает он.

Она отвечает, что приехала к сержанту Рябцеву.

Командир нажимает на спусковой крючок и ставит автомат на предохранитель.

— Разведчики уехали сегодня утром, — равнодушно отвечает командир и кладет автомат на колени.

— Как уехали? — едва слышно говорит она.

— Как обычно. Колонной.

— Куда?

— На кудыкину гору, — отвечает командир и поднимается, словно хочет сказать, что разговор окончен.

Она стоит, как соляной столб. Кажется, что слез уже нет и чувства все умерли.

— Вы говорите правду? — без всякой надежды спрашивает она. — С ним ничего не случилось? С ним все в порядке?

Она не знала, что случилось с ее лицом, но на командира оно произвело сильное впечатление. Он скривился, будто проглотил горькую пилюлю, открыл дверь и кивнул:

— Зайди!

Она оказалась в маленьком помещении, пропахшем сигаретами и оружейной смазкой. Командир достает из коробки банку тушенки, вскрывает ее большим ножом, затем режет хлеб, луковицу, наливает в стакан немного водки.

— Поешь.

Ольга машинально опускается на стул, смотрит на свое отражение в осколке зеркала. Потом берет вилку и ковыряет ею в банке. Аппетита нет, но она заставляет себя съесть несколько кусочков мяса.

Командир садится на топчан, застеленный синим солдатским одеялом, и смотрит на нее.

— Любовь? — спрашивает он и, не дожидаясь ответа, добавляет: — Все это химера, девочка. Ты любишь сказку… На войне любить невозможно. Это все равно что пытаться вырастить цветы на ядерном реакторе…

Голос его усталый и чуть хриплый.

— Война — это табу для женщин. Ты должна была ждать его там, далеко, где помытые перроны, духовой оркестр и лживые корреспонденты телевидения… А здесь твоя любовь обречена. Тебя ждет глубокое разочарование…

— Выпейте со мной, — перебивает она командира и берет стакан.

Он встает, подходит к ней, берет бутылку, но тотчас ставит ее на место.

— Ночуй здесь, — говорит он, подходя к двери. — Простыни относительно свежие. Можешь запереть дверь кочергой… В общем, ничего не бойся.

Он вышел, а она еще долго сидела в оцепенении, глядя в осколок зеркала.

* * *

Сон был чуткий, поверхностный, и от тихого стука в окно она сразу проснулась, вскочила, пригладила волосы. Рассвет едва набирал силу. Сквозь запотевшее стекло можно было различить расплывчатую фигуру командира.

— Они у питерского ОМОНа, — сказал командир, когда Ольга вышла на крыльцо. — Только вернулись с реализации… Можно попытаться проскочить к ним, если, конечно, ты не передумала.

— Я не передумала! — решительно сказала она.

Командир посмотрел на нее долгим взглядом.

— Где бы мне такую жену найти, как ты? — тихо произнес он.

— Там, где помытые перроны и духовой оркестр, — ответила Ольга.

Он посадил ее на заднее сиденье «УАЗа». Водитель, устроившись за рулем, надел через голову бронежилет и взвел автомат. Рядом с ним сел плечистый парень, обвешанный гранатами, как новогодняя елка игрушками.

— Пулей! — наказал им командир и погрозил пальцем.

— Сделаем, товарищ подполковник! — заверил плечистый.

Поехали. Грунтовка юркнула в лес. Стало сумрачно. Ольгу знобило то ли от холода, то ли от волнения.

— А что такое реализация? — спросила она у парней.

Они переглянулись и, кажется, усмехнулись. Ответа она не дождалась. «УАЗ» подскочил на ухабине, и Ольга несильно стукнулась темечком о металлическую раму. Водитель вдруг подал голову вперед, почти прижавшись лбом к стеклу.

— А это еще кто? — пробормотал он.

Ольга тоже посмотрела вперед. В предрассветном сумраке двигались смутные тени. Машина продолжала мчаться вперед, и вскоре можно было увидеть, как из лесу на дорогу выбежали люди с оружием в руках.

— Чехи!! — крикнул плечистый, вскидывая автомат. — Гони!!

Он приоткрыл дверцу и вместе с автоматом высунулся наружу. Водитель вдавил педаль газа до пола. Ольга даже не успела испугаться, как по ушам ударила звонкая автоматная дробь.

— Пригнись! — крикнул ей водитель.

Она рухнула на сиденья и от страха накрыла голову сумкой. Машину кидало во все стороны, мотор ревел как разъяренный бык, отовсюду грохотали оглушительные выстрелы, на пол сыпались горячие гильзы.

Этот кошмар продолжался несколько томительных минут. Потом стрельба внезапно стихла. Ольга приподняла голову. Плечистый захлопнул дверцу, но автомат все еще крепко сжимал в руках и смотрел назад через маленькое запыленное окошко.

— В рубашке родилась! — сказал он Ольге. — Считай, со смертью поцеловалась.

— Мне погибать нельзя, — ответила она. — Я обязательно должна Сергея Рябцева увидеть. С ним и целоваться буду.

* * *

Они въехали в какую-то деревушку и вскоре остановились у железных ворот. Водитель нетерпеливо посигналил. Ворота раскрылись, и «УАЗ» вкатился во двор. Кажется, когда-то это была школа или училище, а теперь здесь размещалось подразделение. Забыв о пассажирке, парни выскочили из машины и побежали докладывать о происшествии в лесу.

Едва она вышла из машины и закинула сумку на плечо, как все вокруг пришло в движение. Одновременно завелись три бронированные машины, стоящие во дворе. Застегивая на ходу амуницию, к ним побежали бойцы. Заклацали автоматы, зазвучали отрывистые команды. И вот машины с бойцами на броне выехали со двора. Прошла еще минута, и Ольга осталась во дворе одна. Посмотрела на окна: вдруг мелькнет родное лицо? Поднялась по ступеням, открыла скрипучую дверь.

В холле, за столом, заваленным какими-то журналами, сидит офицер и кричит в телефонную трубку. Он замечает Ольгу и машет ей рукой, чтобы остановилась.

— Только что выехали, говорю! Да, в полном составе!.. Нет, они первыми открыли огонь… «УАЗ» шел без прикрытия… Хорошо!

Он опускает трубку и лезет в карман за платком, чтобы вытереть вспотевший лоб.

— С ума с ними сойдешь, — сетует он и наконец возвращается в реальность. — Вы к кому, такая красивая и молодая?

— Мне нужен сержант Рябцев, — произносит она и начинает мысленно молить бога, чтобы он заставил этого шумного офицера сказать радостную весть. Но офицер смотрит на Ольгу с удивлением и произносит: